Возвышение. Земли Ордена - Михаил Павлович Игнатов
Осмелев, я замедлил, остановил и развеял круговороты, напряжённо вглядываясь в меридианы и тьму тела. И да, я всё равно видел стальные переливы эссенции и её движение по меридианам.
Да. Наконец-то.
Вывалившись из тьмы тела, я вскинул руки и заорал:
— ДА!
С безумной улыбкой вскочил, шагнул из беседки, не обращая внимания на сочащуюся из треснувших губ кровь, на боль в пересохшем горле, повторил:
— Да!
Седой, тоже потрёпанный, бледный, вскочил:
— Что да, молодой глава? Ты ощутил эссенцию?
— Я создал третье средоточие, — хрипло заявил я в ответ. — Я Властелин!
— Молодой глава! — просиял Седой. — Поздравляю!
Пересмешник тоже встал, склонил голову:
— Поздравляю, господин, совершающий невозможное.
Поднялся на ноги и Изард, одним неуловимым движением спрятав цинь. Прищурившись, вгляделся в меня, медленно произнёс:
— Это прекрасно, сделал два шага там, где требовался один, но… — и замолчал.
Я склонил голову к плечу и переспросил:
— Но?
— Но мне бы хотелось, чтобы ты показал главное — равновесие с миром.
Я, вдруг ощутивший, насколько мне нехорошо после неизвестно скольки дней музыки Изарда, недоумённо переспросил:
— Как?
— Какой глупый вопрос, — Изард покачал головой. — Взлети, называющий себя Властелином.
Я кивнул, прикрыл глаза, обращаясь к себе, вполголоса даже не спросил, а скорее прокаркал сухим, как Пустоши горлом:
— Как это сделать?
— Молодой глава, нужно…
Изард оборвал Седого:
— Нужно просто взлететь. Для Властелина это так же естественно, как дышать, глядеть, слышать, это естество, которое не требует умений и тренировок, это то, что даёт Небо вместе с пониманием мира. Взлетай.
Я вновь кивнул и чуть расставил руки, мне показалось это естественным, необходимым для того, чтобы словно отыскать опору и равновесие. Я чуть подался вверх, следуя за чем-то неуловимым и…
— Ничтожество. Жадное ничтожество.
Я распахнул глаза, обнаружив, что стою на прежнем месте, не приподнялся ни на ладонь, а Изард пронзает меня бешеным взглядом, и волосы его мечутся под ударами незримого ветра.
— Я говорил тебе — жди, я говорил тебе — иди неспешно, я говорил тебе — потрать годы, но нет, тебе в твоей жадности нужно было всё и сразу. И как, добился своего? НЕТ! — голос Изарда ударил, толкнул в грудь, заставив меня чуть податься вперёд, чтобы устоять. — И что теперь?
— Старший! — воскликнул Седой. — Старший, успокойтесь, что случилось?
— Что случилось, верный слуга ничтожества? Это ничтожество не сумело пройти испытание. С ним случилось худшее, что только могло случиться. Я просил, я предупреждал, что это опасно, но нет, он же хотел всё и сразу. И что? Что теперь, лжеВластелин?
Седой шагнул между мной и Изардом:
— Старший, он только-только стал Властелином, он устал, его даже шатает, он отдохнёт, и уже завтра он полетит.
— Глупость! — рявкнул Изард. Презрительно процедил. — Я трижды видел такой результат и не полетел ни один из лжеВластелинов. Ничтожество, ты испортил все планы и надежды.
Я возмущённо спросил:
— Да что я испортил?
— ВСЁ! — Седого и Пересмешника смело с ног, утащило на десять шагов прочь. — До этого я мог ждать, надеяться, что ты шагнёшь ближе к Небу, теперь мне надеяться не на что. Союз с ничтожеством? С калекой? С лжеВластелином, который никогда не продвинется дальше, который понял чужое, а не своё? Это бессмысленно, — Изард покачал головой. — Я уничтожу тебя своими руками.
Он исчез и появился, уже сжимая пальцы на моём горле.
— Глава! — закричал Седой и вскинул руки, зажигая перед собой обращения.
Пересмешник тоже исчез, превратился в сияющий росчерк. Изард ударил ладонью в сторону Седого, и обращения разлетелись на осколки, рассыпались, а самого Седого отшвырнуло на сотню шагов.
Через миг мир вокруг мигнул, и я осознал, что Изард развернулся на месте, что теперь я вижу беседку, в которой был совсем недавно, а сам Изард сжимает в ладони сияющий меч Пересмешника. Прозвенела струна, и Пересмешника смело, унесло прочь, сжав в какой-то сияющей клетке, а Изард разжал ладонь, позволив его мечу упасть на плывущие под нами облака Небесного Зала.
Мир снова мигнул, меняясь во вспышке света — теперь мы с Изардом стояли на краю водопада. Там, где я несколько лет назад медитировал, познавая воду. Там, где я совсем недавно потребовал у Изарда сделать меня сильней.
— Ничтожество! — выдохнул мне в лицо Изард. — Испытания должны делать идущего сильней, а не слабей. Умри, не научившийся летать.
Снова звенит струна, и теперь уже меня сносит прочь, вырывает из хватки Изарда, швыряет в облака, в настоящие облака, где под ногами нет опоры, и лишь далеко внизу зеленеют склоны гор.
Глава 16
Я рухнул в эту пропасть, спиной, хребтом ощущая её бездонность, видя над собой уносящийся вверх пик города Тысячи Этажей, удаляющееся окно в зал Здоровья, Изарда, с каждым мгновением становящегося всё меньше. Он отдалялся, а его ненавидящий взгляд по-прежнему давил, словно ускорял моё падение.
— Дарсов ублюдок…
Беспомощно выдохнул я ругательство, не в силах даже понять, кого я только что обругал, Изарда или же себя. Вдохнул пустой, ледяной воздух, не сумев и на четверть наполнить грудь, толкнул силу к кольцу и замер, уже подняв руку к стойке с оружием, остановил пальцы всего в волосе от летающего меча, ощущая кожей прохладу его стали.
В этом нет смысла.
Во всём происходящем нет никакого смысла. Полная бессмыслица.
Что значит — умри, не умеющий летать?
Разве можно убить Предводителя, скинув его с горы?
У меня есть летающий меч, и Изард не мог не знать об этом, ему, могучему духу, Древнему, идущему немыслимой силы достаточно лишь пристального взгляда на меня, чтобы проникнуть взглядом во все мои артефакты Путника и пересчитать их содержимое.
Но… даже оставив в стороне летающий меч и моё Возвышение, даже забыв о них — какой смысл в том, чтобы бросить меня в пропасть?
Даже Воин, ловкий, опытный Воин не боится падений с высоты. Я сам падал неопытным Воином в пропасть и выжил, погасив удар Рывком. С тех пор я пережил сотни схваток и падений, при нужде заменяя Рывками даже невысокий полёт. Падение с верхотуры города Тысячи Этажей? Тяжело, опасно, сложно рассчитать нужный момент, но вполне возможно
