Ночная вахта - Юрий Павлович Валин
Мы не стали обсуждать этот вопрос.
— Сэлби и сопляк Дженкинс, — берете ялик, троих волонтеров и отправляйтесь в разведку на соседний остров, — скомандовал лейтенант. — Нечего толпиться у катера и чесать языки. Уголь на исходе, нам понадобится топливо. До заката еще часа три. Будьте любезны отыскать настоящие дрова, а не заведомое гнилье.
— Вовсе спятил, — уныло сообщил очевидную истину Сэлби. — Клянусь, за всю службу мне не попадалось такого лейтенанта-вонючки.
Наш солдат, как старший по команде, сидел у руля, удерживая между ног винтовку. Мы в благоразумном молчании гребли, я смотрел на скрывающийся за островом катер — мне мучительно хотелось вернуться назад, ступить на знакомую палубу, скользнуть в тесноту у машинного отделения. Даже не скажу, отчего у меня так заскребли на душе кошки. Вообще-то я не верил в предчувствия…
Я понимал, что Болота продолжат забирать людей экспедиции поочередно: Мюррей, безымянный гребец, Бинэм… что ж, возможно чуть позже мы назовем их счастливчиками. На очереди кто-то следующий… Мои шансы протянуть подольше чуть повыше, чем у остальных рядовых: я осторожен, умею думать, видеть игровой стол и смотреть на шаг вперед. Нужно удвоить осторожность…
С этими трезвыми мыслями я все же не отказал себе в удовольствии и первым выбрался на берег пока еще безымянного островка — скорее всего на этот берег еще не ступала нога человека. В общем, у каждого мужчины должен быть свой первооткрытый остров.
Клочок суши оказался так себе, пожалуй, похуже Ремонтного. С другой стороны, не такой заросший: с частыми проплешинами темных загнивших луж и черным мертвым кустарником. Здесь даже воняло чуть иначе.
— Какиех тутх дрованах? — осмелился пробубнить Сан, за что немедля получил прикладом от Сэлби.
— Не твое дело рассуждать! Ищите, чертовы дикари!
Что верно, то верно. Топливо «Ноль-Двенадцатому» необходимо.
Волонтеры разошлись цепочкой и принялись пробираться вглубь кустов, благоразумный солдат остался охранять ялик, а я с топориком в руках двинулся берегом. Осмотрел кусты — их мертвые ветви оказались жирны и словно пропитаны маслом. Вполне возможно они недурно горят, вот только сколько подобного хвороста необходимо набить в угольную яму катера, чтобы пройти хотя бы миль пятьдесят? Нет, вряд ли ветки заменят уголь…
В нескольких шагах от берега вспухла цепочка крупных пузырей, они лопались довольно звучно. Словно кто-то на дне варил похлебку. Судя по запаху, заправляли донный котел чем-то вроде нашей солонины. Удивительное дело: мы в этом вонючем королевстве тины уже который день, а наше обоняние все еще способно выделять различные оттенки зловония. Воистину человек — удивительная скотина. Я попытался вспомнить: Док ли изрек эту формулировку, или она самостоятельно пришла мне в голову? Слева открылась поляна и посреди нее торчали грязно-белые мячи. О, грибы! Да весьма крупные, размером с голову ребенка.
Я с некоторой опаской разглядывал образчик новой флоры. С виду гриб или похожее грибообразное растение выглядело вполне мясисто и даже съедобно. Понятно, я не собирался доверять первому впечатлению. Хотя должно же быть на Болотах что-то полезное? Нужно, как выражается мистер Крафф, «взять образец для исследования». Возможно, если хорошо выварить, эти грибные шары станут недурным дополнением к нашему меню.
Соблюдая осторожность я обмотал левую руку носовым платком и приготовил топорик. Срублю крайний шар, уложу в тканевую петлю и отнесу в лодку. Если гриб пустит сок или иную пакость, прикасаться к ней и не подумаю. Руки потом придется тщательно вымыть…
Примериваясь, я склонился к крайнему в колонии растению. Кожура, на вид плотная, в неочевидных коричневых разводах, выглядела недурно. Наверняка внутри ароматная питательная мякоть, которую удобно резать ножом на порции…
Додумать я не успел: кожура шара мгновенно пошла трещинами и оттуда взвились струи чего-то похожего на серую муку. Это завеса врезала мне прямо в лицо. Я с опозданием попытался заслониться ладонью — тщетно, пелена уже осела на мои щеки, ослепила. Она оказалась клейкой, словно настоящее, только что замешенное тесто. Еще не поняв, я попытался протереть глаза намотанным на кисть платком. И тут пришла боль…
…Я катался по мшистым корням, вопя и раздирая себе глазницы. Щупальца невыносимой боли проникали сквозь глазницы, прорастали вглубь черепа жгучими, неумолимыми нитями-корнями. Если бы я мог нащупать выпавший из рук топорик, я бы расшиб себе башку. Какая безумная боль!
…Кто-то кричал надо мной, потом меня поволокли прочь. Испуганно перекликались волонтеры, издали что-то орал Сэлби. Не помня себя, я отбивался, мне в лицо лили воду, а я орал, орал и визжал как раненая свинья.
Наконец мне скрутили руки и бросили в ялик. Ослепший и беспомощный, я лежал спиной в воде на днище и неистово сквернословил. Похоже, меня угостили прикладом — к жгучей боли в глазах и голове прибавилась тупая боль в челюсти. Как ни странно, это слегка привело меня в чувство.
…Покачивалась лодка, сопели гребцы. Я и белый костер в моем черепе валялись у них под ногами. Я понимал, что ослеп и умираю. Что ж. Болота поставили мне воистину безупречный снукер. Болота меня подловили. Я беспомощен и обречен. Матч-бол с грибами оказался внезапен, прост, надежен и по-своему изящен в исполнении. Противник был куда виртуознее, чем казалось. Мне оставалось надеяться побыстрей околеть…
Глава 3
Отчаянье червя
Вкрадчивые вздохи густых болотных вод, редкие резкие вскрики птиц, шелест ветра… Ночью Болота спокойны. И я спокоен. У меня тоже ночь. Теперь навсегда…
Лагерь тих, до меня не доносится ни звука. Я с двумя одеялами брошен у границы лагеря, дабы не заразить кого-либо грибной заразой. Лейтенант Келлог предусмотрителен и милосерден. Пока мне позволяется жить и служить лабораторным материалом, объектом наблюдения. Инфузорией под микроскопом.
Я слеп и безнадежен. «Споры» — утверждает доктор Крафф. Меня сразили споры дьявольских грибов, выжрали мои глаза и жрут мой мозг. Это больно. Кричать бесполезно, я обречен, но хочу оставаться мужчиной до конца. Вероятно, временами я все равно кричу, поскольку Док уже дважды колол мне морфий. Наркотик не приносит облегчения, просто мой бред становится бессвязнее.
Доктор утверждает, что мои глаза целы. Не вижу смысла спорить: все равно те несравненные ощущения, когда глазные яблоки стекают раскаленным свинцом внутрь черепа, я едва ли способен пересказать даже столь внимательному слушателю, как док Крафф.
… — Не отчаивайся, дружище. Вполне возможно, это был всего лишь чрезвычайно болезненный, но поверхностный ожог роговицы. Глаза выглядят абсолютно целыми, — утверждает доктор, меняя на моих глазных впадинах тампоны с
