Сергей Сезин - Река Снов
Теперь мне осталось утром кинуть туалетные надобности в ранец и выйти. Все остальное уже собрано и подготовлено. Ну, вечером еще хорошенько почищу обувь. Вдруг после прогулки понадобится.
Теперь можно спокойно гулять и не беспокоится о том ,что еще не доделано. Книжку про эльфов я взял с собой, может, занесу в народный дом, а если забуду–тоже ничего страшного. У меня теперь ритуальная прогулка. Хочешь или не хочешь, а надо гулять. Как это принято у наемников — перед походом надо надраться. Даже если не хочешь. Кто надирается от склонности к пьянству, кто — чтоб заглушить волнение в душе. А кто–то ритуально, ибо принято так. А мне пить не хочется, вот и прогуляюсь.
Вышел на городскую стену, оглядел заречные луга, полосу воды и два озерца в пойме, желтый песок берега и ощутил, что больше не хочу. Мне это не нужно. Это не мое, это для здешних. Я здесь временно. И не для того, чтобы любоваться этой природой. Она только отвлекает от нужного. Клинку не нужно рассматривать портупею, мимо которой он скользит, прежде чем встать в боевую позицию. Она есть, и этого знания довольно.
" Кто куда, а мы лишь прямо
Через мрак на свет костра'.
Мне, правда, к сердцу Тьмы к 'Руке Тьмы', а не к костру. Но тоже через мрак. Все, иду.
И отправился в сторону гостиницы. Зашел в народный дом, увидел надпись 'Библиотека', остановил мальчишку, бегущего в ту сторону, и попросил отнести книжку библиотекарю, сказав, что это для нее подарок. Повернулся и пошел. Никуда заходить не буду. На ужин и завтрак еще утром куплены молоко и два роскошных калача.
Но вечером мне есть не хотелось. Не хотелось и спать. Я просто лежал и вспоминал всех и все, что было дорого мне. Прощался с теми, кто был жив, здоровался с теми, свидание с которыми должно произойти вскоре. Шли часы, окрасился, как бинт кровью, восток. Наступало утро ЭТОГО Дня.
Что ж, как это было в старинной балладе о Макферсоне перед казнью:
'Но не дрожал я перед Тьмой, —
Не дрогну и сейчас!"
Наверное, я опять путаю строчки автора и заменяю слова похожими, но ближе относящимися ко мне, но пусть простят мне это давно лежащий в могиле автор и еще ранее казненный Макферсон.
Насчет автора — не знаю, но Макферсон, я думаю, простил бы.
Ранец за спину и вперед. Комнату закроют без меня. Каблуки стучат по ступеням, чуть глуше по камням двора, на улице весьма свежо. А на реке будет еще свежее. Ничего, подрожу, а потом солнышко холод разгонит.
Я шел в сторону порта и насвистывал ту самую балладу, что пел хозяин трактира в Гуляй–поле : 'Моя красная роза побелела'. Получалось не здорово, но отчасти похоже.
Лодка с нами спустилась по Уржумке к устью. Почти у места впадения в Нократ мы разошлись с самоходной баржей, на носу которой я увидел название : «Аллигатор». Вот так встреча! Я содрал с головы егерское кепи, которое взял на сей раз вместо панамы и замахал барже, приветствуя. Мне ответили коротким гудком. Не знаю, разглядели ли меня или просто ответили на приветствие, но это неважно. Вот так — здравствуй и прощай.
— Это твои знакомые? — Да я с ними хотел договориться, чтоб плыть из Казани сюда, но у хозяина была неясность, закажут ли ему рейс сюда или нет. Договорились, что если вместе окажемся в вашем городке, то он меня к устью Буя отвезет. Но вот так мы и совпали.
— Я его тоже знаю, он иногда у нас бывает. И кошку его противную знаю. Малая ее погладить захотела, но та ее поцарапала.
— Это не первая кошка, что она погладила, и не последняя, что ее поцарапала.
Плавание по Нократу мне не запомнилось. Ночь без сна свое слово сказала. Несмотря на утренний холод носа.
— Они на плохом русском разговаривали. Пока договорились, их течением снесло.
А вот и нужное место, до него уже с полкилометра будет.
Мы поднялись чуть выше по Нократу и, развернувшись, спустились к устью под правым берегом. А дальше уверенный поворот румпеля, , прибавление газу и мы в устье Буя.
Устье шириной метров сто, берега глинистые. Вода явно темнее, чем в Нократе. Ну и течение значительно слабее.
Саша, войдя в Буй. сбавил газ и направил лодку вверх по течению. Метрах в трехстах был небольшой песчаный пляж, куда нам и было надо.
А пляжик, оказывается, слегка обжит. На нем кострище есть, остатки шалаша, и у воды нечто вроде мостков.
