Дмитрий Бондарь - У всех разные игрушки
Говорят, эта именно "гуманная" программа ограничения роста населения в числе других ошибок стоила доброй тетушке Индире ее премьерского поста, проигранного на выборах семьдесят седьмого года.
Этого короткого эпизода в Индии хватило бы любому деятелю, чтобы навсегда похоронить свою карьеру, однако мистеру Брауну та неудача придала только дополнительную силу. И уже в семьдесят девятом он обосновался в том кресле, которое занимал и поныне. Что входило в круг его обязанностей, выяснить людям Мильке не удалось. И парням Луиджи тоже. Мистер Браун был везде, всем что-то рекомендовал, с кем-то встречался, о чем-то договаривался, но никакого определенного вектора в приложении усилий не прослеживалось. Такой трудяжка-муравей.
Как водится, помимо основной работы, он состоял еще членом попечительских Советов полудюжины колледжей, числился в составе директоров нескольких региональных и одной международной корпорации, словом, был очень занятым и нужным обществу человеком.
Лу не удалось узнать о нем что-то важное, что позволило бы очернить этого джентльмена в глазах света, но зато получилось выполнить незаметную "подводку" – наша встреча с мистером Брауном в Альберт-холле на какой-то оперной постановке выглядела как случайность. После короткой беседы он даже согласился на короткий визит в мою маленькую Андорру, что и сделал буквально через один уик-энд. Ради этой встречи пришлось перенести заседание Совета Директоров в одном из инвестиционных фондов, чтобы успеть добраться до того места, в котором я сам предложил провести встречу.
Потом для Луиджи нашлось более подходящее дело – он надолго застрял в Риме, пытаясь реализовать еще одну, новую для европейцев, идею. Поэтому дальнейшее копание в прошлом мистера Брауна на время прекратилось, а наше с ним знакомство развивалось само собой – без задних мыслей с моей стороны.
– Мистер Майнце, сэр, – он сухо поклонился на пороге моего временного убежища в единственном отеле Энкампа. – В этих живописных горах найти вас было непросто. Так много потрясающих, удивительных видов! Все такое древнее! Все эти камни, крыши…
Его постное лицо не выражало тех эмоций, которые должны были сопровождать его слова.
– Дэвид, мы же условились, обращаться друг к другу по имени? Я обижусь, – изображать радушного хозяина мне было не впервой. – А древность – это единственное, чем пока может похвастать любое из здешних ущелий. Говорят, даже в Париже, если выйти за пределы Ситэ, не найти столь же старых домов. Взять, к примеру, церковь святых Мигеля и Иоанна Крестителя на соседней улице – она еще помнит бородатых вандалов и свирепых вестготов. Но вскоре здесь все изменится.
– Вы в это верите? – проходя в помещение, поинтересовался мистер Браун.
– Хуже, Дэвид, я над этим работаю!
– Тогда я не сомневаюсь в успехе. Люди говорят, что вы хотите здесь создать конкурента нашим Гибралтару, Джерси и Мэну?
– Да, посмотрим, что из этого выйдет. Нулевые налоги для технологичных компаний, дешевые кредиты, минимум документации, упрощенный регламент. Знаете, я хочу здесь сделать рай для финансистов и передовых компаний, для торговцев и ученых. Экотуризм, самый дешевый шопинг в Европе, соединение дремучего захолустья, древности и передовых технологий – вот будущее Андорры. Думаю, у нас есть шансы. Лет через десять вы не узнаете эти городки. Немецкая Италия с ее замками, дорогами и красотами будет завидовать здешним условиям.
– Посмотрим, посмотрим, – покивал мистер Браун. – Пока что у вас все получалось.
Мы еще полчаса разговаривали обо всякой ерунде вроде процедуры оформления гражданства Андорры и красоте местных прелестниц, в которой я вовсе не был уверен или о рыбе в местных прудах – и мне пришлось выдумывать бог весть что, ведь я совсем не рыбак. Потихоньку разговор сам собой перетек к нашим деловым отношениям.
– Погода сегодня прелестная, – мистер Браун закинул традиционную удочку, нащупывая мою готовность соглашаться с ним. – Тихо, безветренно. Последний раз я видел такую тишину недалеко от Женевы.
– Чудесная погода, – мне и в самом деле нравились такие спокойные вечера. – В этих запутанных ущельях такое не редкость. Желаете попробовать здешнего вина?
Он покрутил в руках оплетенную лозой бутылку, извлеченную мной из темного угла.
