Алексей Ефимов - Война в потемках
— Пристрелю за побег! — вопил охранник, нащупывая затвор.
«Убьет», — понял Философ. Файа наконец передернул затвор и прицелился, не замечая растущей за спиной огромной бледной тени. На его губах играла глумливая ухмылка. Привлеченная движением гекса с быстротой змеи сделала выпад и схватила безумца, подняв его высоко в воздух. Он выронил автомат, не успев даже закричать — всего два движения радиальных челюстей превратили его в нечто совершенно бесформенное. Равнодушно выплюнув кровавый комок, тварь злобно уставилась на них. Они замерли — единственное спасение. Малейшее движение означало смерть. Спустя несколько секунд, показавшихся им вечностью, гекса отвернулась, направляясь к комендатуре. Уэрка вскочил и нетерпеливо схватил оружие. Избегая смотреть на разодранную кровавую массу, всего минуту назад бывшую телом, он подобрал подсумки, свисавшие с разорванного ремня.
— Она возвращается! — крикнул Философ.
Уэрка обернулся — на него надвигалась развернувшаяся гекса. Страшная голова раскачивалась высоко в темном небе. Без раздумий он вскинул оружие и спустил курок, целясь в морду твари. Его чуть не опрокинула отдача, но он стрелял, пока не кончились патроны в обойме.
Все пули попали в голову, но даже это не смогло убить невероятно живучую тварь. Ее глаза лопнули, шерсть стала темно-синей от крови. С хриплым ревом гекса кинулась прочь, спотыкаясь и ударяясь о стены.
Добежав, наконец, до ограждения, они укрылись за платформой поваленной вышки, встретив там еще нескольких беглецов.
— Смотри! — Уэрка показал на опрокинутый пулемет, валявшийся перед отлетевшей крышей.
Тут же лежал большой ящик с лентой, рядом скрючился мертвый охранник с разбитой головой. Они без слов подхватили оружие.
— А теперь в лес, быстро! — крикнул Философ.
Только Уэрка задержался, чтобы вытащить из кобуры мертвеца пистолет. Осторожно перебравшись через перепутанную проволоку, они перебежали широкое расчищенное пространство и, укрывшись в зарослях, почувствовали себя в относительной безопасности.
— Тяжелый, черт! — выдохнул Философ, бросая на землю стальной патронный ящик.
— Он у нас единственный, — сухо сказал Уэрка.
Он пересчитывал запасные обоймы к своему пистолету.
— Всего четыре, неплохо.
Философ окликнул своих невольных соратников. В их крошечном отряде оказалось всего семь человек. Только один из них — Истми Сурт — был знаком ему по лагерю.
— Неплохо, — сказал Уэрка. — Двое понесут пулемет, еще двое — патроны, ты будешь прикрывать тыл, я — впереди. Истми будет помогать носильщикам.
Философ и остальные немедля подчинились его приказу — авторитет Уэрки, еще семь лет назад возглавившего восстание в Кен-Каро, был непререкаем. Философ с отвращением оглядел свою кожу, ненамного более темную, чем белая ткань арестантской одежды, затем остальных.
— Нам бы еще стать смуглыми, как файа, — мрачно заметил он.
— И заодно такими же важными, — съязвил Уэрка. — Хватит мечтать, пошли!
Однако они не двигались, разглядывая лагерь, бывший их страдалищем несколько последних лет. Гараж с провалившейся крышей ярко пылал, освещая все вокруг, внутри ограждения метались гексы — одни усердно разламывали стену, окружающую лагерную тюрьму, другие еще штурмовали комендатуру, третьи уже пытались вырваться из ее двора — его ограда уже была проломлена в нескольких местах, но почти все твари пока оставались внутри. По лагерю, словно привидения, метались заключенные в белом, несколько гекс гонялись за ними, топча их и хватая. Философ видел, как один парень взобрался на уцелевшую вышку и, развернув пулемет, стал бить длинными очередями по собравшимся на плоской крыше комендатуры охранникам — несколько прошитых десятками трассирующих пуль громил повалились замертво. Остальные заключенные тоже полезли на вышки — по комендатуре начали стрелять из пулеметов и отнятых у убитых охранников автоматов. Завязалась перестрелка.
— Пошли! — нетерпеливо крикнул Уэрка.
— А куда? — ответил Философ, — куда нам идти?
— На запад. До границы двести миль, но это наша единственная надежда.
Беглецы пробежали по лесу больше мили и уже достигли пустынного шоссе, соединяющего Кен-Каро с Цетой, когда до них донесся гул вертолетов. Они повалились в траву, не надеясь на спасение. Но три огромных, пятнистых, черно-серых машины, заливавших землю сиянием ртутных прожекторов, пронеслись чуть выше верхушек деревьев, направляясь к лагерю. Минуту спустя до них донеслось характерное шипение ракет и раскаты взрывов.
