Андрей Колганов - ЖЕРНОВА ИСТОРИИ
Время все тянется и тянется. Ну, хорошо, дождусь, попаду на прием. И что просить у Дзержинского? Или не просить, а подождать, что он сам предложит? А если спросит, чего хочу? Надо не оплошать. Все-таки, спасибо Трилиссеру, теперь не ждать два с половиной месяца. "Блат сильнее Совнаркома" - как раз этих времен поговорка. В мои студенческие годы говорили иначе. Там бы я попал в категорию "позвоночных" - тех, кто свои проблемы решает по звонку влиятельных людей. Сам-то тогда как раз в категории "беспозвоночных" находился. А еще были "членисторукие" - те, у кого была "рука" среди членов какой-нибудь солидной организации. Например, ЦК КПСС…
Кажется, я не заметил, как, в конце концов, задремал, потому что голос Михаила Абрамовича, вырвавший меня из забытья, прозвучал над ухом совершенно неожиданно:
- Виктор Валентинович! Поднимайтесь! Нас ждут.
Глава 29. Разговор с последствиями.
Иду вслед за Трилиссером по коридорам Лубянки. Пропуска в этот сектор здания у меня нет, но слова начальника ИНО - "под мою ответственность!" - все же заставляют посты пропускать нас дальше. Но вот и нужная нам комната.
- Вениамин Леонардович, привет! - бросает мой спутник секретарю Дзержинского.
- Ну, здравствуй еще раз! - отвечает тот. На его гимнастерке выделяется значок почетного сотрудника ВЧК-ГПУ с большой римской цифрой V. ("Награжден в 1923 году значком N32" - всплывает у меня в памяти совершенно ненужная в данный момент информация. Видел на каком-то форуме, а теперь вдруг проявилось…). - Проходи, ждет!
И Михаил Абрамович проходит в кабинет без очереди, промолвив на ходу:
- Подождите пока здесь, Виктор Валентинович. Вас вызовут.
И вот снова приемная, и снова я сижу на диване. Теперь, правда, не один - помимо секретаря за столом напротив, еще двое посетителей примостились рядом со мной, на недавно сменивших обивку диванных подушках, а у противоположной стены, на стуле - еще один. Кстати, единственный, кроме меня, в штатском, остальные - в форме.
Опять жду. Нервничаю. Минуты тянутся, как часы. Но вот, наконец, дверь распахивается, появляется Трилиссер и энергично командует:
- Заходите!
Захожу. Дзержинский вполне узнаваем. Нет, это не тот канонический образ, который любили тиражировать в советское время. Но, тем не менее, Феликс Эдмундович очень похож на одну из своих фотографий, сделанных в бытность его работы в ВСНХ СССР. Залысины стали заметно больше, волосы поредели и еще дальше отступили ото лба, лицо несет печать усталости. Вместо привычной по множеству фотографий гимнастерки на нем надет вполне приличный деловой костюм с галстуком и рубашкой американского типа (углы воротничка на пуговках).
Когда председатель ОГПУ оторвался от разложенных на столе бумаг и поднял голову, ловя вошедшего взглядом, стало еще заметнее, насколько у него усталый вид.
- Присаживайтесь, Виктор Валентинович. - И, дождавшись, пока я устроюсь на стуле перед письменным столом, спросил:
- Итак, чем могу быть полезен?
- Феликс Эдмундович! - в моем голосе звучит хорошо акцентированное недоумение. Нет, так я разговор строить не буду! - Трилиссер ясно дал мне понять, что это вы будет решать, чем я могу быть вам полезен! Он, видимо, не сомневается, что могу - но решение оставляет за вами.
- Да… Извините… Устал. - Дзержинский трет пальцами виски. Через десяток секунд его усталость никуда не исчезает, но я вижу перед собой волевого, собранного человека с ясным, пронзительным взглядом:
- Да. Помню. Так чем же таким ценным вы поделились с Михаилом Абрамовичем, что он загорелся идеей непременно куда-нибудь вас пристроить?
- Что вы думаете, Феликс Эдмундович, об организации специального подразделения, которое занималось бы экономической и научно-технической разведкой? Капиталисты не брезгуют промышленным шпионажем, а нам, в нашем отчаянном положении, тем более нельзя отказываться от возможности воспользоваться достижениями наших вероятных противников. Кстати, РУ РККА вроде бы уже делает кое-что в этом направлении. - Кажется, я правильно понял замысел Трилиссера. Подставив своему шефу инициатора нового направления в разведке, он рассчитывает заинтересовать Феликса Эдмундовича и получить непосредственно от него поручение создать соответствующее подразделение, обходя возможные интриги заместителей председателя ОГПУ, членов коллегии, начальников управлений и т.д. Ну, а мне за это - пряник в виде возможного трудоустройства.
- Вопрос давно назрел! - откликается Дзержинский. - Но вы, как я понял, сами в этом деле участвовать не хотите?
