Павел Данилов - Меценаты зла
– Что делать мне? – шепотом спросил Жак.
– Стоять молча.
Кирилл вошел внутрь и сразу наступил на что-то мягкое. Под ботинком затрепыхалось, пытаясь выбраться. Громов поднял ногу и включил фонарь. Пол был покрыт плотным живым ковром. Сотни белых куриц спали, закрыв глаза белесыми пленками. Посреди загона возвышалась трехъярусная автоматическая поилка-кормушка.
Кирилл вздохнул и поднял первую курицу. Хрустнули косточки – Громов свернул птице шею. Сунув труп подмышку, он ухватил вторую курицу. Птица затрепыхалась, даже успела клюнуть Кирилла в руку. Снова раздался хруст.
Громов вернулся к Жаку и сунул ему две тушки.
– Держи крепко, – шепнул он, – чтоб не убежали.
Кирилл убил еще трех птиц и вышел из курятника. Оставив фонарь на самом слабом режиме, он двинулся вдоль загонов.
– Ты куда?
– Людятник ищу.
Каморка обслуживающего персонала обнаружилась метрах в тридцати от входа. Кирилл вошел в нее и сбросил мертвых птиц на стол.
– Знаешь, мне их жаль даже больше, чем тех четырех солдат, которых я убил, – произнес он.
Жак посмотрел на Кирилла с опаской, но звездолетчик в тусклом свете этого не заметил.
– Когда успел? – сглотнув, спросил француз.
– Двоих при захвате, двоих, когда сбегал.
– Я мог бы быть пятым, – скривил губы Жак.
– Не переживай, – хмыкнул Громов, – если б я хотел, ты мог быть и десятым.
Кирилл не стал зажигать свет, опасаясь, что кто-то из работников может жить неподалеку и заметить внезапно ожившую птицеферму. Закрыв плотнее жалюзи, он начал осматривать помещение. Вскоре на стол добавились алюминиевая кастрюля и небольшой топорик.
– Если мы украдем кастрюлю, они точно поймут, что здесь кто-то был.
Кирилл скептически посмотрел на экс-водителя. Затем все-таки снизошел до объяснения:
– А замок на двери курицы взломали.
– Что ты еще ищешь? – через минуту спросил Жак.
– Рюкзак, мешок, сумку. Или ты их в руках понесешь?
Кирилл выбрасывал вещи из шкафов на пол без разбора, но старался не шуметь. Найдя мешок из-под зерна, он бросил его Жаку. Затем он заметил в глубине нижней полки смятую спортивную сумку. Громов улыбнулся, словно снял большой куш, и выволок сумку наружу.
Настала очередь холодильника. В нем оказалась буханка хлеба и пара жареных куриных ножек.
– А эти собаки, видимо, частенько курочку нахаляву жрали, – заметил Кирилл.
– А мы сейчас чем лучше? – спросил Жак, набирая в бутылки воду.
Звездолетчик пожал плечами. Вопрос показался ему глупым.
Две птицы нырнули в кастрюлю, остальные – в мешок. Все это добро Кирилл засунул в сумку. Рядом улеглись соль, хлеб и топорик. Ножки «грабители» съели тут же, на время заткнув скверный голос голода.
Громов повесил сумку на плечо. Теперь с одной стороны его тянуло к земле оружие, с другой – еда. Выключив фонарь, он двинулся вдоль стенки к выходу. Жак ступал следом, едва не наступая спутнику на пятки.
– Будет грустно, если из-за пяти куриц нам придется убить всю деревню, – вздохнул Кирилл.
– Слушай, может тебя все-таки было за что сажать?
– Самое большое преступление, которое я совершил, пока в мою жизнь не ворвались власти Тайлы было…
Кирилл замялся.
– Что же? – поторопил Жак.
– Я дважды задремал во время вахты в капитанской рубке.
Француз, ждавший чего-то невообразимого, разочарованно вздохнул.
– Тогда и я преступник, – хмыкнул он, почесав лоб тремя оставшимися пальцами.
– Конечно, – согласился Кирилл. – Государственный изменник.
Они зашли за птицеферму, оставив поселение за спиной. Громов сверился с компасом и упругим шагом двинулся на север. К Ламберту. Мысли были заняты маскировкой. Как оставаться незамеченными, когда наступит день? Пока ничего лучше, чем падать на землю при виде каждого наземного или воздушного патруля в голову не приходило. Еще нужно было приготовить еду. Не пройдет и суток, как мясо начнет тухнуть. А оставаться с одной буханкой хлеба, когда до города еще километров сорок пути, никак не хотелось.
Жак топал сзади, поминутно вздыхая. Распухшая от бутылок с водой сумка приносила чуть ли не больше страданий, чем откушенные волком пальцы.
Кирилл до одури всматривался в слегка подсвеченную Филиусом ночь. Километров через шесть-семь его старания вознаградились. Чуть в стороне равнина изгибалась, переходя в пологий овраг, с торчащими из него кустами и чахлыми деревцами.
