Павел Данилов - Меценаты зла
Жак втыкал в деревья нож и подтягивался на нем, помогая ногами и раненой рукой. Когда он забрался на метр, Кирилл ухватил его за запястье и втащил на верхушку бурелома. Прогнившая ветвь под Громовым превратилась в труху, и он кувыркнулся назад. Ударившись головой об торчащее поперек бревно, Кирилл застыл. Падение закончилось, едва начавшись. С этой стороны бурелом был ниже и более привычным на вид.
В хаосе изломанного леса прослеживалась какая-то безумная упорядоченность. Словно бы лесные великаны решили здесь сыграть в крестики-нолики. И за неимением бумаги и чернил использовали стволы и ветви.
Жак спрыгнул рядом с попутчиком. Кирилл сел и потер затылок.
– Ненавижу леса, – буркнул он. – Ни на Марсе, ни на Spes в них толком не бывал.
В следующую секунду он встал и поморщился. В том месте, где в него впечатался автомат, спина сильно заныла. Тело сразу вспомнило недавние побои, устроенные Эгоном Шульцем.
– Я теперь тоже их не люблю, – глухим голосом признался француз.
Компас пищал, требуя вернуться на заданное направление. Громов вытер руки об листву и уселся на гладкий, серо-коричневый ствол.
– Завтрак, – объяснил он. – Да и передохнуть не мешало бы.
Жак взял нож тремя пальцами забинтованной руки и протер его широким листом ближайшего куста. Внимательно осмотрев лезвие, он отдал нож Кириллу.
Звездолетчик нарезал хлеб и вспорол две широкие банки с тушеной олениной. Съев пару кусочков, он спросил:
– Откуда на Тайле олени?
– С Земли, – ответил Жак. – Земная флора и фауна хорошо прижились на Тайле. Особенно на фермах и в питомниках.
– Не-е, у нас с Земли только страусы да коровы. Очень мало хорошей почвы, кругом камень. Пастбищ нет, все занято под поля для прокорма людей и этой нехитрой скотины.
– А кислород тогда откуда? – удивился Жак. – Даже я знаю, что на Spes нет океана с его живительным планктоном.
– Искусственные леса. Точнее, посаженные людьми. С одним-единственным видом деревьев. Мултумоксигениумами.
– Мултум… кто? – сморщив лоб, переспросил Жак.
– Мултумоксигениум, – засмеялся Кирилл. – Порода деревьев с мощными стометровыми стволами. Растут на любой почве. Корнями пробивают даже камень. Но главное их достоинство – огромное количество выделяемого кислорода. Эвкалипты и тополи просто младенцы по сравнению с этой живой кислородной фабрикой. – Кирилл проглотил последний кусок оленины и начал вымазывать банку хлебом. – Генетики и селекционеры потрудились на славу, создавая эти деревья.
– Давно дело было? – вяло поинтересовался Жак.
– Лет сто назад. Когда на Spes нашли рудники с платиной, иридием и гелием-3 сразу встала проблема улучшения ее атмосферы. А проводить семидесятилетнюю операцию, как это было с Марсом, никто не хотел. Да и не окупилось бы это никогда.
– Ну да, ну да, – хмыкнул Жак. – Сосед хоть и плохонький, все равно сосед. А тут…
– А тут восемь парсеков между Солнечной системой и Mare argenteus.
– У нас почти не осталось воды, – перевел тему Жак.
– Еды тоже, – бодро заметил Кирилл и встал. – Как рука?
– Пальцы еще не отросли, – иронично ответил француз, – а в остальном нормально.
– А насчет жратвы все легко и сложно, – пожал плечами звездолетчик. – Птицу-то я подстрелю, но как ее готовить? Дым над лесом – штука заметная.
– Может, они про нас забыли? – с надеждой спросил Жак.
– Тебе виднее. Ты на Тайле родился.
– Нет, – сам ответил водитель грузовика, – не забудут, пока мы не умрем или не окажемся в плену.
– Что-нибудь придумаем, – пообещал Кирилл. – А сейчас – пойдем.
Глава четвертая
Лес стал редеть, когда до ночи оставалось еще пару часов. Деревья пошли сплошь молодые, но уже с пушистыми раскидистыми кронами. Крупная живность еще не облюбовала эти места, и рощу наполняли только кузнечики и редкие залетные птички, напоминающие сильно располневших воробьев.
Жак обессилено рухнул на ковер из травы и опавшей листвы. Достав из сумки бутылку, он с жадностью к ней припал.
– Не усердствуй, – предупредил Кирилл. – Вода-то сырая. Мы такую, наверное, вообще никогда не пили. Всегда очищенную да с нужными солями и витаминами.
