Александр Козин - Кремль 2222. Край вечной войны (сборник)
– Да я и не собирался… Ты немец что ли?
– Только по матери. Батя у меня русский. Вообще-то я из Москвы. А ты?
– Местный, – я оглядел остальных ребят. Лица незнакомые. – Вы тут все москвичи?
– Не-а. Я из Рязани, – откликнулся парень, который сидел напротив.
– Из разных городов насобирали, – пояснил Карл. – Если ты местный, то из какого места? А то нам не сказали, где мы приземлились.
– Ярославль, – мое удивление нарастало. – Зачем нас собрали всех вместе? Куда везут?
– Никто не говорит. – Карл придвинулся ко мне поближе и перешел на шепот. – Славка, – он кивнул на загорелого почти до черноты бугая, который спал, привалившись к стене, – хвастался, что подслушал в военкомате разговор насчет нас.
Я весь превратился в слух, стараясь не пропустить ни слова.
– Про киборгов слыхал? – азартно шепнул мне на ухо Карл.
– Да, конечно.
– Так вот. Вроде как мы на фабрику специальную летим. Будут из нас делать этих самых киборгов.
Я невольно улыбнулся. Не знаю, как можно повестись на такую явную байку!
Про кибернетические живые организмы перед Войной ходило много слухов. Дескать, в секретных лабораториях обычным людям вживляют нано-боты, и от этого повышается реакция, скорость и выносливость. Будто бы, такие люди могут не спать по нескольку дней, стреляют без промаха и прочая суперменщина. Только вранье все это. Никто тех киборгов в глаза не видел. Люди, правда, шептались по углам. Но если слушать все, что народ говорит, уши завянут: и в столице спецназу какой-то D-ген вживляют для улучшения боеспособности, и инопланетяне с отростками вместо глаз живут в подземных лабораториях, и в Москве-реке завелись осьминоги-мутанты. Короче, ерунда все это. Бабушкины сказки.
Тем временем пилоты запустили двигатели. Винт вертолета начал раскручиваться. Салон ощутимо затрясло, от шума заложило уши. Но входной люк оставался открытым, и взлетать мы не спешили, словно ждали еще кого-то.
Внезапно в открытом люке появился тот самый мужик с льдистыми глазами. Как будто снова возник из ниоткуда. Еще мгновение назад его тут не было, и вот он уже в салоне.
– Видал? – крашеный хохолок на голове Карла затрясся от восхищения. – Этот Виталий Палыч точно прошел курс вживления нано-ботов. Разве нормальный человек может двигаться так, что за ним глазом не уследишь?
– И кто он такой?
– Наш сопровождающий. Больше ничего не знаю.
– Так у него и надо спросить, куда нас везут, – посоветовал я.
– Вот ты и спроси, – предложил Карл.
Я вспомнил холодный, словно ледяной клинок, взгляд светло-голубых глаз и невольно поежился. Задавать вопросы этому самому Виталию Палычу почему-то абсолютно не хотелось.
– Вот то-то и оно, – понимающе вздохнул Карл и замолчал.
Я тоже молчал. Теперь двигатели ревели так громко, что разговаривать было трудно.
Наша винтокрылая машина оторвалась от земли и начала подниматься вверх. Люк так и не закрыли. Виталий Палыч сел в проеме к нам спиной, свесив ноги наружу, и молча следил взглядом за проплывающими внизу крышами моего родного Ярославля.
* * *Летели мы чуть меньше двух часов. Приземлились на аэродроме в расположении какой-то воинской части. Кроме нашего, там стояло еще с десяток бортов. Вокруг сновали люди в военной форме с теми же странными нашивками – молния на фоне щита.
– Ну, и куда это нас занесло? – Карл, как и все мы, удивленно разглядывал незнакомую символику.
– Спецвойска, – авторитетно проговорил загорелый Слава. – Я ж говорил, что нас отправят в спецназ.
– Ты говорил, что на фабрику киборгов, – напомнил ему Карл.
Слава презрительно повел плечами и скорчил мину:
– Я нарочно вам, салагам, дезу слил, чтоб военную тайну раньше времени не раскрывать.
– Это кто тут салага? – один из парней начал подниматься с сиденья, угрожающе поигрывая мускулами.
Виталий Палыч мельком посмотрел на него и сказал всего одно слово:
– Не надо.
Спокойно так сказал, негромко. Скорее попросил, чем приказал, но здоровяк тут же увял, сдулся, как воздушный шарик, и с запинкой спросил:
– Так мы это… прилетели?
– Да. Выходите и стройтесь у вертолета, – сопровождающий первым соскочил на землю и пошел в сторону ближайшей постройки.
Неожиданно для себя самого я выскочил следом и окликнул:
– Виталий Палыч!