— Это рыбацкое место. Есть у нас люди, кто на Буе рыбачит. Лещи, налимы, иногда щуки. Говорят, что пеструшка хорошо ловится здесь, чуть повыше, у плотины. Но я ее неnbsp; А вот возвращение 'чувства вампира' как–то одновременно и пугает, и радует. Почему пугает — некромантский Дар Силы редок среди магов и почитается среди них слегка противоестественным, скажем так, мягко и дипломатически. Человек — существо живое и обладание какими–то магическими умениями, относящимися к мертвому, именно противоестественно для него. Другие Стихии Силы — они часть человека. А смерть и управление мертвым — это совершенно инородно. Ибо, как говорил один ужасно древний философ: 'Смерти нет. Когда я жив, ее нет. Когда есть она — меня нет'. В те далекие времена философы любили поражать слушателей парадоксами. Потому и внутри сообщества магов отношение к некромантам слегка настороженное. Их не отвергают. На них смотрят с nbsp; О перевозке меня во вторник и помощи мне в начале плавания мы договорились быстро.
опаской и отодвигаются. Ну, прямо как простые люди без Дара отодвигаются от имеющего Дар Силы. Обезумевших некромантов, подымающих на людей nbsp;полчища зомби и скелетов в истории было не больше, чем обезумевших магов Огня, сжигавших города и деревни.
люблю. Больно костлявая рыба. Я, как тебе помогу, спущусь ниже по большой реке, там неплохое место для стерлядей есть, глубокое, и с песчаным днем. Половлю и вернусь домой.
Мы причалили и выбрались на берег. Вот тут я ощутил, что при подготовке сделал промах — надо было заиметь резиновые сапоги . Так бы без опаски прыгал в воду. Пока мои яловые, вчера хорошо смазанные, воду не пропускали, а дальше беречься придется.
Перед серьезным делом перекусили. Я Силой вскипятил по кружке чая. к нему открыли банку колбасного фарша из распотрошенного пайка, а хлеб домашней выпечки пошел из Сашиных запасов. Подкрепились и принялись за сборы. Лодку надули, транец поставили, мотор распаковали, горючую смесь залили, мотор опробовали — работает. И это хорошо. Потому что пешком идти далековато получится.
Далее я стал привязывать цветные поплавки к мешкам с вещами и канистрам.
Вроде теперь все уложено, моторчик работает на холостых оборотах. Пора отплывать.
— Удачи тебе, Саша!
— Взаимно.
Пожатие рук. Саша отступает к берегу. Все, уржумская дверь захлопнулась. Щелчок за спиной. Открывается буйская дверь. Точнее буйско- ..гм, а как назвать эту речушку? Имени у нее нет. Назову Забуйкой. Итого буйско–забуйская дверь открылась и впустила меня. До вечера еще далеко, попробую пройти весь буйский участок.
Ох, как тяжело восстанавливались навыки управления лодкой, прочно забытые с времен молодости. Движение вперед сопровождалось душевными терзаниями — как бы прибавить газу и как бы не налететь на корягу или перекат. Я периодически думал: а не следовало бы нанять деревянную лодку в Уржуме? Так бы я затопленных бревен совсем не боялся. Но останавливало то, что впереди мелкая речка. Да и не факт, чтоб мне продали лодку вообще. Или продали бы, но такую, что гордо носит название 'душегубка'.
Следующее мучение было — заправляться каждые два часа хода .Притыкался к низкому берегу, выскакивал, вбивал в берег кол, подтаскивал лодку, цеплял веревку за нее, а дальше начинал маневры с бензином и маслом. Был бы у меня нижегородский мотор, меньше бы пришлось изощряться с заправками. но ярославский я без труда поднимаю и несу, а вот двухпудовый нижегородский уже так легко не потаскаешь.
Но, время шло и я продвигался вперед. Течение в реке было небыстрое, поэтому мотор с ним справлялся. Вода мутноватая, но меня уже уверили, что пить ее можно. Берега глинистые, часто обрывистые, метров до шести высотой. Периодически встречались и песчаные пляжи, которыми я и пользовался для заправки. Глубина пока позволяла спокойно плыть, нигде меньше метра не встретил. Я мерял ее, сбросив обороты и пробуя веслом. Перекаты прошел свободно. На берегах было довольно много птицы, за бортом плескались рыбы. Один раз на берег вышла косуля. Карабин был рядом, но я не стал стрелять. И не сильно я люблю охотиться, и зачем мне нужно ее убивать? Мне время нужно для другого, а не для разделки и прочего. Пусть живет. Был бы я с компанией, то можно было и стрелять. Пяток ртов бы ее хорошо подъел и назавтра осталось бы. На природе шашлык идет на «ура», остается только удивляться, как столько в едоков влезает.
Пару раз я тиранулся бортом и днищем об полузатопленные бревна, но боги были милостивы ко мне. И лодка не пострадала. К концу второй заправки слева показалось неширокое устье речушки, впадающей в Буй. Я направился к нему. Было около восьми вечера.
