Энн Криспин - Хэн Соло и гамбит хаттов

Энн К. Криспин

Хэн Соло и гамбит хаттов

Книга посвящается моему доброму другу и товарищу по ремеслу Кевину Дж. Андерсону с благодарностью за помощь и вдохновение.

1. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ, ПРЕЖНИЕ ВРАГИ

Хэн Соло, в недавнем прошлом флотский офицер с блестящим будущим, а в настоящее время никто, пребывал в унынии за столом, липким от многочисленных пролитых бокалов спиртного. Стол находился в кабаке, кабак – на Девароне, а потому даже алдераанский эль просто по определению не мог быть хорошего качества. Но Хэн все равно его пил и больше всего на свете жаждал остаться в гордом одиночестве. Нет, он ничего не имел против иных посетителей заведения – рогатых по жизни деваронских мужчин, волосатых деваронских женщин и небольшой добавки к ним в виде обитателей иных миров. К не-людям Соло давно привык, он вырос среди них на борту «Удачи торговца», вместительного корыта, которое бороздило просторы вселенной, повинуясь прихотям шкипера. Хэну не стукнуло и десяти стандартных лет, а он умел говорить на добром десятке чужих языков, а понимать и того больше.

Нет, дело было вовсе не в не-людях вокруг него. Дело было в одном-единственном не-человеке рядом. Хэн глотнул эля, который успел скиснуть еще до того, как его начали варить, сморщился от отвращения и бросил косой взгляд на причину всех своих неприятностей.

Причина была крупных размеров, большая, волосатая от макушки до пят, она заботливо разглядывала Хэна ясными, как у ребенка, глазами небесной синевы и негромко урчала. И что тебе ни идти домой, а? Но она – причина – наотрез отказывалась возвращаться на Кашиийк, несмотря на настойчивые увещевания. Мало того, мотивировалось решение тем, что этот пыльный блохастый матрас имел нечто под названием «долг жизни» к бывшему имперскому офицеру.

Долг жизни, э?.. То что требовалось для счастья. Хэн даже плюнул под стол с досады. Волосатая нянька-переросток, вечно таскающаяся по пятам, пристающая с советами, кудахтающая надо мной, если я упьюсь в стельку , и талдычащая, что позаботится обо мне. Здорово, Просто здорово.

Хэн оскалился на кружку с элем, и блеклый разбавленный напиток отразил его физиономию, настолько исказив черты, что кореллианин сам себе показался таким же чужим, как и вуки, который сидел напротив. Кстати, а как звать эту мечту парикмахера? Чу-как-там-бишь-его-далыпе. He-человек назвал свое имя, но Хэн мало того что постарался как можно скорее его забыть, так и с произношением у него были нелады.

И вообще… очень ему нужно знать имя этой швабры! Если он запомнит, как зовут этого вуки, то до конца своей жизни не избавится от него.

Хэн устало растер ладонью щеки, покрытые щетиной, которой было несколько дней отроду. С тех пор как то ли флот дал Соло пинка, то ли сам он чмокнул корабль на прощание в дюзы (Хэн уже не был уверен, кто из них начал первым), кореллианин постоянно забывал про бритье. Кадетом, затем младшим лейтенантом, затем Хэн Соло и гамбит хаттов лейтенантом он выскабливал щеки с упорством, достойным лучшего применения. Офицер и воспитанный человек обязан быть опрятен, а если ты никто – то кому какое дело?

Кружка дрожала в не слишком твердой руке, Хэн отважно сделал большой глоток. Потом еще один. А когда поставил в конце концов опустевшую кружку на стол, то принялся озираться в поисках официанта. Нужно выпить. Еще одна порция эля, и я буду чувствовать себя намного лучше. Всего одна порция…

– Гхкррр-оуф! Оскал стал шире.

– Держи свое мнение при себе, матрас блохастый! – рыкнул Соло. – Сам знаю, к'да остановиться. И вааще ты мне – не указ.

Вуки (Чавка, Чувка… Чубакка, во как!) негромко заурчал. Добрые глаза его потемнели от беспокойства. Хэн оттопырил губу.

– Меньше всего я хочу, чтоб со мной нянчились, не забывай, понял? Ну не дал я подпалить твой мохнатый зад, что с того? Ничего это не значит и ничего ты мне не должен, я ж тебе г'ворил… Это у меня перед вуки был должок… давно еще… Жизнью ей обязан, и не раз, понял? Вот и спас тебя, потому как ее не сумел…

Чубакка заскулил. Хэн решительно замотал головой.

– Нет, это не значит, что ты мне хоть вот на столько обязан, когда же до тебя дойдет, а? Я должен был ей, а отплатить не сумел. Вот я и помог тебе, так что мы вроде как равны… счет закрыт. Ну пожалуйста, очень тебя прошу, возьми деньги и возвращайся на свой Кашиийк, а? Слушай ты, свитер драный, болтаясь здесь, ты мне радости не доставляешь. Ты мне нужен как ожог на пятой точке!

