Андрей Колганов - ЖЕРНОВА ИСТОРИИ
- Прошу!
Захлопнув за собой дверь, без приглашения устало опираюсь на стул. Силы куда-то подевались - слишком перенервничал за эти последние часы. Набираю в грудь воздуха и с шумным выдохом произношу:
- Эх, Михаил Абрамович! С Ягодой нам, разумеется, миром уже не разойтись. Либо он меня в какую-нибудь интригу запутает, либо я ему ножку подставлю.
- Не справиться тебе с этим зубром, - качает головой Трилиссер. - У него и в ОГПУ авторитет, и поддержка с самого верха.
- Конь о четырех ногах, да спотыкается, - меланхолически выдаю своему собеседнику. Михаил Абрамович уже собирается то ли что-то спросить, то ли возразить, но я его опережаю:
- Вам такой молодой человек - Александр Яковлевич Лурье - знаком?
Начальник ИНО не замедлил с ответом:
- Конечно, знаком. Кажется, в 1918 году Ягода взял его к себе заместителем, когда еще был управделами Высшей Военной инспекции РККА. Затем, когда стал управделами ВЧК, снова Лурье к себе заместителем перетащил. Потом он работал в Особом отделе, но оттуда его выперли с выговором. А в 1922 году мы этого субъекта из партии вычистили и уволили из ОГПУ. Правда, Ягода сунул его на теплое местечко - сначала в потребкооператив ОГПУ, а затем коммерческим директором общества "Динамо". А вас-то он чем заинтересовал?
Чем, чем… зацепочка одна есть - именно через этого оборотистого по хозяйственной части молодца можно зацепить фигуру покрупнее.
- Дело в том, что мне кое-что известно про этого Лурье. В бытность мою торгпредом в Эстонии Лурье под фамилией Киров работал в нашем Рижском полпредстве и был замечен в связях с сомнительными дельцами. Один из сотрудников полпредства, который был посредником в этих связях Лурье, некто Неймарк, вскоре сбежал в Германию.
Трилиссер посмотрел на меня с нескрываемым интересом. Смотри, смотри. Думаю, эти сведения для тебя - не тайна за семью печатями, но вот, небось, гадаешь, а откуда они известны Осецкому? Слухи? Может быть… Но погоди, это еще не все:
- Так вот, этот самый Лурье продолжает ездить в загранкомандировки. Формально - для закупок по линии спортобщества "Динамо". Но, подозреваю, там дело далеко не так чисто. С визой у него сложности, так Ягода на все педали нажимал, чтобы все же протолкнуть его за кордон. Вот и сейчас Лурье оформляется в Германию. Неплохо было бы глянуть, чем он там на самом деле собирается заняться, а? - Несмотря на то, что люди Трилиссера и так будут за Лурье приглядывать, причем по заданию того же самого Ягоды, предпочитаю обозначить свой прямой интерес в этом деле.
- Так вы думаете, там что-то нечисто? - задумчиво тянет Михаил Абрамович.
- Допускаю, что у Лурье вполне официальное поручение. Но вот удержится ли он от каких-нибудь проделок, и не вляпается ли с ними во что-нибудь этакое… Вот что может быть интересным. Только мне-то этого не выяснить.
Трилиссер так же меланхолично-спокоен, как и обычно. Не спешит хватать наживку:
- Даже если и так, Ягода его прикроет.
- Тут по-разному может повернуться. Как это дело подать, да какие фигуры вовлечь… Посмотрим, прикинем. Если пустое дело, значит - пустое. Заранее не решишь, - объясняю начальнику ИНО свою позицию.
- Ладно, посмотрим, - заключает тот, и перескакивает на другую тему:
- Не откажите в любезности сообщить, чем у вас дело с Феликсом Эдмундовичем закончится. Запоминайте мой телефон…
На сем мы, собственно, и распрощались.
Не скрою, всю первую половину вторника провел, как на иголках. Будет ли что-то конкретное от Дзержинского, и если будет, то что? Проблему с телефоном я решил просто - добрался до Бауманского райкома партии и выпросил разрешения позвонить из приемной. Поскольку телефон был в то время не слишком доступен, подобного рода просьбы в советских и партийных учреждениях были обычным делом. Едва дождавшись двух часов дня, прошу телефонистку соединить меня с номером, написанным на бумажке.
- Здравствуйте. Вас беспокоит Осецкий, Виктор Валентинович.
- Здравствуйте, товарищ Осецкий. - отвечает мне сквозь шуршание помех (все никак к ним не привыкну!) голос на другом конце провода. - Феликс Эдмундович оставил вам сообщение… А, вот: он просит вас, если не затруднительно, быть у него в ВСНХ сегодня, в 17:30.
- Хорошо, буду, - быстро даю согласие.
- Пропуск я вам сейчас закажу. До свидания.
- До свидания. - Что же там такое? Не так уж много у него времени на личные встречи, чтобы просто взглянуть на меня еще раз. Чего хочет от меня Дзержинский?
