Роман Злотников - Обреченный на бой

На закате он неторопливо трусил на Хитром Упрямце в сторону костров войска народа долин. Грон улыбался. Судя по всему, и Свазайра, и его хозяина сегодня ночью ждал очень неприятный сюрприз.

Лучшие воины всех родов и кланов стояли вокруг шатра на расстоянии ста шагов от него. Рука со сжатым в ней мечом могла дотянуться острием до плеча соседа. Ни один из них не сомкнул глаз всю ночь, ибо каждый знал, что все ханы и колдуны собрались на волшбу. Сегодня с первыми лучами рассвета сам премудрый Свазайр даст ответ ханам по желудку священной овцы. Какой уж тут сон?

Свазайр потер виски длинными тонкими пальцами. Церемония тянулась уже несколько часов. Курительницы сожгли достаточно анаши и чистой маковой соломки, чтобы ханы и колдуны впали в наркотический транс. Свазайр и сам чувствовал, что, несмотря на противоядие, душная атмосфера шатра действовала и на него. Колдун тряхнул головой — впереди было еще много работы. Он бросил в жаровню, установленную на треножнике, горсть порошка и воззвал:

— Явись, Враг Степи, явись, ибо я призываю тебя именем Великого Отца.

Вспышка озарила грубое лицо идола с красными губами и черными, как смола, зубами. Свазайр швырнул еще порошка, но в следующий момент слова заклинания замерли на его губах. Там, где еще мгновение назад был лишь деревянный идол, стояла фигура, закутанная в темный плащ. О, кобылья течка, неужели эти воскурения подействовали и на него самого. Но фигура шагнула вперед и, распахнув плащ, произнесла:

— Ну, я пришел.

Несколько мгновений висела тишина, потом колдун возопил и, выхватив ритуальный нож, бросился вперед. Грон захватил кисть и привычным движением развернул нож к телу колдуна, уткнув острие ему в живот. Свазайр упал. Грон переступил через труп и негромко произнес:

— Здесь не мешало бы проветрить.

Через несколько минут из боковых стен шатра были вырезаны целые полосы, а курительницы выкинуты наружу подальше. Спустя некоторое время ханы стали понемногу отходить от наркотического оцепенения и приходить в себя. И вид Грона, сидящего на каменном жертвеннике, а главное — молчаливые фигуры бойцов в черных комбинезонах, по одному возле каждого хана, с обнаженными кинжалами, привели их в крайнее изумление. Когда у всех ханов глаза приобрели осмысленное выражение, Грон поднялся и, пнув ногой труп колдуна, сказал:

— Он звал меня, ханы, и я пришел. А поскольку я здесь, я хочу спросить вас: что вам нужно в наших долинах?

Ханы молчали, косясь на фигуры в черном. Грон усмехнулся:

— Они здесь только для того, чтобы вы, очухавшись, не наделали глупостей.

Грон зажмурил глаза и бросил в воздух магниевую бомбочку. Когда у ханов восстановилось зрение, рядом с ними никого не было. Грон с усмешкой наблюдал за их обалделыми лицами, он предусмотрел еще пару трюков, но их время еще не наступило.

— Итак, ханы, я задал вопрос.

Престарелый хан, сидевший в первом ряду, еще слегка пошатываясь, поднялся на ноги.

— Мое имя Тейлеп, демон песчаной бури. Ты — Враг, ты пришел к нашим извечным врагам в облике человека и зачаровал их сердца, но нас не обманешь. Мы не будем говорить с демоном.

Грон покачал головой:

— Ты не прав, Тейлеп, я не демон, хотя после того, как я низверг Исутара, я могу заставить демонов песчаной бури и огненной стены повиноваться мне. — По рядам ханов прошелестел вздох изумления, а Грон, сделав паузу, во время которой он уставился на ханов, сурово насупя брови, смягчил выражение лица и продолжил хоть и грозно, но менее сурово — И я не враг народу степи. Мои воины ходили далеко в степь и подходили к кострам ваших стойбищ, разве не так, ханы Куюй и Сучум?

