Александр Горобец - В лабиринте "Ведьм"
Капитан еле заметно кивнул головой. Сейчас он готов был провалиться сквозь землю, хотя уже был под землёй.
— То есть, если я вас правильно понял, товарищ капитан, вам страшно выполнять задание штаба??? Ты парень, может, того??? — он покрутил пальцем у виска, — С ума сошёл? Так я тебе предложу одно средство, чтобы мозги вправить. Оно у тебя на поясе висит. И все твои проблемы, и страхи решит моментально. Надо только в лоб себе выстрелить… — Никотин жадно затянулся и закашлялся. Всё-таки «Беломор» это не КЕНТ — единичка. Прокашлявшись, он совершенно ледяным голосом приказал, — Отправить наверх две поисковые группы. Старшим пойдёт это чудовище, — снайпер ткнул пальцем в пристыженного капитана, — Через два часа не будет данных — понижу в звании до лейтенанта… А потом, до сержанта. Тряпка! КРУГОМ! БЕГОООМ АРШ!!!
Рябинину тоже было стыдно. Но сейчас было не до сантиментов. Никотин, взял командование сам. И сейчас, это было правильно. Никто не возражал.
Докурив беломорину, он затушил её в пепельнице так, будто курил всю свою жизнь.
— А вы что стоите??? — он злобно глянул на остальных офицеров, — Делайте что-нибудь. Не стойте, как истуканы на острове «Пасхи». Ведьм выловили???
— Тринадцать девочек. У всех свежие шрамы на правых предплечьях. Валентина показала, что туда им чипы вживляли.
— Тринадцать… Значит, четверых он взял с собой… — размышлял вслух Никотин, — и ещё четыре на правом берегу… Восемь… Плюс — сам Ведьмак и его братец. Десть голов… Двадцать ног… Дайте-ка мне связь с правым берегом. Со станцией «Лесная»…
Глава 13
Конец августа 2007 г.
Где-то в Санкт-Петербурге.
Боец появился на теплоцентрали в конце ноября и клошарам, как они себя называли, с «Пионерской» жить стало легче. Боец ничего не делал, он не собирал бутылки и не аскал по ништякам. Но зато каждый гопник на «Пионерской» знал, что к их коммуне лучше не подходить. Однажды к ним, на теплоцентраль заглянули скинхеды. Итог — четыре тяжёлые черепно-мозговые травмы, сломанная челюсть, два перелома обеих ног, несчитанное количество выбитых зубов и одна отбитая мошонка. И всё это было не у клошаров.
Конечно, теплоцентраль пришлось на время покинуть, но был уже конец апреля, и можно было перебираться в землянки на железнодорожной платформе «Паровозный музей». Поэтому, коммуна не особо расстроилась и свалила из подвала через пятнадцать минут после окончания боя. И вовремя.
Через двадцать минут к подвалу теплоцентрали приехало сразу четыре патрульных машины. Видимо, кто-то из бдительных жильцов позвонил, заметив толпу агрессивно настроенной, бритоголовой молодёжи. А клошаров, к тому времени, уже и след простыл.
О коммуне с «Пионерской» по бродяжному городу поползли слухи. Ведь БОМЖа, как художника, обидеть может каждый. А этих парней теперь не обижали. Хотя, почему «парней»? Были и девчонки. Они, как могли, поддерживали своими трясущимися рукам уют. Если конечно это можно было назвать уютом.
«Мы — „Пионерские“ — звучало как „Мы из Кронштадта“! Гордо звучало. Эта фраза, в переводе на нормальный, человеческий язык означала примерно следующее: „Даже если это была ваша территория, то теперь она наша. Мы не будем забирать всё. Только — самое лучшее. И не надо спорить. Боец может не понять…“
„Пионерская“ коммуна зажила, почти как на Рублёвской помойке. Количество „коммунаров“ росло в геометрической прогрессии и вскоре, у „Паровозного музея“ образовался маленький БОМЖ-городок.
Боец, по праву сильнейшего, мог бы стать мэром этого никем не признанного городка, но ему это было не нужно. Он — пил.
Вообще, было видно, что на улице он недавно. Мало того, в пьяном угаре он что-то лепетал про шикарную квартиру, про огромный заморский автомобиль и про то, что денег у него, как у фантика — дураков. Кто-то искренне удивлялся таким небылицам, а кто-то списывал это на белую горячку. Не было только тех, кто „в открытую“ смеялся над Бойцом. Смеяться над Бойцом было чревато. Можно было запросто отхватить. А это, в статусе БОМЖа было равносильно самоубийству. Слишком свежи были в памяти воспоминания о бойне на теплоцентрали.