– Какой ты непостоянный, – хрипло засмеявшись, сказал Жак. – То автоматом в морду тычешь, то за желудок переживаешь.
– Пристрелить тебя что ли, – задумчиво произнес Кирилл. – Чтоб не вякал.
– И не мучился, – в тон ему добавил француз.
– Спим по два часа, и в путь.
– Почему нельзя выспаться нормально? – зло спросил Жак. От усталости, недосыпа и ранения он стал нервным, и накидывался на каждую фразу, словно бык на красную тряпку.
– Первый закон ухода от погони, – спокойно ответил Кирилл, – чем быстрее и дальше уходишь от места плена, тем в большей ты безопасности. Второй закон: не оставляй следов. Третий – беги туда, где тебя ждут меньше всего.
– На Тайле ждут везде, – проворчал Жак, – с распростертыми объятьями.
– Но не больше, чем в столице. Все, спи давай. Время пошло.
Жак словно нажал кнопку. Почти мгновенно к звукам леса добавилось его убаюкивающее посапывание.
Кирилл умыл лицо холодной водой – сон немного отступил. Им повезло, что по дороге попался родник. Вода отдавала солью, но в остальном была пригодна для питья. Громов надеялся, что вечер не принесет проблем, но спать, даже в полглаза, боялся.
Два часа тянулись невыносимо долго. Но сидеть все же было лучше, чем пробираться через чащу леса. Кирилл вспомнил проделанный путь и с ясностью понял, что без компаса они блуждали бы среди живого лабиринта еще несколько дней.
Снова день темнел под пристальным взглядом Филиуса. Либертас почти полностью скрылась, оставив над горизонтом только багрово-красную корону, словно напоминая о собственном величии.
Запищал таймер. Кирилл подскочил на ноги и больно ударился головой об нижнюю ветку дерева. Все-таки он тоже уснул. Когда ощущение опасности отступает, а смерть не маячит перед глазами, словно назойливая муха, тело начинает брать свое. Мол, раз уж мы живем дальше, то неплохо бы было и спать нормально.
Громов умылся, сделал пару глотков и, чтобы не тратить время, вылил немного воды Жаку на лицо.
Экс-водитель зачертыхался и закашлял – вода попала в нос.
– Спать не надоело? – сухо поинтересовался Громов. – Пойдем уже.
– А ты? – размазывая воду по лицу, удивленно спросил Жак.
– На ходу высплюсь. Вставай.
Француз прищурил покрасневшие глаза, отчего огромные лиловые мешки под ними мелко задрожали.
– Спал, небось, покрепче моего, – наконец сказал он.
Кирилл неопределенно повел плечами и двинулся вперед. Через полчаса темнота накрыла столичные окрестности полностью. Теперь и Жак, и деревья и трава стали одного цвета – серо-черного.
Филиус и далекие звезды лениво, без всякого старания, подсвечивали ночным путникам дорогу. Кирилл и Жак шли не таясь. Сзади был лес, впереди и справа – многокилометровая равнина, а в паре километров слева – дорога. Редкие машины угадывались только по тусклым точкам горящих фар. Раз в час проезжал патрульный джип с прожектором на крыше. Часто они выключали освещение полностью, осматривая окрестности на предмет костров, пожаров и фонарей.
Спутники двигались быстрым шагом. Через пару часов впереди замаячили редкие огоньки.
– Деревня, – выдохнул Жак. – Как обходить будем?
– Вдоль забора, – проворчал Кирилл.
Огни гасли. Даже самые отчаянные полуночники ложились спать. Когда Кирилл и Жак подошли вплотную, все коттеджи погрузились в сон. На каждый десяток домов в поселении стоял один-единственный фонарь с приглушенным желто-оранжевым светом. Видимо, ночные прогулки в сельской местности были не в моде.
Путники двинулись вдоль крайних домов, стараясь оставаться все время в тени. На другой стороне поселения, поодаль от домов, вытянула длинное тело одноэтажная птицеферма. Из нее раздавалось сонное кудахтанье тысяч заключенных в душной темноте птиц.
– Нам туда, – шепнул Кирилл. – Забираться в магазин рискованно. Там либо сигнализация, либо камеры. Или вообще придется охранника валить.
Услышав про убийство, хотевший возразить Жак прикусил язык. Валить никого не хотелось. Тем более самому.
Несколько раз на дальних улицах проходили люди. Беглецы инстинктивно замирали, хотя знали, что заметить их практически невозможно.
Замок на птицеферме стоял чисто символический. Кирилл срезал его лазером меньше, чем за секунду. Войдя внутрь и притворив дверь, люди поморщились. В нос ударил густой запах птичьего помета. Кирилл, шаря рукой в темноте, нащупал еще одну дверь.
– Что делать мне? – шепотом спросил Жак.
– Стоять молча.