— Надеюсь, они перебьют всех тварей, — заметил Уэрка, — но если промажут и попадут в здание, тоже выйдет неплохо.
— Что это было? — спросил Философ, — почему гексы взбесились, разнесли заборы и напали на охрану? Я чувствовал страх, а теперь он вдруг исчез! Это явно дело чьих-то рук, может, даже… Кто мог устроить такое?
— Помолчи, — буркнул Уэрка.
Они еле дышали после бега через темные заросли. Все дрожали от холода, их одежда была изорвана колючками.
— Подумай лучше, как нам переправиться туда, — он показал на запад, где за дорогой, среди пышных черных лугов, блестела широкая — не меньше вэйда — лента реки Каро. Луга на том берегу ограничивал высокий обрыв, увенчанный лесом. Если они окажутся там…
Уэрка осторожно вышел на шоссе, пустынное в оба конца, насколько видел глаз. Над ним раскинулось бескрайнее чистое небо. Но дымчато-паутинную темноту туманности рассекала бритвенно-острая дуга зловещего света Нити, а золотистую чистоту сияющей зари пятнали дымные тучи — в двадцати милях к югу горел Кен-Каро.
— Сюда! Смотрите! — крикнул он.
Остальные выбрались из зарослей, удивленно разглядывая клубящийся дымный шлейф. До них вновь донесся гул — не меньше дюжины военных вертолетов промчалось низко над рекой, направляясь на юг.
— Неужели началась война? — спросил Истми Сурт, бывший до ареста простым учителем.
— С кем? — брезгливо ответил Уэрка. Его лицо исказило внезапное сомнение. — Может, и началась…
Он замолчал, осознав, что, хотя вертолеты и пролетели, гул не стих.
Обернувшись, он увидел военный фургон, мчавшийся прямо на них. Все бросились врассыпную, кроме Уэрки и Философа, которого он схватил за руку — Нэркис заметил, что фургон был единственный и в его кабине — всего двое файа. Фургон резко затормозил. Философ заметил удивление на молодых лицах сидевших внутри.
— Стреляй! — крикнул он.
Уэрка вскинул автомат и дал длинную очередь. В кабине разлетелись стекла, файа ткнулись лицами в панель. На этом все закончилось. Убитые не успели взяться за оружие, их фургон оказался загружен продуктами.
— Поедем прямо в город, — сказал Уэрка, брезгливо устроившись на окровавленном сидении и глядя, как остальные сбрасывают трупы в придорожную канаву, — там Высшим,[14] похоже, сильно достается и там есть мосты.
Они помчались по шоссе, пока оно не взлетело на пригорок и им не предстали огни разгоравшегося пожарища.
* * *Маоней Талу стоял на высоком переходном мосту, наблюдая за погрузкой гекс. Огромные существа спокойно занимали места в решетчатых вагонах, подчиняясь командам невидимых операторов. Рядом мощные краны ставили на платформы огромные восьмиколесные бронетранспорты. Их дюймовой толщины броню покрывал хаотичный узор из черных, серых и бледных пятен — маскировочные цвета темного Уарка. Везде сновали файа и люди.
Талу нетерпеливо следил за погрузкой. Как только она закончится, он начнет свою первую серьезную поездку — на таинственный и немирный юг. С ним отправлялись двести отборных гекс, находившихся в его личном подчинении. Они должны были усиливать пятый батальон первого, товийского, истребительного отряда, — шестьсот бойцов и тридцать бронетранспортов. Ими командовал мастер-истребитель 3-го ранга Черзмали Мато.
Следующими эшелонами должно было отправиться еще две тысячи гекс из «Золотых садов» со ста боевыми операторами. Для их перевозки предназначались двести самоходных платформ, уже грузившихся в другом конце огромного товийского вокзала.
Талу посмотрел вниз — погрузка уже почти закончилась, пора было спускаться. Улыбаясь неизвестно чему, он побежал вниз, и ветер трепал его волосы.
* * *Несколькими часами позже, когда поезд скользил по темным просторам Товийской равнины, Маоней поднялся в застекленный колпак на крыше штабного вагона. Они стремительно мчались на юг, минуя россыпи темных, едва освещенных строений, перемахивая по эстакадам спокойные, неподвижно-черные озера, в которых застыло отражение пламенеющей зари. Там, впереди, горизонт заслоняла линия округлых темных гор, поросших лесом — первые отроги хребта Монриат. Выше в полнеба раскинулось багровое волокнистое зарево, заливая все вокруг мертвенно-тревожным светом. Несмотря на щемящее ожидание неведомых испытаний, сердце Маонея пело — жизнь поистине великолепна.
