Алексей Калугин - Паутина

– Я тоже рад вас видеть, – сказал тот.

– Пришло время считать очки? – спросил Орсон.

– Подсчет бонусов ведет Мастер Игры, – ответил «серый».

– А ты, выходит… – А я – нет.

Очень быстрым и плавным движением «серый» поджал под себя ноги и выпрямился во весь рост. В правой руке у него блеснул какой-то плоский предмет. Солнечный зайчик скользнул по глазам квестеров.

Осипов от неожиданности звонко чихнул.

– Развлекаемся? – недовольно скривился Камохин.

– Нужно же было как-то привлечь ваше внимание.

– Мог бы и сам спуститься.

– Здесь удобнее.

– Что удобнее?

«Серый» оставил вопрос без внимания.

– Я что, снова задал не тот вопрос?

– Зависит от того, к кому ты обращаешься.

– К тебе, разумеется.

– Тогда обращайся по имени.

– А у тебя есть имя?

– Зовите меня Измаил.

– А, так это ты? – Камохин едва заметно улыбнулся. – Рад, что с тобой все в порядке.

– Я тоже рад.

– Ты бы хоть бирку с именем на грудь прилепил, – посоветовал «серому» Брейгель. – А то ведь, как иначе тебе признать?

– Это тоже часть Игры, – сказал Измаил.

– Объясни, – попросил Осипов.

– Не сейчас.

– А чем мы займемся сейчас?

– Игрой.

«Серый» вновь показал предмет, который держал в руке. И теперь всем стало ясно, что это пакаль. Только отшлифованный до зеркального блеска. Сверкающий на солнце так, что рисунка на нем не было видно.

– Подумаешь, – пренебрежительно хмыкнул Камохин. – У нас – три таких.

– Не таких.

– Ну, не совсем таких. Зато – три. Значит, мы выиграли.

– Нет.

– Хочешь сказать, что у тебя джокер? Или туз в рукаве?

– Смысл Игры не в том, чтобы выиграть.

– Да брось ты!

– Выиграть в Игре невозможно.

Камохин сам себе удивлялся – ему удавалось задавать правильные вопросы. Те, на которые «серый» с готовностью отвечал. В обычной своей манере, туманно и невнятно. Но это хоть что-то. Когда вопросы ему не нравились – поди пойми, почему? – он вообще делал вид, что не слышит их.

– Смысл Игры в самой Игре?

– Ты и сам это знаешь.

– А те, что поставили здесь палатку, – Орсон указал на оранжевое пятно в кустах, – они тоже играли?

Удивительно, но на этот вопрос Измаил ответил не сразу, а после короткой, но тем не менее заметной паузы. Он не знал, что сказать? Или подбирал нужные слова? А может быть, решал, стоит ли вообще об этом говорить?

– Играли. Но по своим правилам.

– Так можно?

– Нет.

– То есть они попытались, но у них не получилось?

– Можно и так сказать.

– Quién es él? – услышал Брейгель обращенный к нему мысленный вопрос Эстебана.

Квестеры как-то сразу не подумали о том, что Эстебан прежде никогда не видел «серых». Со стороны все происходящее, наверное, действительно выглядело странно. Если не сказать более того – дико. Они поднимаются на вершину пирамиды, находят там странного человека, затянутого в серый латекс, а русские, которые, по их же собственным словам, никогда прежде в Гватемале не бывали, вдруг начинают разговаривать с ним, как со старым знакомым. В общем, был повод задуматься о многом.

– Во-первых, я тебя слышу, – указал пальцем на Эстебана Измаил. – Во-вторых, понимаю по-испански. Эстебан улыбнулся с невинным видом и выдал:

– Рад приветствовать вас на земле Гватемалы, сеньор!

– Спасибо, – вполне серьезно сказал Измаил.

– Если хотите, я могу организовать для вас эксклюзивный тур по самым интереснейшим местам. Вы увидите дикую природу Гватемалы, насладитесь ее первозданной красотой, встретитесь лицом к лицу…

– Эстебан! – дернул индейца за рукав Осипов. – Это не турист!

– Да? – растерянно хлопнул глазами индеец. – Кто же тогда?

– «Серый».

– Просто «серый» и все?

– Ему и этого хватает.

Эстебан снял бейсболку и задумчиво почесал в затылке:

– Он русский?

– Кстати, любопытный вопрос! – с интересом посмотрел на Измаила Брейгель.

Но тому вопрос, видимо, не понравился, и он его попросту проигнорировал.

– Так что же случилось с людьми из палатки? – спросил Камохин. – С теми, кто играл не по правилам?

– Они внизу.

– Где?

– В самом низу, – Измаил указал пальцем на каменные плиты у себя под ногами.

– В подземелье под пирамидой? – уточнил Эстебан.

Но «серый» вновь не стал отвечать на его вопрос.

– Эстебан – вне игры, – на всякий случай указал на проводника Брейгель. – Он местный. Показывает нам дорогу.

У стрелка почему-то вдруг возникло нехорошее предчувствие, что у Эстебана из-за них могут возникнуть проблемы. Поэтому он и решил убрать гида с поля.

Измаил молча, как будто играючи, перекинул пакаль из одной руки в другую.

– Где люди? – снова спросил Камохин.

– Какие? – Измаил снова перекинул пакаль из руки в руку.

Стрелок подумал, что он это делает для того, чтобы отвлечь внимание человека, с которым разговаривает.

Только какой в этом смысл?

– Те, что нарушили правила.

– Кстати, а как они их нарушили? – как всегда не вовремя влез со своим вопросом Орсон.

В результате Измаил не ответил ни на один из заданных ему вопросов. Хотя, конечно, он и так мог бы на них не ответить. Он руководствовался какой-то своей, непонятной другим логикой. А может быть, таким образом он лишь напускал на себя таинственный вид. Может быть, он знал обо всем происходящем не больше, чем квестеры?

– Они, должно быть, спустились в подземелье, чтобы продолжить раскопки, начатые Зунном, – высказал предположение Эстебан.

– Ты не против, если мы спустимся и посмотрим? – спросил у Измаила Камохин.

– Как я могу вам это запретить? – слегка развел руки «серый». – Вы ведь полагаете, что наделены свободой выбора.

– Это ирония? – указал на Измаила пальцем Орсон.

– Нет, скорее базисная философская концепция.

– Вау! – только и сказал на это биолог.

Он не испытывал ни малейшего желания начинать философский диспут с Измаилом, поскольку ничего путного из этого все равно не получится. С таким же успехом можно было затеять спор о декадентской сущности постмодернизма с генератором случайных фраз.

Камохин тоже не собирался спорить с Измаилом. Он сразу же перевел все в практическую плоскость.

– Эстебан, – кивнул он индейцу. – Покажешь, где вход в подземелье?

– Конечно, – Эстебан потянул бейсболку за козырек.

Похоже, «серый» ему не нравился. Совсем не нравился. Во всех смыслах и отношениях. Поэтому он был совсем не прочь убраться куда подальше. Хоть в подземелье.

Камохин кинул сумку на пол, но автомат оставил при себе, и следом за Эстебаном побежал вниз по лестнице.

Измаил присел на краешек жертвенного стола и, чуть откинувшись назад, оперся на вытянутые руки.