Оленин, машину! - Дарья Десса
Я нашёл комбата около замаскированного ветками танка. Т-34, — тот самый, на котором майор укатил после того, как смертники были зачищены, — стоял, практически неразличим среди зелени. Рядом наспех соорудили шалаш из веток и брезента. Под ним Сухов вместе с капитаном Лисоченко, нашим начштаба (пока мы ехали, он мимо нас промчался на виллисе), склонились над картой. Судя по всему, это была километровка с кварталами Муданьцзяна — города, который предстояло штурмовать.
Я остановился на расстоянии, не подавая виду, что наблюдаю за ними. Лисоченко что-то чертил карандашом, изредка кивая в ответ на реплики комбата. Голоса были тихие, но отрывки фраз доносились до меня сквозь лёгкий ветерок, несущий гарью от подбитых танков. Что ж, придётся подождать, пока закончат. Невелика я птица, чтобы мешать командирам. Отошёл в сторону и осмотрелся.
Пехота скапливалась вокруг батальона, бойцы сидели на земле или стояли возле машин, готовые к приказу. Никто не знал точно, когда поступит команда, но все понимали: скоро начнётся штурм. Этот город был слишком важен, чтобы обойти его стороной и взять в клещи. Так можно сделать, например, с опорником. Окружить и блокировать, пусть в его бетонном чреве хоть с голода все передохнут, если сдаваться не захотят.
Город — дело другое. Тем более Муданьцзян. Здесь третий рубеж обороны Квантунской армии, выстроенный в ожидании нападения советских войск. Я снова прислушался к разговору офицеров.
— От Линькоу сюда тянется всего одна дорога, — показал Сухов на карте. — По ней собиралась пробиться передовая дивизия 59-го корпуса. Но она оказалась забита отходящими войсками японцев. Потому на первых порах ударить на Муданьцзян может только 26 корпус, который мы поддерживаем. Наши тяжёлые артиллерийские бригады и также понтонно-мостовые батальоны отстали на колонных путях. Это проблема. Город, как ты видишь, разделён рекой Мудань…
Майор покачал головой и усмехнулся.
— Охреневаю я от этих китайских названий. Матерщина сплошная.
Начштаба коротко хохотнул.
— Так вот. Штурм города с форсированием широкой, глубокой и быстрой реки, с необходимостью прорывать заранее подготовленную оборону требует и артподдержки, и наплавных мостов, — снова став серьёзным, заметил комбат.
— Что же решат в 26 корпусе?
— Артиллерию в какой-то мере заменит нам мощная авиационная поддержка.
— Откуда бы ей взяться? — поинтересовался Лисоченко.
— 251-я штурмовая авиационная дивизия специально нацелена на решение этой задачи, — ответил Арсентий Гаврилович.
У меня даже не возникло вопроса, откуда простой комбат в звании майора знает такую информацию, можно сказать, стратегического значения. Всё-таки не простой у нас батальон, а СМЕРШ. Значит, и данных намного побольше, чем других. Однако мысль о грядущем прорыве вызывала у меня тревогу. Танки в городских боях — это всегда большие потери. Стены, баррикады, узкие улочки — каждый дом превращается в ловушку, каждый перекрёсток может стать последним для экипажа.
В голове проносились обрывки мыслей. Может, нас отправят вперёд, в самые горячие точки? Идти в прорыв? Задача ясна: взять город, как можно быстрее и с минимальными потерями. Но как можно провести штурм, не потеряв людей? У японцев, конечно, нет таких мощных противотанковых средств, как у немцев, тех же фаустпатронов. Но на их месте встали другие оружия и тактика — смертники. В каждом из них фанатичная готовность взорвать себя ради императора. Эти люди не боятся смерти, я сам видел, как они бросались под танки, обвешанные гранатами и взрывчаткой, словно сорванные с цепи звери.
Японцы не немцы. В одном только Муданьцзяне могло находиться несколько сотен таких фанатиков, и каждое здание, каждый дом могли стать их последним рубежом. Я снова прислушался. Лисоченко продолжал размечать маршрут на карте. Сухов кивнул и приподнялся, его взгляд упал на меня. Наши глаза встретились, и я подошёл ближе.
— Оленин, вернулся? Молодец. Что у тебя? — спокойно спросил майор, выпрямляясь в полный рост. Его лицо было суровым, как всегда. — Передал японца?
Я коротко доложил о том, что произошло. Об аварии, схватке и о том, что пришлось врага ликвидировать, когда он напал. О захваченном оружии — катане, простую из которых я уже передал капитану Лисоченко, как доказательство моих слов. Сухов слушал внимательно, не перебивая, изредка бросая взгляд на начштаба, как бы сверяясь с ним.
Когда я закончил, майор только нахмурился.
— Пленного жалко, конечно, — тихо пробормотал Сухов, явно не для меня, а для себя. — Но ситуация была безвыходная. Ладно, всё, старшина. Иди, готовь машину.
— Виноват, товарищ майор. Нет её. Вернее, есть, но не на ходу.
— А, ну да… — Сухов почесал лоб. — Ладно, будешь пора в резерве.
— Есть!
Глава 51
Пока служишь в армии, есть много вещей, которых надо бояться. Самая неочевидная, но очень опасная, — безделье. Кажется: что за ерунда, военным ведь требуется отдых! Да кто ж спорит-то? Но безделье — это не когда ты валяешься, не чувствуя ног, и думаешь только о том, как бы пожрать и выспаться. Это когда ты слоняешься по позициям, не зная, чем заняться. Вроде бы всё уже переделал. Обмундирование подлатал, оружие почистил, боеприпасы и НЗ приготовил. В животе не бурчит, поскольку там каша пшённая с мясом плавает, а ещё крепкий чай с сахаром. Водочки бы, но наркомовские дают только перед боем.
А что у мужика в голове рождается, когда ему заняться нечем? Желания всякие начинают появляться. От будничных, типа позабавиться чем-нибудь, до плотских: найти бы бабу, да поваляться её на сеновале так, чтоб потом нижний дружок долго головы не поднимал. Вот и я, когда Сухов отправил меня в резерв, оказался в таком положении, когда «дело было вечером, делать было нечего».
Чтобы занять себя, я отправился к ремонтникам. Вздохнул украдкой, когда увидел свою машину. Это же не просто авто — железный конь, боевой друг и рабочий инструмент, который безжалостно бросил на произвол судьбы в непростое время. Хотелось поскорее снова оказаться за баранкой, чтобы не пропустить самое интересное. Я-то знаю, что советско-японская война скоро кончится. Что же мне, сидеть и ждать, пока это случится? Хотя фраза, брошенная Гогадзе, дескать наши войска собираются десантироваться на японские острова, свербела в голове. Но пока я не знал, как к ней подступиться.
Вспомнился фильм «Я,