Грон снова сделал паузу, бросив взгляд на глав кланов, чьи пастбища лежали у самых гор. Патрули «ночных кошек» и линейных сотен из Восточного и Западного бастионов действительно иногда подбирались к самым стойбищам, оставляя после себя, озорства ради, воткнутый в землю арбалетный болт. Оба хана утвердительно кивнули, и Грон продолжил:

— Но разве они нанесли урон? Разве угнаны табуны, порезаны овцы и убиты воины? И разве демоны песчаной бури и огненной стены приходили этим летом на ваши пастбища?

Ханы переглянулись. Потом Тейлеп негромко спросил:

— А род Сайгака?

— Это — возмездие, — заявил Грон. — Оно настигает только тех, кто это заслужил.

В шатре вновь установилась тишина. Потом Тейлеп, сглотнув горькую слюну, решился задать еще один вопрос:

— Чего же ты хочешь, Великий хан народа долин?

Грон поднялся:

— Разве народ долин — враг народа степи? Разве нет у народа степи более достойного врага, на которого можно было бы обрушить свой гнев? НАШ ОБЩИЙ гнев. — Он оглядел ханов.

Со всех сторон раздался шепот, в котором наиболее четко можно было различить только два слова: Горгос и Герлен. Грон согласно кивнул. Он добился того, что его теперь боятся больше, чем трупа Свазайра, но такая масса людей обладала гигантской инерцией. Большая орда не могла уйти просто так. Ей необходимо было дать иную цель. И Грону показалось, что ему это удалось. Он еще раз окинул взглядом ханов: их глазки прямо заблестели от перспективы сражаться не ПРОТИВ Грона и его Дивизии, а ВМЕСТЕ с ним, и уверенно продолжил:

— Я хочу, чтобы вы увели орду дальше в степь, а потом сами пришли говорить со мной. Обещаю, что ни один хан не будет убит или схвачен. Это не место, чтобы говорить о судьбе наших народов. Я приглашаю вас в крепость Горных Барсов.

Он вскинул руку над головой, выкрикнул какую-то абракадабру, которая пришла ему на ум. Из-за идола Великого Отца Степи выпрыгнуло трое «ночных кошек» в серебряных масках. У каждого изо рта вырывался язык пламени. Это было земляное масло, набранное в рот и выдуваемое через примитивное сопло, сделанное в виде рта. «Кошки» вскинули Грона на плечи. Вновь полыхнула магниевая вспышка. За шатром негромко хлопнули тетивы арбалетов, и над головами ханов и воинов, стоящих вокруг шатра, воя и полыхая, пронеслись в ночном небе четыре стрелы с привязанными к ним трубками, заполненными пороховой мякотью. Так Грон, повелитель демонов песчаной бури и огненной стены, покинул стойбище народа степи.

Орда стояла еще четыре дня, а утром пятого снялась и ушла, оставив на месте лагеря вытоптанное поле и около сотни дорогих ханских шатров. Грон понял, что ханы приняли его предложение.

Брат Эвер стоял на гребне стены и смотрел из-за зубца на вздымавшиеся ввысь горные пики. Если сделать шаг назад и посмотреть с другой стороны зубца, то в лицо бы ударил сухой и горячий степной ветер. Здесь, на узкой полосе побережья между горами и степью, на стыке двух удобных бухт и выстроил горгосский император Вранг II два столетия назад могучую крепость, которую назвал Герлен. За двести лет крепость разрослась, но так и не стала городом. Никакому купцу не придет в голову везти сюда товар — нет покупателей. Издавна в Герлен отправляли самые отбросы общества, это было место ссылки, место, куда удалялись проштрафившиеся при дворе «золотоплечие» и многие другие офицеры.