Сергей Сезин - Река Снов
Ну, а под днищем тоже оставалось немного. Мотор пришлось поднять и перейти на весло. Оно у меня было байдарочное, разбирающееся на две части. Так что если какой–то местный крокодил откусит одну лопасть, то плыть кое–как можно будет. Крокодилов не было. Зато было много комаров, с которыми пришлось бороться, достав амулет для отпугивания этих летающих вампиров. Кусать они уже не кусали, но косяками летали вокруг меня, действуя на нервы. Места здесь были безлюдные, потому хватало всякой живности: и уток, и выдр я видел, и кролик по берегу пробегал. Плюс всякие рыбы в полуметре от тебя. Речка ужасно петляла, наверное, в ней было не двадцать километров длины, а все шестьдесят. Пару раз пришлось оставлять лодку и вручную разгребать завал из стволов и веток в русле. Перекаты я проходил, вылезая из лодки и волоча ее за собой на веревке. Прошу извинения, если слово 'веревка' оскорбляет слух настоящих профессионалов, что путешествуют на лодках. Но профессионального обозначения веревки я не знаю, потому и дилетантски оскверняю их мироощущение.
Речка текла по открытому месту, только периодически в пойме ее и чуть в стороне были небольшие перелески и скопления кустов. День был солнечный, но не жаркий. И за это спасибо небесам, ибо тащиться по этой реке под дождем или по жаре было бы пыткой. Меня регулярно посещала мысль, что может, я зря волоку по этой речушке лодку, а надо плюнуть на нее и пойти пешком напрямик. Останавливала такой сценарий необходимость иметь дополнительную базу. И то, что нужно думать и о возвращении. Сейчас мотор — балласт. Но стоит спуститься к Бую, как его ценность резко возрастет. Потому ползем дальше.
Где–то в середине дня я устал и решил совместить отдых и обед. Вылез на берег, закрепил лодку и стал собирать дрова для костерка. Собрав, плеснул на них немного горючей смеси из бака — все равно надо будет выливать, ибо дальше на моторе не пойдешь, а мотор с горючим в баке на долгий срок оставлять нельзя.
Запылало хорошо, теперь подожду, пока немного прогорит, а то банка с тушенкой лопнет. Вдвинул плоский камень в огонь. Пусть подогреется, а потом на него банку поставлю. Затем я решил, пока дрова горят, подняться на высокий берег и глянуть, что видно за пределами русла. Захватил карабин и поднялся.
Да, лес еще не виден невооруженным глазом. А в оптику — тоже. Местность вокруг была открытая, почти ровная, только кое–где небольшие холмики. Ладно, сейчас иду готовить и есть, а потом попробую еще протащиться по реке, пока есть возможность. Но без фанатизма. Дальше устрою лагерь–базу, а уже завтра двину к лесу пешком. Если до леса от базы придется часок пехом идти, это не страшно. До темноты еще много времени, так что завтра можно не отвлекаться, если все сделать сегодня.
Час на умывание и завтрак, час до леса и там пусть два–три часа лесом до озера. Попаду туда где–то к обеду. Поскольку озеро–это не присутственное место, у которого есть точный график работы, то очень спешить не стоит. Но и затягивать тоже. Можно было бы бросить все и пойти сейчас к лесу, но ночевать в нем, учитывая его нехорошую репутацию, не стоит. Лучше завтра, со светом. Потом может, и придется в нем заночевать, но это будет потом. И вдруг не случится.
Пора к костру. Нет, не пора. Что это за парочка животных трусит в мою сторону? Пока они величиной с овцу. Или крупную собаку. Гм, а откуда тут собаки, хоть дикие, хоть домашние.
А, это старые знакомые. Такую же гадость я подстрелил на Самарской Луке и рекомендовал подземному червю–литературоведу полакомиться, а он сразу отказался, дескать, еще не подгнило до нужной кондиции. До них метров двести, и бегут они прямо в мою сторону. Я сменил магазин на тот, что с магическими пулями, и поймал переднюю в прицел. И то хорошо, что до них не шестьсот метров, а меньше, и что не нужно всякие там боковые поправки учитывать, ибо в этом я мало понимаю. Еще полсотни метров, и будет им и обедня, и заупокойная служба.
Прицелился передней в грудь, затаил дыхание и нажал на спусковой крючок. Собака грохнулась набок и задергала лапами. Вторая притормозила и получила вторую пулю. Ага, будет здешним падальщикам пожива.
А схожу–ка я к ним поближе, погляжу на них. И пошел, забыв про костерок. Подходя ближе, вынул кольт. На всякий случай .