Он обернулся. У меня аж мурашки по коже побежали под его взглядом, захотелось нырнуть обратно в вертолет, спрятаться за спины ребят и вообще стать маленьким и незаметным. Но я пересилил себя, зачем-то кашлянул, нахмурился и спросил:
– Виталий Палыч, а что это за род войск? Кем мы будем? Что из нас сделают?
Моя речь прозвучала путано, но настойчиво.
Сопровождающий посмотрел мимо меня. Оказывается, за моей спиной сгрудились ребята и, затаив дыхание, ожидали ответа.
Виталий Палыч скривился, словно от зубной боли, но ответил:
– Молния на щите – это нашивки истребителей боевых роботов. Вот ими вы и будете.
Он хотел добавить что-то еще, но передумал.
– Истребители боевых роботов! Круто! – парни и не думали скрывать своего восторга. Я тоже заулыбался во весь рот.
Виталий Палыч посмотрел на нас со странной злостью, а потом резко развернулся и зашагал к зданию штаба.
* * *– Совсем еще мальчишки, – полковник Кочетов смотрел в окно на выстроившихся возле вертолета новичков. – Лет по семнадцать?
– Да? А шестнадцать не хочешь? – Виталий Палыч потянулся за сигаретой.
– Что, правда? – Кочетов подставил ему пепельницу.
– Один – да. Остальные постарше.
– На вид крепкие ребята.
– Таких и отбирали – чтоб сил хватило «Метисы» таскать[2]. Но… Коль, они совсем ведь еще дети! Радуются, дурачки. «Истребители боевых роботов! Круто!», – передразнил он своих подопечных. – Даже не понимают, что вот-вот попадут в мясорубку…
– Ну, мы с тобой были не намного старше, когда прошли свою первую мясорубку. Помнишь Загреб?
– Такое не забыть. Только там конфликт был локальный. У нас в тылу имелись госпиталя, боеприпасы. Жратва, наконец. А в этой войне, Коля, тыла нет. – Виталий Палыч глубоко затянулся сигаретой и едва заметно поморщился – дым почему-то показался ему горьким на вкус. – Десять секунд, – вновь заговорил он. – Этим мальчишкам осталось жить четырнадцать дней и десять секунд.
Полковник промолчал. Да и что тут ответишь? Десять секунд. Именно столько живет расчет истребителей роботов в бою. Как только противотанковая ракета уходит на цель, оператор ПТРК оказывается обнаруженным. И даже если он успеет первым завалить биоробота, тут же получит «сдачу» от его свиты: малых роботов, именуемых пристяжью, или же от людей – бойцов взвода прикрытия, без которого биороботы не ходят. Поэтому потери среди «ястребков» огромные. И потому в училище полковника Кочетова каждые две недели прибывают новые курсанты.
Четырнадцать дней обучения – и в бой. А там – десять секунд. Или, если повезет, то немного больше…
* * *– Атаке боевых биороботов предшествует артиллерийская и авиационная подготовка. Перед атакой противник пытается вскрыть позиции активных противороботовых средств и подавить их. После броска в атаку биороботы класса «А» стремятся проникнуть в глубину обороны, подавить артиллерию и совместно с высаженными мелкими десантами из роботов класса «В» создать у обороняющегося впечатление его полного окружения.
Полковник Кочетов читал теорию размеренным скучноватым голосом, вызывая у меня непреодолимое желание зевнуть. Впрочем, не только у меня. С риском вывихнуть себе челюсти зевали большинство курсантов, а Пашка Лобанов вообще спал, скрестив на парте руки и пристроив сверху них свою щекастую голову.
Обучение продолжалось уже неделю, и все это время на сон отводилось по пять часов в сутки. В четыре подъем, зарядка, завтрак. Затем в классы на теорию, которую вел начальник училища полковник Кочетов. Потом практика – марш-бросок с тридцатикилограммовыми «Метисами» на спине, рытье позиций или беготня по полуразрушенным домам с целью организации засады на биороботов. Потом немного стрельбы – очень мало, так как практически все боеприпасы шли на фронт.
Обедали мы на позициях – сухпайками. Затем час на отдых и перекур с передремом, как шутил Карл, а потом всё по новой – беготня по полям и оставленному жителями поселку, который служил нам учебным пособием. Уже под вечер возвращались мы в казарму. Час на помывку-постирушку, ужин, потом еще час – так называемый разбор полетов по итогам дня, и в двадцать три отбой…
Задумавшись, я задремал. К счастью, в отличие от Пашки Лобанова, не успел рухнуть головой на парту, а продолжал сидеть себе, прикрыв глаза – вроде как лекционный материал обдумываю.
Проснулся от резкого хлопка.
Оказывается, полковник со всей дури хлопнул указкой по парте Лобанова. Тот дернулся, испуганно вытаращив глаза, спросонок не понимая, где он и что произошло. Класс загоготал. Я вытаращил глаза, всем своим видом показывая, что я-то не сплю. В норме все.