Оскорбленный вуки, басовито клокоча, воздвигся над кореллианином во весь свой гигантский рост.

– Сам знаю, что пустил карьеру и безбедную жизнь ранкору в пасть… Понимаешь, терпеть не могу работорговцев, а когда коммодор Никлас хватается за кнут, вообще наизнанку выворачивает. Я в детстве дружил с одной вуки. Знаю я вас. Ты бы кинулся на Никласа, я это еще до тебя понял. А коммодор взялся бы уже за бластер, а не за кнут. Не мог я стоять и смотреть, как он тебе мозги вышибает. Только, Чуй, прекрати делать из меня героя. Не герой я, и напарник мне не нужен, и дружить я ни с кем не хочу! Мое имя говорит само за себя, приятель.

Он саданул большим пальцем себя в грудь. Перестарался немного, но в запале даже не заметил.

– Соло. У людей это означает, что я одиночка. Понял? Так оно вышло, и так мне нравится жить. Поэтому не обижайся, Чуй, но катись отсюда! Уйди. Оставь меня в покое. Навсегда.

Вуки долго разглядывал пьяного, затем презрительно фыркнул, повернулся и зашагал к выходу.

Хэн без особой активности полюбопытствовал, сумел ли он убедить обволошенного рослого недоумка лететь домой. Коли так, есть причина для небольшого праздника. Еще одна кружечка совсем не помешает…

Окинув мутным взором зал, кореллианин отметил, что вокруг стола в уголке собрались несколько выпивох, составляя партию в сабакк, и заинтересовался. Не рискнуть ли? Хэн мысленно прикинул содержимое кошелька и вынес решение, что один-два кона не станут лишними. Обычно ему везло в игре, а в дни, когда каждая кредитка на счету…

Те дни…

Хэн тяжко вздохнул. Сколько же времени прошло с того проклятого всеми богами дня, когда его откомандировали в помощь Никласу, который никак не мог разобраться, почему рабы-вуки недостаточно споро возводят новое крыло Зала героев? Хэн добросовестно подсчитал, поморщился, выяснив, что потерял несколько дней… вероятно проведенных в темном пьяном угаре и горьких размышлениях. Может, два дня, а может, два месяца.

Хэн запустил трясущиеся пальцы в спутанную шевелюру и стиснул зубы. Каких-то пять стандартных месяцев назад его волосы были аккуратно подстрижены на предписанный уставом манер, а теперь Соло оброс точно вуки. Он вдруг представил себя прежнего – ухоженного, холеного, сапоги надраены до блеска, знаки различия горят огнем…

М-да, какой разительный контраст! Кто сказал бы, что заляпанная грязно-серая рубаха некогда сияла белизной? А куртку из неокожи он вообще купил на распродаже, потому что старую видеть не мог. О прежней жизни напоминали лишь темно-синие брюки военного образца с лампасами, знаком кореллианских «кровавых полос», и сапоги. Да, обувка осталась с прежних времен. Сапоги подгонялись каждому кадету под размер, так что Империи они больше не были нужны. Когда Хэн окончил Академию, в Галактике не было младшего лейтенанта, который больше него гордился своими погонами и начищенными до зеркального блеска сапогами.

Ныне эти же сапоги изношены и стерты до дыр. Хэн разглядывал их, кривя губы. Жизнь ободрала с его обувки полировку… все, чем он был в те дни.

В приливе внезапной болезненной честности кореллианин признался самому себе, что даже если бы не кинулся спасать Чубакку, все равно не продержался бы на флоте. Он начал строить карьеру, лелея надежды на лучшее, но быстро лишился иллюзий. Ему было трудно смириться с предубеждением против негуманоидов, но он держал язык за зубами и не высказывался. Добили его бесконечные бюрократические уложения, глупость офицеров и общая беспросветная тупость. Хэн не раз задавался вопросом, сколько времени он бы протянул.

Вот только позорной отставки, потери законной пенсии, жалования и (что хуже всего) зачисления в черные списки Хэн никак не ожидал. Лицензию у него, правда, не отобрали, и на том спасибо, но довольно быстро выяснилось, что законным образом работу'ему получить никак не возможно. Он неделями топтал пермакрит Корусканта, слоняясь по кабакам и разыскивая хоть какую-нибудь работу. Двери захлопывались перед самым его носом, точно по волшебству.

А затем в одну прекрасную ночь, когда кореллианин совершал очередной тур по барам и тавернам, не выбираясь за границы района, который на городе-планете отвели в качестве гетто для не-людей, из черных теней переулка вывалилась еще одна тень, гигантская и волосатая. И загородила дорогу.

Затуманенным мозгам потребовалось много времени, чтобы опознать спасенного вуки. Вообще-то Хэн сообразил, кто перед ним, лишь когда Чубайса разразился благодарственной речью, Вуки был прямолинеен и, как всего его соотечественники, не тратил слов попусту. Он, Чубакка, связан с Хэном Соло долгом жизни. Куда Хэн, туда и он, отныне и навсегда.