Энн Криспин - Хэн Соло и гамбит хаттов
В реальной жизни Хэн про себя поблагодарил Тедриса за то, что не плюнул в лицо, а ведь мог бы. Имел полное право. Тогда Хэн выдержал унижение, придушил эмоции, но во сне с протестующим криком бросился с кулаками на приятеля…
…и проснулся, мокрый от пота и дрожащий, на узкой койке.
Он с трудом сел, вцепился слабыми пальцами в волосы, убеждая, что это был всего лишь сон, что публичных порок больше не будет, все, кончено, больше ему не придется терпеть унижение.
Никогда.
Он вздохнул. Столько сил положить, чтобы попасть в Академию, удержаться там… Ему не хватало знаний и воспитания, но он муштровал себя похлеще сержантов, лишь бы стать лучшим из лучших. И ему повезло. Он окончил Академию с отличием, и день выпуска стал самым прекрасным из дней.
Хэн мотнул головой. Какой смысл жить прошлым, Соло ? В его жизни больше нет всех этих людей, командиров и сослуживцев, – Тедриса, капитана Мейса, адмирала Оззеля (ну и остолоп, между прочим!). Для них Хэн Соло умер. Умер и погребен. Даже с Тедрисом они больше не виделись…
Кореллианин сглотнул комок, царапающий горло. Поступая в Академию, он спал и видел в мечтах светлое и ясное будущее. Хотел расстаться с прежней жизнью, стать уважаемым, достойным, а главное – честным – гражданином. Хэн с детства вынашивал мечту о карьере флотского офицера. Безупречного и порядочного. Он знал, что не обделен мозгами и здорово потрудился, восполняя пробелы в образовании. Он видел себя в адмиральском мундире, командовал в мечтах флотом… а еще лучше стать генералом, это если перевестись в летный дивизион, с ДИшками он всегда ладил.
Генерал Соло… звучит! Кореллианин вздохнул. Помечтал? А теперь просыпайся и взгляни в лицо действительности. Шанс на честную жизнь безвозвратно утерян, спасибо тебе, Чубакка, живи долго и благоденствуй, чтоб тебя, матрас блохастый… Хотя будем честны, вот о чем он не жалеет, так это о том, что не дал подпалить мех на седалище этого ворсистого тюфяка.
Жестокость офицеров и их подчиненных росла в прогрессии. Излюбленной мишенью становились негуманоиды, хотя в последнее время зверства стали затрагивать и людей. Создавалось впечатление, что Император семимильными шагами направляется с отметки «относительно сносный диктатор» к отметке «безжалостный тиран». Он определенно вознамерился раздавить все миры, до которых мог дотронуться.
Хэн сомневался, что долго протянет на флоте. В один какой-нибудь не очень приятный день какой-нибудь старший офицер прикажет участвовать в одной из «демонстраций» (это так у них называлось), а Хэн ответит: сам делай, если так подпекло. Он слышал, какие устраивались бойни; едва ли он сумел бы принять участие хотя бы в одной из них. Как на том же Девароне, где безо всякого сожаления и милосердия перебили почти семьсот аборигенов.
Он умел убивать, с холодной и ясной головой стрелял, когда сталкивался с вооруженным противником. Но расстреливать беззащитных пленных? Увольте. Нет. Ни за что. Уж лучше прозябать на гражданке, лучше быть контрабандистом и вором.
Хэн принялся натягивать темно-синие брюки военного образца с лампасами кореллианских «кровавых полос». Он ждал, что его лишат и этой награды, но ее почему-то оставили; наверное, потому, что ее давало кореллианское правительство гражданам Кореллии, и Империя тут была ни при чем Хотя среди военных «полосы» ценились довольно высоко как знак признания необычайного героизма. Вот уж…
Ну да, легко тогда не было, это точно. Хэн задумчиво водил большим пальцем по красным квадратикам лампаса; их легко снять и приладить на новую пару брюк, хотя процесс трудоемкий. А многие посторонние даже понятия не имеют, что же это такое, думают – украшение.
Ну и пусть. Хэн носил «кровавые полосы» как единственное напоминание о военной службе, но никогда и ни с кем не обсуждал, как он их заработал.
Не все воспоминания стоит будить.
Рубашку и темно-серый жилет Хэн надел второпях, корабль уже должен был подходить к Нар Шаддаа.
Закинув на плечо дорожную сумку, Соло вышел в коридор и отправился на прогулочную палубу. Трудно ожидать от грузопассажирского лайнера шикарных удобств и развлечений, но иллюминаторы были большие, любуйся – не хочу. Хэн не знал никого, кто не хотел бы любоваться на звезды.
На палубе обнаружился Чубакка, который предавался именно этому занятию. Хэн встал рядом с вуки у иллюминатора.