Вот и передняя. Уже сдохла. Пуля попала в переход шеи в туловище, там сейчас жуткая мешанина рваной плоти, пропитанной той самой черной кровью, которая устроила вампирам веселую жизнь. Выглядит как и прошлогодняя — как будто бы на дога натянули кожу, снятую с гигантской ящерицы. Хотя морда больше собачья. Зубки — уже побольше, чем у дога, да и когти не собачьи, а пострашнее. Хвост какой–то куцый, как будто специально рубили. А вот это совсем интересно! Не зря ноги бил. Взял с земли сухую ветку и отодвинул заднюю лапу собакоящерицы. Праматерь всех демонов! Песика–то, оказывается, кастрировали!
Блин, только ошейника с кличкой не хватает! И адреса на нем же, куда вернуть любимого песиньку, если заблудится!
Из этого следуют некоторые выводы. Ладно, пойдем глянем на второго. А этот еще жив. Он даже отполз на десяток шагов, когда пуля ему разнесла таз. А я целился не туда. Видно, не учел скорости движения цели. Левый тазобедренный сустав разворочен и нога аж вывернулась вбок. В районе хвоста такая же мешанина рваных тканей. Правая нога тоже пострадала и не действует. А тут тоже следы такой же операции. Еще раз упомянул демонову матерь.
'Собака' уже не отползает, смотрит на меня вполоборота, но не рычит, зубищи не скалит. Смотрит прямо как домашняя собака, которая умирает и просит хозяина либо спасти, либо не дать мучиться дальше. На мое ругательство голову подняла, на меня внимательно посмотрела.
Стоп! А неведомый хозяин или заводчик таких 'породистых песиков' не дал ли им свойство понимать речь или даже отвечать? Спрошу ее по–вилларски.
— Ты служишь?
'Псина' опускает голову и издает короткий звук, вроде 'иих'.
— Тебе больно?
Та же реакция. Примем, что это 'да'.
— Ты хочешь, чтобы тебя добили?
Как бы 'да'. А что ж за вопрос задать, чтоб ответила 'нет'?
— Ты умеешь говорить, как люди?
Голова подымается, длинное 'ииих', раза в три длиннее, чем на первый раз.
— Вы пришли через портал?
'Да'.
— Здесь еще есть такие, как вы?
'Да'.
— Портал в лесу?
'Нет'.
— У большой воды?
'Да'.
Взгляд 'пса' становится совсем умоляющим. Видимо, боль совсем невыносима. Ладно, отблагодарим за беседу. Сменил магазин на обыкновенный и дважды выстрелил в голову.
А теперь пора к стоянке. Надеюсь, пока я тут разговаривал, лодку никто не утащил. Да, лодка осталась на месте. Костер вот только почти прогорел, но это не беда. На нагревшийся камень открытую банку тушенки, а кружку в самые угли. Жара там хватит, а нет, так добавим Силою.
А пока есть о чем подумать. Значит, этих ящерицесобак выводит какой–то колдун. Магом назвать его язык не поворачивается. Причем очень неслабый, ибо я лично не знаю, как можно при создании другого животного вложить в нее способность понимать речь и отвечать. Лучше ответить — у нее нет нужного голосового аппарата, но и так тоже ничего. Может, материалом экспериментатору послужил человек или нелюдь? Не знаю. Но вообще это все Магия Творения, то есть высшая магия. Или использование магии существ Хаоса, то есть демонов. Она не всем доступна, хотя многие молодые маги пытаются скрестить в одном и том же создании кучу признаков — это у них такая вот идея фикс есть: ощутить себя подобным богам. Как правило, получается жуткий гибрид, который может и творца прикончить. Или сбежать и еще кого–то разорвать. За это магов не любят, и вот здесь я вполне солидарен с нелюбящими. За такое любить нельзя.
И нет здесь никакого противоречия. Я соблюдаю тайны, которые должен беречь от непосвященных. А то, что некоторые безголовые собратья по Силе творят, то это ни для кого не секрет. И маг, чья деятельность направлена против людей, подлежит нейтрализации. Потому что и люди без Дара, и он, и мы, законопослушные маги — мы все люди (ну, за исключением тех, кто нелюди полностью или частично), и маг из людей не должен вредить людям. А если будет вредить, то невредящие маги помогут ему перестать, ибо он покушается на основы бытия. А покушающиеся на основы бытия пусть живут в другом мире, а не в нашем.
Поэтому когда личи переставали познавать тайны мироздания и пытались навредить людям, то находилось нужное число здравомыслящих магов, которые клали этому конец. Ибо маги — прежде всего люди, а уже потом носители Дара. Оттого мне ближе пришлый без Дара, чем носитель такого же, как у меня Дара, вроде древнего Ис–Винира или нынешнего Ашмаи.
При этом я признаю, .что эльф с магическим Даром может желать зла людям, не подрывая основы бытия. Эти основы у него другие, и он им не противоречит. Так что я за ним это право признаю, но признаю за собой право его убить, чтоб сохранить МОИ основы бытия.