Жак едва переставлял ноги от усталости и очень обрадовался, когда Кирилл сказал:
– Туда. Привал.
Словно конь, учуявший близкий отдых, француз ускорил шаг. Кирилл сбросил сумку на краю балки и полез вниз.
– Сначала я, – сказал он.
Видимо, когда-то давно, сюда упал метеорит и сделал большой кратер. Но за годы природа сравняла углы и похоронила прилетевшее из космоса недоразумение. Теперь кратер покрывал ковер травы, выросшей на принесенной ветрами и дождями земле. Почти в центре бил едва заметный ключ. Наверное, во время падения метеорит треснул, выпуская наружу один из верхних слоев подземных вод. Кусты и деревца росли в основном на склоне, где смогли зацепиться гонимые ветром семена.
Громов спустился буквально на метр и на мгновение осветил овраг. Фонарь загорелся и потух, словно вспышка фотоаппарата.
– Давай сюда сумки.
Жак опустился на колени и по очереди передал обе ноши Громову.
– Сам спустишься? – спросил звездолетчик, добравшись до дна оврага.
– Конечно, – прокряхтел Жак. Боясь расшибиться, он спускался задом на локтях и коленях.
В большой яме тьма была еще гуще. Но любопытный сын Тайлы заглядывал и сюда своим слегка скошенным серебристо-лиловым глазом.
– Собери хворост, – сказал Кирилл. – Чем больше, тем лучше.
– У нас же топор есть, – возразил Жак.
– Нужны сухие дрова. От живых деревьев много дыма.
– А ты что делать будешь? – с подозрением спросил француз.
– Я, пожалуй, выпью вина и закажу танцовщиц, – с раздражением ответил Кирилл. – Расслабляет, знаешь ли.
Жак кивнул, словно согласился с Кириллом, и пошел к деревьям. Хвороста он нашел всего две небольшие охапки, зато среди растений нашлось несколько мертвых кустов и деревьев.
– На этой горстке даже чай не вскипятишь, – глянув на скромные успехи француза, сказал Кирилл.
Жак зло плюнул и вытащил из сумки топорик.
– Он мне скоро понадобится, – сказал Кирилл, взяв в руки нож и курицу.
Вначале он ее выпотрошил, отрубил голову, а затем снял перья вместе с кожей. Окровавленная тушка опустилась в кастрюлю. Работа Кириллу не нравилась. Смахнув с пальцев кровь, он взялся за вторую птицу.
Жак, не говоря ни слова, снова побрел к зарослям. Вскоре по оврагу прокатились мерные звуки ударов топора по дереву, которые невозможно было перепутать ни с чем. Кирилл отбросил нож и бросился к Жаку, шипя:
– Тише ты, тише!..
Раздалось еще два удара, и только после этого француз успокоился.
– А если кто услышит?! – набросился на него Громов.
– Может это дятел стучит, – вяло возразил Жак.
– Ага, мутант такой. Размером со свинью.
– Ты чего прибежал? – тоже заводясь, спросил экс-водитель. – Иди куриц потроши.
– По-моему, дятел у нас здесь точно завелся! – зло рыкнул Кирилл. – Обратно в столицу захотел?
– Ну отрежь его лазером, – махнув на ствол клешнёй оставшихся пальцев, сказал Жак. – Чего ты меня гоняешь?
– Загорится, – мотнул головой Кирилл. – Ты ручками поработай. Так незаметней.
– Ручкой, – поморщившись, уточнил Жак. – Ладно, постараюсь не шуметь.
– Не старайся. Просто сделай.
Кирилл забрал топор и вернулся к месту стоянки. Нужно было закончить с разделкой и выкопать яму под костер.
Иногда из зарослей раздавался треск ломаемого дерева. Ветер дул в сторону от дороги, и Кирилл надеялся, что на ней ничего не слышно. «Что-то я пугливый стал, – недовольно подумал звездолетчик, – от каждого шороха замираю. А еще начальник безопасности». Кирилл потер виски. «Это от недосыпа нервы шалят», – решил он, с трудом засовывая в широкую кастрюлю последнюю тушку.
Взяв в руки топорик, Кирилл принялся долбить им землю. От каждого удара в сторону летели увесистые комья земли. Громов взмок, но продолжал лупить с настойчивостью бурильной машины.
Жак ходил по темному оврагу, словно лунатик. Не произнося ни слова, он таскал по одному и тому же маршруту охапку за охапкой наломанных дров. Когда их набралась целая гора, Кирилл буркнул:
– Достаточно.
В выкопанную яму кастрюля помещалась почти полностью. Громов залил птицу водой. Даже при тусклом свете Филиуса было видно, что водно-кровяной раствор получился ярко-алым.
– Ты ее промывал? – брезгливо спросил Жак.