– Давайте, Зак. Из меня неважный сомелье, я больше ценю пиво и бренди, но глупо быть на юге и не вкусить вина.
Первичный контакт был установлен и теперь можно было говорить не прибегая к обязательным прежде иносказаниям.
– Ваш взнос в наше общее дело, – морщась от каждого маленького глотка "Виоха", мистер Браун посматривал на заходящее солнце, – начнет возвращаться к вам уже через пару лет. Есть определенные прорывы, не настолько значительные как у американцев, но очень неожиданные, что и позволяет нам надеяться на успех. Однако, нужно понимать, что время не стоит на месте и каждый новый день ставит нас перед новыми вызовами. И не всегда можно остановиться, передохнуть и посмотреть на уже сделанное. Гораздо важнее – не останавливаясь, двигаться вперед. Вы понимаете?
Он говорил так, словно вещал с трибуны Семнадцатой партийной конференции – расплывчато и глобально.
– Не очень, – я покачал головой и тоже прикоснулся губами к вину со льдом.
– Если вы запретесь в своей Андорре, то очень быстро окажетесь на обочине мировых процессов. Здесь, между Испанией и Францией – двумя самыми большими европейскими неудачниками – время умирает. И можно однажды проснуться и понять, что цивилизация ушла далеко вперед.
Я даже не понял, говорит ли он серьезно или просто ради того, чтобы что-то говорить?
– Вы что-то предлагаете?
Он почмокал губами, промокнул их салфеткой и спросил:
– Что вы думаете о нынешней России? Ведь у вас там какой-то бизнес?
– Вы желаете присоединиться ко мне?
– Нет, пока что мне интересно ваше мнение в целом.
Я задумался на несколько секунд, собираясь с мыслями. Без вопроса со стороны мне даже в голову не приходило представить ситуацию целиком. Все виделось как разрозненные элементы мозаики: Афганистан, Западная группа войск, Горбачев, сепаратисты в каждом кишлаке или ауле, начинающийся голод, "Демократический союз", вывоз поголовья свиней и коров из ГДР в Москву – для компенсации провалов Продовольственной программы, частные банки, создаваемые шарлатанами и откровенными бандитами. Как можно в целом охарактеризовать нынешнее положение?
– Армагеддон, отступление по всем фронтам и сдача позиций, – сказал я.
– Вы не задумывались о том, что будет после этого? Вы застраховали свой бизнес в России, но что будет, когда все развалится?
Мистер Браун облокотился на резной поручень балкончика, с которого открывались прекрасные виды на зеленое ущелье и добавил:
– Какой свежий воздух!
– Вот как? Вы уверены в том, что в России все развалится?
Он помолчал недолго и снова кивнул:
– Обязательно. Мы не позволим сохраниться этому монстру. Это просто вопрос безопасного ведения бизнеса и никакой идеологической или националистической подоплеки здесь нет. Нас устроит, если распад произойдет по их нынешнему республиканскому делению. Если распад произойдет глубже, то мы не сможем обеспечить топливную безопасность Европы. Потому что труба пройдет по множеству суверенных областей, и у каждого тамошнего царька появится соблазн надавить на нас просто перекрыв однажды вентиль. Тогда придется вводить войска, тратиться на их содержание. В итоге мы получим русскую нефть по цене золота. Это никого не устраивает – и больше всего, наверное, вас. Ведь лучше будет, когда сами туземцы отвечают за целостность трубы и бесперебойность поставок нефти и газа и борются за прибыль, оставаясь в рыночной цене. Их дело добыть, и предоставить нефть нам. Поэтому полная дезинтеграция России нам не выгодна – придется нести слишком высокие расходы для обеспечения транспортировки углеводородов или менять поставщика на кого-нибудь на Ближнем Востоке, чего делать тоже не хотелось бы – это усилит арабские режимы. Лучше каждому врагу дать по пенни, чем одному – фунт. Есть, конечно, в политике и экстремисты, требующие поставить Москву на колени. Но трезвые люди, и, слава Богу, что их большинство, понимают, что загонять крысу в угол не стоит. Однако это не снимает вопроса о том, что будет после кончины коммунизма и кто сумеет воспользоваться плодами?
Он сумел меня удивить. Мне почему-то всегда казалось, что если они собираются ослабить и разделить Союз, то непременно на тысячу частей – чтобы ни одна из них не могла угрожать гегемонии Запада. Но оказалось, что все просчитано. Им проще договориться с одним человеком в Москве, чем с десятком по пути от Тюмени до Бреста. И поэтому они никогда не допустят полного распада России на области. Разве только когда нефть кончится.