Планета, к которой они приближались, превосходила размерами Кореллию, ее поверхность была покрыта коричневыми пятнами пустошей, черно-синими лоскутами океанов и чахлыми прожилками зелени. Хэн ее сразу узнал, хотя был на ней всего один раз.
– Нал Хутта, – он толкнул напарника локтем. – На языке хаттов означает «сверкающая драгоценность», но поверь мне, дружище, название не соответствует сути. Болото на болоте, а воняет почище сточной ямы.
Он наморщил нос при воспоминании. «Звездная принцесса» обогнула планету, пользуясь ее гравитацией, чтобы погасить скорость.
– Урроув-рр?
– Нет, на Нар Шаддаа я не бывал. Даже в окрестности. Из-за диска планеты быстро вылезал горб луны. Чубайса опять заскулил.
– Точно, синхронизированные орбиты. Планета и спутник обращены друг к другу одними и теми же полушариями.
Хэн обратил внимание, что пространство вокруг замусорено обломками, вернее, как вскоре обнаружилось, брошенными кораблями всех размеров и видов. Академическое образование позволило определить многие из них, но там были такие, которых кореллианину видеть не приходилось.
Луна контрабандистов оказалась довольно крупной, пожалуй, одна из самых больших, встречавшихся Хэну, и была окружена точно таким же кольцом брошенных и разбитых кораблей. Металлолома на орбите было столько, что «Принцесса» то и дело меняла курс, избегая столкновения. У многих кораблей была пробита обшивка или оплавлен корпус.
Разглядывая шрамы на их бортах, Хэн размышлял о том, что большинство этих реликтов болталось в пространстве десятилетия, а может, даже века. Интересно, почему их так много? И тут кореллианин заметил, как на поверхности призрачной сферы, окружающей луну, заиграл блик, а в следующую секунду в защитном поле сгорел кусок космического мусора.
– Я все понял, Чуй! Видишь вон то мерцание? Нар Шаддаа закрыта полем. Если не получишь разрешения на посадку, щиты не снимают, а тебя угощают из ионной пушки. Похоже, местные в сговоре с пиратами, э?
Чубакка басовито пророкотал ответ, который звучал как «хр-р-р-р-рн-н-н-н» и означал: «верно».
Полупрозрачная дымка поля мешала разглядеть детали, но и так становилось ясно, что застроена вся поверхность луны, а из нагромождения зданий поднимаются шпили антенн. Как поношенная версия Корусканта… Хэн вспомнил планету, превращенную в один гигантский город, планету, слой за слоем укрытую строениями, так что природными красотами любоваться можно лишь на полюсах.
А еще он вспомнил свой недавний сон, в котором разглядывал другую луну, находящуюся далеко отсюда. Хэн нахмурился. Забавно… а ведь приснились ему реальные события. Он действительно когда-то стоял на плацу с другими кадетами и наблюдал, как в ночном небе Кариды взрывается спутник.
Наверное, подсознание прислало ему весточку, напоминая, что он забыл что-то важное. Хэн поправил на плече лямку дорожной сумки.
– Мако, – прошептал он.
Чубакка вопросительно покосился на приятеля. Соло пожал плечами.
– Да вот – вдруг подумал, что, может, нам нужно разыскать Мако.
Вук склонил голову набок.
– Мхр-р-р-р-н-н-н?
– Мако Спине. Мы познакомились, когда он учился на последнем курсе, и здорово поладили.
Мако Спине всегда был надежным человеком (по крайней мере, хорошим другом), а последнее, что о нем слышал Хэн, так это то, что видели Мако именно на Нар Шаддаа. Поговаривали даже, что он тут живет, не постоянно, но время от времени. Не мешает возобновить давнее знакомство, вдруг Мако не откажется помочь школьному другу?
Мако был старше лет на десять, и трудно было отыскать большие противоположности, чем он и Хэн Соло. Хэна воспитала улица и Гаррис Шрайк. Мако родился в семье влиятельного сенатора, у него было все, что ни пожелаешь в жизни, не хватало лишь решительности и целеустремленности Соло. В Академии его интересовали только развлечения.
Мако учился двумя курсами старше. Несмотря на разницу в возрасте и происхождении, молодые люди быстро подружились, вместе участвовали в гонках и негласных вечеринках, вместе разыгрывали скучных инструкторов. Инициатором похождений всегда был Мако, осторожный Хэн никогда не забывал, что может на счет раз-два вылететь из учебного заведения. Кореллианин старался не попадаться, а Мако, уверенный, что деньги и связи отца уберегут его от последствий, не боялся никого и ничего, даже возмездия за самые сумасшедшие эскапады. '
Величайшей из которых можно назвать взрыв луны-талисмана. Величайшей и последней.
