Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность
– Вот как?! – изумленно повел подбородком Людвиг фон Риттер.
– Выходит, нас попросту обманули? – недоверчиво спросил вице-адмирал фон Готт.
– И можете в этом не сомневаться: обманули, – расстрельно взглянул на него с высоты своего почти двухметрового роста Скорцени. – Но не вас, а врагов.
– Кто же тогда стрелялся в кабинете фюрера в рейхсбункере и кого сжигали во дворе рейхсканцелярии? – присоединился к любознательным мореманам Вилли^Штауф. – Зачем вообще понадобился весь этот спектакль? Как глава рейха фюрер мог вступить в мирные переговоры с главами враждебных нам государств или попросить убежища в Испании.
– Если бы он попросил убежища в Испании, наши враги вспахали бы эту страну в его поисках, – объяснил Скорцени. – А главное, это означало бы, что фюрер капитулировал. На самом же деле капитулировать может только обессилевшая в неравной борьбе Германия. Но не фюрер. И никаких псалмопении по этому поводу вы слышите – никаких псалмопении! Фюрер не имеет права ни оказаться в плену, ни капитулировать. Акт о капитуляции будут подписывать другие люди.
– Но фюрер действительно не погиб? Или все же застрелился? – в своей простаковатой манере поинтересовался бригаденфюрер СС Ширнер.
– Конечно же, нет. Это была имитация. Просто так нужно было для безопасности фюрера! Неужели это не понятно?! – неожиданно взорвался гросс-адмирал Дениц. – Что вы устроили здесь допрос?!
– Враги хотели получить останки фюрера, разве не так? – вновь заговорил Скорцени. – И они их получат. У нас все еще есть кому жертвовать своими жизнями во имя фюрера и Германии. Получат и успокоятся. Для нас крайне важно, чтобы враги поверили в смерть фюрера и не пустили по его следу свору ищеек. Однако пройдет время, и они вновь услышат о фюрере. Он сам решит, когда ему следует «ожить» и явиться миру. Превратив одну из ближайших к Антарктиде латиноамериканских баз Германии в свою новую рейхсканцелярию, Адольф Гитлер сплотит и поведет за собой всех национал-социалистов мира. Наше мощное движение охватит все континенты планеты, в том числе и Россию, которая возомнит себя победительницей на военных фронтах, но окажется побежденной на фронтах идеологических. Именно Гитлер станет тем связующим звеном, которое объединит арий-атлантов Внутреннего Мира, рейхсатлантов «Базы-211» и арийцев возрожденной Германии, которая быстро и неминуемо восстанет из пепла. Хайль Гитлер! – вскинул он руку в римском приветствии.
– 3иг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! – в едином порыве откликнулись подводники.
– Так, значит, фюрер все же уходит с нами? – неожиданно спросил вице-адмирал фон Готт, разрушая своим вопросом эйфорию присутствующих, вызванную ожиданием грядущего торжества национал-социализма.
Естественно, уходит. Только чуть позже, на одной из субмарин стаи-призрака, – все в том же напыщенном тоне разъяснил Скорцени, удивляя подводников своей странной откровенностью. – Он пожелал уйти последним, после того как убедится, что все, кто подлежал эвакуации в Антарктиду, а также на базы Латинской Америки и Южной Африки, действительно эвакуированы и что переговоры с Западом и русскими ведутся согласно его воле. Таким образом, всем станет ясно, что он не бежал из Берлина и Германии, а отступил на заранее подготовленные позиции.
– Я так понимаю, господа, – обратился Полярный Барон к своим коллегам, – что эту информацию мы должны хранить в строжайшей тайне. Ни один член экипажа, ни один моряк и солдат из охраны «Нордберга» не должен узнать о том, что вместо фюрера застрелился его двойник и что фюрер выходит в океан вместе с нами.
– Вот именно! – поддался всеобщему фюрер-гипнозу гросс-адмирал. – Никто, кроме вас, ни один человек не имеет права знать о том, что фюрер жив и что он будет покидать рейх на борту субмарины. Отныне это является величайшей тайной рейха, тайной, которая…
– Простите, гросс-адмирал, – прервал его пламенную речь Отто Скорцени, – но я вынужден внести некоторые коррективы. Слушайте меня внимательно, господа. До отхода авангардной стаи остается час, до выхода в море стаи арьергарда – два часа. Так вот, на вашу субмарину, вице-адмирал фон Готт, взойдут четыре человека, чьи лица будут скрыты под медицинскими масками. Они будут в плащах с поднятыми воротниками, лица их не будут видны, однако фигурами своими они будут напоминать Гитлера, Бормана, Гиммлера и Мюллера.
