Лучший из миров - Сергей Че
Это была восьмая пещера. Оставалось еще две.
Влад сплюнул, раскрыл лопатку и велел роботу посторониться.
Судя по искателю, чей экран висел сейчас в центре скита, именно здесь, где-то впереди располагалась маленькая, засыпанная землей и перекрытая каменными плитами ниша. А в ней находилось нечто тускло светящееся, золотое. На экране это нечто выглядело небольшим прямоугольным пятном. Впрочем, так же выглядели в других пещерах деревянные доски с рассыпанными монетами. Боясь сглазить (археологи – народ суеверный) и стараясь ни о чем не думать, Влад присел у обвалившегося края стены и осторожно поддел лопаткой выпирающий земляной пласт.
Почва поддавалась с трудом из-за массы галечного крошева и остатков твердых, как железо, корней. Через некоторое время лопатка звякнула, наконец, о камень. Влад пробежался пальцами по черенку лопатки, настраивая толщину лезвия, и поддел открывшуюся гладкую плиту, на поверхности которой еще виднелся полустертый знак Старого Обряда – равносторонний восьмиконечный крест в круге.
В выложенном плохо отесанными булыганами тайнике лежала невзрачная на первый взгляд книга.
Невзрачной она осталась и на второй взгляд.
Влад выругался и, не особо церемонясь, вытащил тяжелый фолиант из ниши.
Это были «Сказания отрокам о делах минувших», известный свод, имеющий штук пятьдесят копий, а потому дешевый. Такие же переплетенные черной кожей кирпичи Влад встречал в задрипанном афонском музейчике, у нескольких коллекционеров и даже на лотках антикваров. С теми же выдавленными вручную кривыми буквами на обложке.
Он попытался раскрыть книгу, но металлические застежки (именно они блестели золотом на экране искателя) не поддались. Тогда Влад выдавил на корешок каплю сканирующего геля, положил фолиант на плиту и стал ждать.
Гель вспух, покрыл мутной взвесью обложку, потом проник внутрь, на страницы, считывая и запоминая все, до чего смог добраться. Книга стала напоминать прямоугольный кусок дрожащей слизи. Когда приемник на запястье пискнул, сигнализируя о завершении сканирования, гель моментально высох и испарился.
Еще на лицейских семинарах Владу вбили в голову, что полный образ любой найденной вещи должен обязательно сохраняться в личной базе. Так, на всякий случай. Мало ли что. С тех пор гелем покрывалась любая мелочь, вплоть до сгнивших тряпок.
Влад встал, отправил фолиант в открывшийся зев хранилища, где уже валялись найденные ранее монетки, вилки и ложки. И сказал:
-Все. На сегодня хватит. Завтра приступим к девятому скиту.
Копалка и хранилище дружно забурчали, вырастили конечности и потопали к выходу из пещеры.
Ведущий наружу ход был настолько извилистым, что напоминал агонизирующую гадюку. Роботы убили на него целый день, расчищая завалы и укрепляя стены. Но даже сейчас от любого неосторожного прикосновения осыпалась земля, а сверху на голову то и дело капала болотная вода. Как старцы жили в таких условиях, Влад не представлял. Впрочем, рассказывали, что в их времена здешних болот еще не было.
Когда он выбрался на поверхность, солнце уже садилось. Блеклые лучи терялись в сизом вечернем тумане, а подступающий к скитам корявый лес казался черным.
То, что дело плохо, Влад понял сразу.
Сердце екнуло, мелькнула паническая мысль о побеге, но Влад загнал все мысли так глубоко, что их не осталось. Бежать было некуда.
Над поляной безмолвно висел патрульный клипер.
Серые тени солдафонов мелькали вокруг расставленного у скитов оборудования, залезали в пещеры, стояли группками возле уже обесточенного защитного периметра. Еще несколько человек вручную стаскивали с катера маскировочную сеть.
Влад присел на зеленый ото мха камень, достал сигареты и закурил. Руки почти не дрожали.
Поимка с поличным грозила минимум пятью годами на Снежной Долине и упорной работой на благо православия и народности. Что у них там? Лесоповал, китобойные суденышки, таежная охота на медведей, старые домны, сохранившиеся исключительно в воспитательных целях. Выбирай, не хочу. Утешало только одно. То, что имперские законы в таких случаях были все-таки лучше, чем Союз с его системой исправительных колоний. Как замечательно, что я выбрал именно Ильмень, думал Влад, наблюдая, как от стоящей неподалеку группки военных отделились два человека и направились к нему.
Один был в форме штабс-капитана патрульной службы, другой – в штатском сюртуке и цилиндре, с ленточкой по последней дворцовой моде.Штабс-капитан важно топорщил густые усы и сверкал глазами из-под козырька линялой фуражки. Столичный денди брезгливо морщил породистое лицо и осторожно обходил кучи влажной земли, стараясь не запятнать кончик резной трости, на которую опирался при необходимости.
- А вот и виновник с-сего безобразия! – воскликнул денди, приближаясь. – Что же вы, милостивый государь? Без разрешения, без санкции его превосходительства губернатора? Уложение по защите древностей не для вас писано?
Влад молчал, разглядывая непрошенных гостей.
- Позвольте представить, ваше превосходительство, - подошел штабс-капитан, - Владислав Юрьевич Гурин, тридцать пять лет, доктор археологии, лауреат двух софийских премий, специалист по истории расселения. Ныне - черный гробокопатель.
- Извините, штабс-капитан, - поправил Влад, - археолог. Гробокопатели – это не ко мне.
- Для меня что археологи, что гробокопатели – все на одно лицо, - парировал служака. – И потом, раз в могилах роешься, значит, гробокопатель.
- И много на этот раз накопали? – поинтересовался денди.
Влад пожал плечами.
- Сами же видите – ничего, - он кивнул в сторону катера, где солдаты уже потрошили кибер-хранилище. - Одна утварь. Никакой денежной ценности, только научная. Я, знаете ли, сейчас работаю над интереснейшей проблемой, милостивые государи. Влияние простейшего быта на социальную психологию замкнутых религиозных сообществ. Очень интересно. Одно плохо - фактического материала мало. Поэтому я здесь.
-