- Не хочу. Категорически. Предпочел бы заниматься своим делом, - выдержать взгляд Феликса Эдмундовича не просто, но я не отвожу глаза.
- Своим? Какое же дело вы считаете своим? - в голосе Дзержинского заметны нотки недовольства.
- Мы все делаем общее дело, - стараюсь отвести от себя прорезающееся возмущение, - и я готов работать там, где прикажет партия. Однако, полагаю, каждый человек, - в том числе и ваш покорный слуга - принесет наибольшую пользу, будучи употреблен на своем месте. Там, где он сможет применить все свои лучшие способности.
- И в чем же вы видите свои способности? - речь Дзержинского, мне на удивление, гораздо более правильная, нежели те обороты, которые он употреблял в известных мне речах, статьях и письмах.
- Прежде всего, в экономическом анализе. И вообще в аналитической работе. Организаторская работа дается мне тяжелей, но и с ней я справляюсь, если мне поручить строго очерченный участок. Мое слабое место - неумение быстро налаживать отношения с людьми. - Стараюсь быть лаконичным, и в то же время достаточно откровенным.
- Кто мог бы дать отзыв о ваших деловых качествах? - Так, кажется, председатель ОГПУ все же решил меня к чему-то пристроить…
- Красин, Трояновский, Уншлихт, Котовский, Ленгник. Ну, и, пожалуй, Шацкин. - Троцкого предпочитаю не называть. Деловых отношений у нас с ним, собственно, и не было. Кроме того, Дзержинский от него, мягко говоря, не в восторге, хотя и выступали вместе с одной платформой на Х съезде РКП(б).
При этом перечне фамилий Дзержинский чуть вскидывает брови, но вслух никаких эмоций не выражает.
- Хорошо, Виктор Валентинович. Перезвоните, пожалуйста, завтра, после 14:00, моему секретарю в ВСНХ, - и он протягивает мне листочек с номером телефона. - Надеюсь, к этому времени уже будет какая-то ясность.
- Спасибо! - а что тут еще скажешь!
- До свидания!
- До свидания, Феликс Эдмундович!
Выходя из кабинета председателя ОГПУ, практически сразу сталкиваюсь с Трилиссером.
- Ну, как? - тут же интересуется он.
- Шестьдесят шесть, - автоматически выдаю в ответ.
- Что - "шестьдесят шесть"? - Михаил Абрамович сбит с толку и нелепым ответом, и просматривающейся за этим ответом попыткой пошутить. В таком серьезном месте и с такими серьезными людьми… Низь-зя!
- А что - "ну, как"?
Начальник ИНО, наконец, улыбается. Но как-то грустно:
- Шутки шутите… Как разговор прошел?
- Нормально прошел. Спросил, кто может дать отзыв о моих деловых качествах.
- Про конфликт с Ягодой ему рассказал? - понизив голос почти до шепота, спрашивает Трилиссер. Тем временем мы уже покинули приемную и идем по коридору.
- Нет. А зачем?
- Напрасно. - Мой собеседник недоволен. - Нужно было сориентировать Феликса Эдмундовича, а то ведь Ягода может сделать это первым. Хорошо, что я позаботился кратко ввести его в курс дела о ваших непростых взаимоотношениях.
- Какие там взаимоотношения… - машу рукой. - Ну, поцапался с какими-то мелкими сошками. Они ведь даже не его агенты, так - временные шестерки. - На самом деле я смотрю на эту проблему гораздо серьезнее, но мне интересно узнать мнение Михаила Абрамовича.
- Ой, не знаешь ты Ягоду! - восклицает Трилиссер. Как ему удается передать восклицание, еще более понизив голос, теперь уже действительно до шепота - загадка. Но удается же! - Он крепко запоминает тех, кто пытался перейти ему дорогу. Выждет подходящий момент, и ужалит. Хорошо, если не насмерть.
Вот тут решаю перестать играть под дурачка и выкладываю козырь, который до сих пор придерживал:
- Так уже. Вы думаете, с чего это чуть не вся коллегия НКВТ на меня ополчилась? С его подачи.
Михаил Абрамович шипит, стараясь, чтобы его голос все же не был слышен за пределами нескольких шагов:
- Так ты думаешь, он будет спокойно взирать, как ты пытаешься устроиться под крылышком у Феликса?! Считай, тебе уже объявлена война!
Мы уже подошли к кабинету начальника ИНО, и Трилиссер распахивает передо мной дверь в приемную, а затем отпирает свой кабинет ключом.
- Прошу!
Захлопнув за собой дверь, без приглашения устало опираюсь на стул. Силы куда-то подевались - слишком перенервничал за эти последние часы. Набираю в грудь воздуха и с шумным выдохом произношу:
- Эх, Михаил Абрамович! С Ягодой нам, разумеется, миром уже не разойтись. Либо он меня в какую-нибудь интригу запутает, либо я ему ножку подставлю.