Боец часто просыпался от того, что воевал во сне. Он рвался спасать, то Марину, то Женю… Кто это был, клошары не знали. Хотя и понимали, что это — кто-то из прошлой жизни. Но, в моменты, когда Боец приходил в себя, никто не спрашивал его об этом. У всех здесь присутствующих, когда-то была прошлая жизнь. Жизнь, которую они старались не вспоминать, но она, как дерьмо, периодически всплывала в их памяти, и не было сил затолкать эти воспоминания обратно.
Как звали бойца, никто из них не знал. Боец — он ведь и в Африке Боец. Только чёрный. А этот Боец уже, потихоньку, приближался к состоянию изрядно помятого негра.
В июне произошёл новый инцидент. В Питере проходил „Международный Петербургский Экономический Форум“. Главы многих мировых держав слетались в город на Неве, как мухи на то, что пахнет. И их самолёты пролетали на посадку в Пулково, как раз над платформой „Паровозный музей“.
Из соображений безопасности (хотя, на мой взгляд, БОМЖИ могли сбить самолёт разве что из рогатки) и большей привлекательности (в городе, который принимает таких гостей, бездомных не может быть в принципе) бездомный город решено было вывести за сто километров от Питера. Но, дабы не было эксцессов, операцию было решено провести под утро, когда все спали. К четырём часам, на платформу „Паровозный Музей“ подогнали состав с четырьмя грузовыми вагонами и с помощью солдатиков внутренних войск, которые были с собаками, за полчаса забили эти вагоны до отказа. По самое, как говорится, „не балуй“.
Следом за солдатами шли бульдозеры, которые сравняли городок с землёй. А состав покатил на запад, в Кингиссеп. Не доезжая Кингисеппа, поезд свернул на север и приехал в местечко, со странным названием „Котлы“. Там БОМЖиков выгрузили, (опять же, не без помощи собак) и загнали в подобие, наспех сооружённого концлагеря. Военные называли это „Сборный Фильтрационный Пункт для социально неблагонадёжных лиц“.
Кормили там скудно, но все продукты были не с помоек. А ещё, там не давали выпить. А выпить Бойцу, очень хотелось. Поэтому он начал буянить. Буйного Бойца удалось утихомирить только с помощью укола транквилизатором, который сделал один из двенадцати крепких медбратьев, перед тем, как потерять сознание от нокаута. Боец отправил тогда „посмотреть мультики“ восемь человек, прежде чем успокоительное подействовало.
Тут-то его к кровати и привязали…
* * *Крепкого телосложения молодой батюшка приехал на СФП одним из последних. К тому времени, на поруки разобрали самых крепких и выходившихся бездомных. Остались самые сирые и убогие: четверо калек, которые стали таковыми по собственной воле (инвалид всегда вызывает жалость и ему больше подают), два совсем уж тщедушных старикана, существо, пол которого так и не удалось установить, ибо оно отказывалось идти на какой либо контакт с администрацией СФП, а сама администрация подходить к этому существу брезговала ибо воняло от него так, что было противно даже некоторым обитателям барака, в котором оно жило.
— И это всё? — с сочувствием сказал батюшка, глядя на воняющее нечто, — Что ж… Что господь послал… Хотя… Не просто она приходила…
— Вы знаете, Александр… — замялся помощник дежурного по пункту, — Есть у нас ещё один персонаж… Он, как бы это вам сказать… Бесноватый, по-вашему. Пил он очень много, вот у него „кукушка и улетела“…
— А как его зовут? — спросил батюшка, которого помощник величал Александром.
— Никто не знает, — пожал плечами помощник, — Свои его звали „Боец“…
— КАК? — оживился батюшка.
— Боец, — спокойно повторил старший лейтенант, — И я вам скажу, он действительно — БОЕЦ. Много он наших поломал… А у нас парни ой как крепки…
— Это он, — еле слышно произнёс Александр, перекрестился и повернулся к помощнику, — Покажите мне его, старший лейтенант. Срочно.
— А не боитесь? — усмехнулся помощник, — К бойцу вдвоём заходить опасно. Это он сейчас к кровати привязан. Но он ведь и развязаться может…
— Если это тот, о ком я думаю, — совершенно не обращая внимания на усмешки, ответил батюшка, — Вам ещё очень крупно повезло, что вы живы. А если вы живы, значит он действительно плох… Пойдёмте к нему, старлей.
Помощник молча пожал плечами и повёл батюшку в лазарет…
Увидев привязанного проволокой к кровати бесчувственного Бойца, батюшка кинулся к нему и начал отвязывать руки, но старлей остановил его.
— НЕТ, Александр! Он прикидывается… Как только вы его развяжете, он вас за горло возьмёт… А мне потом отвечать…
Батюшка резко отпустил руки и сделал шаг назад. В этот момент, Боец открыл глаза и с остервенением на него бросился. Спасла батюшку только проволока, которая крепко держала Бойца. Старший лейтенант попытался было помочь Александру, но тот сурово рявкнул:
