Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
Телевизор привезли через пару часов. Мастер повесил экран на стену и подключил питание и сигнальный кабель. Английский он знал с пятого на десятое, но объясниться смог.
— Сейчас работает всего пять программ, — сказал он Бейкерам. — Первая общесоюзная, образовательная, детский канал, культура и правительственный канал.
— А остальные заказы? — спросил Мартин.
— Это уже доставят другие, — ответил мастер. — Центр заказов один, но разную продукцию развозят разные отделения. Ушки вам оставлять?
— Какие ушки? — не понял Мартин.
— Так называют радионаушники, — пояснил мастер. — Выключите в телевизоре звук и смотрите передачи, не мешая другим. Их только раз в месяц нужно включать на подзарядку. Есть и детские. Вот, подбирайте нужные размеры.
Он ушел, а Сьюзен сразу же стала канючить, чтобы ее допустили к телевизору. Чтобы не мешала, ей включили детский канал и надели наушники. Как раз шли мультфильмы. Она мало что поняла в передаче, но, когда выключили телевизор, загорелась учить слова. К приходу Ника с Кимико взрослые выучили по полсотни слов и позанимались грамматикой, а вот Сьюзен запомнила их целую сотню и теперь пересказывала своим куклам. Кимико, увидев малышку, сразу же переключилась на нее, оставив мужа общаться с хозяевами.
— Она сильно скучает по детям, — пояснил Ник. — Те, с которыми возилась раньше, были ей как родные, но их всех отдали в семьи. Она тоже хотела взять, но я отсоветовал. Пусть лучше будет свой. Я принес запись, давайте посмотрим.
Он включил телевизор, вставил мобильную память в разъем и произвел нужные манипуляции.
— Записи идут в том порядке, в каком они были сделаны, — пояснил он. — Первыми у нас волки.
Все три сюжета просмотрели молча.
— Мне почему‑то кажется, что это настоящая запись, — сказал Мартин. — Но если так, животные в них что‑то почувствовали, хотя и не все. Крупные хищники, кроме волков, вообще никак не отреагировали, а слоненок так и вовсе отнесся без всякого уважения.
— Что ты хочешь от малыша? — возразил Ник. — Волчата с лисятами тоже требовали игры и ласки. А вот взрослые…
— Да, я бы этому волку рук в пасть не совал, — сказал Мартин. — С ними рядом был директор? У него чуть не случился сердечный приступ. А эта обезьяна… Для любой самки маленький детеныш предмет любви и заботы. И вот так сунуть его человеку и уйти спать… Она явно знала, что в этой женщине нет зла. Кто она? О ее муже у нас писали много всякого, а о ней что‑то было, но я уже не помню.
— Она прекрасная художница, — сказал Ник. — В основном портретист, но рисовала море и пейзажи. Всего больше сотни полотен и почти все выставлены в Третьяковской галерее. Когда‑нибудь обязательно съездим посмотреть, а пока приходится довольствоваться фотокопиями. Придете к нам, я покажу книгу о ее творчестве, там они все есть. Но сейчас она уже не рисует: устала от этой работы за сотню лет. Работает в аппарате правительства и помогает мужу.
— Глупости у нас писали о ее муже! — сказала Элизабет. — Давайте вернем запись назад. Дай пульт, Ник, я сама. Вот! А теперь выделим кадр и увеличим. Смотрите на ее лицо!
— Необыкновенно красивая женщина, — сказал Ник. — И глаза… В них хочется смотреть и смотреть, даже на экране.
— Она святая! — сказала Элизабет. — В глазах любовь и доброта! Я ведь взяла кадр, где она смотрит на мужа. Скажите, может такая женщина сто лет любить человека, в котором есть зло?
Глава 29
— Сегодня пятнадцатое октября, — сказала Лида. — Тебе это ни о чем не говорит?
Они недавно приехали домой, и после ужина она устроилась с книгой на диване в гостиной. Муж сидел тут же и что‑то писал в тетради на журнальном столике.
— Полгода со дня взрыва? — отозвался он. — Да, мы сегодня на совещании, можно сказать, подводили итоги.
— Ну и как? — спросила она. — Не думают еще тебя турнуть и поставить кого‑нибудь помоложе?
— Попалась неинтересная книга? — поинтересовался Алексей. — Подожди пару минут. Сейчас закончу и уделю тебе внимание.
— Кстати, по поводу книги, — сказала жена. — Ты у нас весь в делах и заботах, поэтому мог не заметить. За все полгода с начала катастрофы не вышло ни одной нормальной книги, да и фильмов я тоже не припомню. Крутят все заснятое раньше. Вы там не разогнали киностудии, а заодно и Союз писателей?
— Что ты подразумеваешь под нормальными книгами? — спросил Алексей, закрывая тетрадь. — Я действительно давно уже не читал ничего художественного.
— Сейчас всем тяжело, — сказала Лида. — Материально большинство живет не намного хуже, чем раньше, но все‑таки люди лишились не только лета и солнца, но и свободы передвижения, да и вообще не могут себе позволить делать многое из того, что было доступно еще совсем недавно. Все понимают, что с природой не поспоришь, и вас в этих бедах не винят, наоборот, вам благодарны, но счастливей их это понимание не делает, а тут еще упадок творчества. А ведь людям нужно не только работать, им еще нужно отдыхать! И я имею в виду не отдых в кровати, а развлечения. А у нас из всех развлечений остался один телевизор, по которому крутят старые фильмы и концерты. Ну и библиотеки, в которых чем дальше, тем труднее найти что‑нибудь новое и по–настоящему интересное. Обратился бы ты, что ли, к творческой интеллигенции. Для чего мы их кормим? Сейчас нужно почаще выпускать комедии и книги, которые будут читать ночи напролет, а у нас тихо, как на поминках. Или кто‑то считает, что если где‑то в мире умирают люди, то и нам неприлично смеяться? По–моему, это глупо. Мы им помогаем, но сами‑то живем нормальной жизнью! Или нам и любовь отменить? Она ведь тоже приносит радость.
— Я этим займусь, — пообещал он. — Раньше как‑то было не до развлечений, теперь уже стало полегче. Долго ли только протянется затишье?
— А чего ты ждешь? — спросила Лида.
— Как чего? — удивился Алексей. — Последней волны беженцев. Американцы закончились во всех смыслах, теперь скоро побегут те европейцы, которые доедят продуктовые запасы и смогут до нас добраться. Мы приняли всего тридцать два миллиона, думаю, будет еще столько же, и растянется это на больший срок, так что устраивать людей будет легче.
— А что слышно в мире? — поинтересовалась Лида. — В выпусках новостей все говорится только по Союзу, где там что построили, да о погоде, которая почти не меняется. Я думаю, их уже никто не смотрит.
— Так мы сами мало что знаем, — начал оправдываться Алексей. — С Китаем, например, так и не узнали, почему они не полезли на наши границы. А ведь не могли они погибнуть все сразу, хоть миллионов двести должно было остаться. А индийское правительство, видимо, после войны потеряло контроль над ситуацией. Мы с ними так и не смогли связаться.
— А с Австралией?
— Связались по выделенному каналу. Знаешь, что они нам ответили?
— Откуда мне знать? — ответила жена. — Я не работаю в министерстве иностранных дел, а в Секретариате женщины болтают о своих мужьях, а не на служебные темы.
— Они нам посоветовали больше заниматься своими делами и меньше лезть в чужие. Мы их заверили, что они нам и на фиг не нужны, так что больше беспокоить не будем. Примерно такой разговор, если вкратце. О том, что бразильцы скоро запустят первый реактор, ты должна знать. Излучатели мы им поставили еще на три. Думаю, хотя бы четверть населения они сохранят, если не начнутся войны с соседями, у которых дела гораздо хуже. Кубинцы собрали на восточном побережье США все продовольствие, какое успели. Сейчас там полно льда и всякое плавание прекратилось. Но им вроде должно хватить. С Канадой связи нет. Наверное, у них уцелело несколько общин, а центрального правительства нет. Их с одной стороны долбанул вулкан, да еще сверху побрызгало кислотой, а с другой — навалились льды. По арабам и Израилю глухо. Никто не отвечает, а приборы отмечали толчки характерные для взрыва ядерных боеприпасов средней мощности. Да и без войн в этом регионе не было больших запасов продовольствия. В Юго–Восточной Азии не отвечает ни один из наших информаторов, а в Черную Африку мы никого не посылали. На нашей территории еще осталось несколько посольств, но у них никакой связи со своими нет. В Европе все плохо. Подвела их хваленая демократия. Немцы должны уцелеть, западных — треть, восточных — больше половины. Поляки уцелеют, если небольшая группа во главе с правительством запрется где‑нибудь в крепком месте и пошлет всех остальных… далеко. В других странах сохранятся небольшие группы людей, наложившие лапу на продовольствие и захватившие электростанции. Остальные, которые не перемрут, скоро окажутся на наших границах. Мы к этому готовы. Опыт приобрели, уже прибывших беженцев расселили и пристроили к делу и увеличили энергетические мощности и производство продовольствия. Вот тебе и все новости. Как только закончим с беженцами, министерство иностранных дел вообще упраздним. Что тебя интересует еще, погода? Снегопады пошли на убыль, но мы все равно начали переводить весь транспорт на воздушный. Сначала грузовой, потом пассажирский, а как окончится зима, будем в большом числе выпускать и личный воздушный транспорт. Возможности для этого имеются.