Благодарю секретаря в приемной и выхожу на улицу. У меня еще три с половиной часа… Из этих трех с лишним часов минут сорок уйдет на дорогу. А остальные? Зайти к Лиде? Эта мысль глодала меня уже не первый день. Но с чем я к ней пойду? Упасть на колени и каяться? Такого она точно не поймет. Да и на работе она сейчас. Даже не знаю толком, где ее контора располагается. Пройтись, что ли, пешком, отвлечься немного от всяких пустых планов и догадок, лезущих в голову при почти полном отсутствии информации? Вот встречусь с "железным Феликсом", тогда и будет пища для размышлений.
Моя затея удалась только наполовину. Время было потрачено, но вот от сумбурного потока мыслей, от бесконечного обсасывания, в сущности, одного и того же вопроса - что же будет? - это меня не избавило.
К зданию ВСНХ СССР на Варварской площади я спустился от Ильинских ворот, где неподалеку было мое, теперь уже бывшее, место работы, по Старой площади вдоль внушительного здания ЦК РКП(б), занимавшего бывшую гостиницу "Боярский двор". Высший Совет Народного Хозяйства размешался так же в весьма презентабельном здании - бывшем "Деловом дворе", - архитектура которого, где элементы классицизма и модерна сочетались с огромной площадью остекления окон-витрин, во многом сближалась с передовыми изысками архитектуры грядущих 30-х годов.
Зайдя в бюро пропусков и обзаведясь необходимой бумажкой, следую к указанному в пропуске кабинету. Дзержинский принял меня практически точно в назначенное время.
Мы поздоровались, и "нарком промышленности" сразу перешел к делу:
- Не согласились бы вы поработать в системе ВСНХ, а, Виктор Валентинович? Скажем, заместителем начальника одного из главков?
- Не сочтите меня чересчур уж разборчивой невестой, Феликс Эдмундович, но мне не стоит поручать подобные посты. Я ни дня не проработал на производстве, и не имею соответствующего опыта. Кроме того, постоянная организаторская работа с большим количеством людей не относится к моим сильным сторонам. - Нехорошо это, вот так, с ходу, отказываться от его предложений. Но ведь и порученное дело тоже завалить не хочется.
Дзержинский, естественно, не испытывает восторга от моего отказа, и я его хорошо понимаю - грамотных, толковых людей ему остро не хватает. Однако он ничем не проявляет своего недовольства, более того, начинает выяснять:
- Ну, а где бы вы сами хотели применить свои способности?
- Просто для примера, - отвечаю ему, - был бы очень заинтересован попробовать себя на работе в Госплане. Но там меня никто не знает, а специалисты в этом учреждении подобрались сильные, и они вряд ли захотят взять к себе "кота в мешке".
Такое нахальство вовсе не выводит моего собеседника из себя. Напротив, он, похоже, крепко настроен так или иначе заполучить меня. С чего бы это такое особое внимание?
- Скажите, Виктор Валентинович, а заместителем начальника Главного экономического управления ВСНХ пойдете? К Манцеву под начало?
- К Манцеву? - переспрашиваю его, чтобы выгадать несколько секунд на обдумывание ("Манцев, Манцев…" - вихрем проносится в эти мгновения у меня в голове. - "Имеет юридическое и электротехническое образование, учился в партийной школе в Лонжюмо, хорошо знаком с бывшими "левыми коммунистами" - Бухариным, Осинским, Бубновым… Был до 1923 года членом коллегии ВЧК-ОГПУ, одно время возглавлял МЧК, - Лида должна его хоть немного знать, затем перешел на работу в РКИ… Наверное, сработаемся"). - Немножко знаю его, пересекался с ним разок, когда обращался в Наркомат РКИ. А теперь, значит, Василий Никитович снова у вас. Ну, что же, думаю, от такого предложения грех отказываться. Постараюсь вас не разочаровать.
- Вот и отлично. Не подведите. Дел много, а людей, на которых можно положиться, до обидного мало, - отвечает "железный Феликс", и видно, что эта ситуация по настоящему задевает его за живое. Недаром он летом в ЦК записку Гольцмана проталкивал о привлечении старых специалистов, однако поворота к лучшему тут пока не видно. Ладно, может быть, мне удастся что-нибудь сообразить в этом направлении? Проблема ведь на самом деле архисерьезнейшая, как любил выражаться Владимир Ильич. Дзержинский между тем продолжает:
- Сразу идите к Василию Николаевичу оформляться, а я немедля отзвоню насчет вас. ГЭУ находится в этом же здании, запишите себе номер комнаты…
Через два часа я стал не только работником ВСНХ, но и снова сделался обладателем собственного кабинета, правда, без секретаря в приемной, но помощника мне обещали выделить. Первым делом, едва освоившись с новым местом, беру большой служебный телефонный справочник, кое-как отпечатанный ротатором на скверной бумаге, и ищу телефон секретной части ГУВП.