– Я верно понял, всего лишь напоминать?
– Это не имеет значения, вице-адмирал: «напоминать – не напоминать»! – свирепо взглянул на него обер-диверсант рейха. – Вы обязаны придерживаться той версии, которая вам предложена.
– Такой подход меня вполне устраивает, – поспешил ретироваться фон Готт.
– В таком случае продолжим инструктаж. Все слушают, и никаких псалмопении по этому поводу быть не. должно. Охранники причалов и базы, весь обслуживающий персонал должны будут «по секрету», как самую большую тайну, узнать, что именно эти, названные мною господа ушли на субмарине, покинув пылающие берега Германии. Это должно быть преднамеренной утечкой информации. Причем вы должны будете построить небольшой почетный караул, который бы приветствовал этих лиц у входа на причал. Что должно будет подтверждать версию о бегстве высшего руководства в Латинскую Америку.
– Вот как! - не удержался Дениц, и все удивленно посмотрели на него. Для них было открытием, что, оказывается, гросс-адмирал ничего не знал о секретной операции «Отъезд фюрера». – То есть фюрер жив и искать его следует в Латинской Америке?
– Только так: фюрер, конечно же, не ушел от нас, он жив, и вместе со своими ближайшими соратниками, опираясь на большие колонии германцев в Аргентине, Чили, Уругвае, Парагвае и Боливии, разворачивает деятельность по возрождению национал-социалистского движения. Именно об этом будет рассказывать каждая из сотни женщин Союза германок, которые будут допущены к церемонии прощания с подводниками, уводящими свои субмарины к берегам Южной Америки и Южной Африки. Участниками этого скромного прощания станут также два взвода арктических стрелков генерала Ширнера, из тех, которые остаются для прикрытия базы, и два взвода морской пехоты. Нам нужны свидетели отъезда фюрера. Как можно больше свидетелей. Уже завтра десятки тысяч жителей окрестных городов и деревень из уст в уста должны передавать весть о том, что фюрер жив, он спасен, а значит, борьба продолжается. Конец войны – это всего лишь начало нового этапа борьбы национал-социализма за самые достойные умы, но теперь уже не только германской расы, но и всего мира.
– Нам понятен ваш замысел, господин оберштурмбаннфюрер, – выразил общее мнение вице-адмирал.
– Это не мой замысел, это замысел фюрера, – уточнил скромняга Скорцени. – Его замысел и его воля, которая любой ценой
должна быть выполнена, вы слышите: любой ценой. Кроме всего прочего, эта пропагандистская акция должна отвлечь внимание вражеской агентуры от похода стаи-призрака, на которой действительно будет уходить сам фюрер. К моменту ее отхода все вокруг будут знать, что на базе не осталось ни одной субмарины «Фюрер-конвоя», ибо стая-призрак в это время будет находиться в другой секретной бухте базирования и вернется сюда только после вашего ухода.
– Если будет создан Четвертый рейх, – молвил Дениц, очарованный речью обер-диверсанта, – то министром пропаганды его должны стать вы, Скорцени.
– А нельзя ли предусмотреть для меня пост министра диверсий? – ухмыльнулся Скорцени.
– Интересное пожелание.
– Поскольку то, что мы сейчас совершаем, – тоже диверсия, только информационная. Выражаясь языком моряков, сейчас мы «секретим» на дне те глубинные радиоуправляемые бомбы, которые будут срабатывать не только в первые дни нашего поражения, но и в течение многих десятилетий после войны.
54.
Май 1945 года. Лондон. Резиденция премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля.
Генерал О'Коннел появился как раз в то время, когда Черчиллю позвонил один из его доверенных людей в министерстве иностранных дел и сообщил, что информация, связанная с гибелью Муссолини, подтвердилась.
– А я не усомнился в ее достоверности, – жестко ответил премьер, сразу же неприятно осадив информатора.
– Как подтвердилась и подлинность того факта, что повешенное в Милане изувеченное тело принадлежало дуче.
– Его действительно привезли в Милан уже мертвым? – спросил Черчилль только для того, чтобы как-то смягчить свое информационное отторжение.
– И подтверждено многими свидетелями. Можно считать установленным фактом. Прежде чем труп повесить на бензозаправке, его жутко изуродовали. Надругались и над телом Кларетты Петаччи.
– Считаете, что меня должны интересовать все эти садистские подробности? – мужественно сохраняя вежливость тона, поинтересовался премьер.
