Оленин, машину! - Дарья Десса
Теперь встала другая проблема. Без виллиса дальнейшие передвижения усложнялись. Нужен транспорт, и срочно. А мне куда теперь, сапожнику без сапог? Неподалёку стоял студер, из его кузова вдруг донёсся знакомый голос:
— Эй, генацвале! — это оказался Гогадзе. — Ты что пешком-то? Залезай!
Николоз стоял на ногах в кузове, протянув мне руку. Я быстро схватился за неё и с его помощью забрался внутрь. Там оказались ещё четверо бойцов. Точнее, бойцами их можно было назвать с натяжкой, поскольку форма не всех делает воинами. А эти были два писаря и две связистки. В грузовике было просторно, но лица усталые, напряжённые. На меня посмотрели недоверчиво. Я ж для них малознакомый водитель, который к тому же, как они услышали, отчего-то без машины остался. Вдруг воинскую дисциплину нарушил?
Но я сделал вид, что не замечаю этих взглядов. Уселся, рядом положил вещмешок, из которого торчал эфес катаны. Это была та самая, доставшаяся мне по праву победителя в поединке с Сигэру. Другую, штамповку, оставил начштаба в доказательство, что не соврал насчёт японского офицера.
Гогадзе быстро оглядел меня с ног до головы, прищурив свои чёрные, цепкие глаза. Он сразу заметил рукоять меча и уставился на него.
— Что это у тебя? — Николоз слегка кивнул на меч, его глаза вспыхнули любопытством и жадным блеском.
Я коротко пояснил:
— Меч. Японский.
Взгляд грузина буквально прожигал мой трофей, интерес и желание обладать ей овладели им полностью.
— Послушай, дорогой, — начал он вкрадчиво, не сводя взгляда с эфеса, словно сканировал, — а где взял-то такую красоту?
— В бою, — коротко ответил я, давая понять, что разговор не стоит развивать дальше. Никакого впечатления на грузина это не произвело.
Николоз ещё раз окинул меня взглядом, а потом прочистил горло, явно готовясь к тому, чтобы рассказать нечто важное. Он хотел произвести впечатление. «Его любимое занятие», — подумал я с иронией.
— Ты знаешь, кем был мой прапрадед? — спросил грузин, склонив голову набок и внимательно глядя на меня.
— Просвети, — ответил я, ощущая, что сейчас последует что-то интересное.
Николоз слегка приподнял бровь, словно удивляясь моему невежеству.
— Он был князем Константином Гогадзе, — произнёс он с явной гордостью в голосе. — Не слышал?
Я отрицательно покачал головой.
— Вах! Мой прапрадед воевал вместе с Багратионом в Отечественной войне 1812 года, — продолжил Николоз, его глаза блестели при воспоминании о героическом предке. — Ему сам Кутузов после Бородинского сражения в награду преподнёс саблю. Сабля, понимаешь? — повторил он, акцентируя внимание на этом слове.
Лицо собеседника светилось гордостью за родовые корни, а я молча кивнул, понимая, что для Гогадзе эти рассказы о прошлом — не просто истории. Для него это прямая связь с предками, с их победами и славой. То, чем он гордиться будет и детям, если заведёт их, передаст по наследству. «А мне и передавать теперь некому, — вдруг подумал я. — Семья моя осталась там, в другом времени».
— К чему ты это мне говоришь, не пойму? — спросил я, слегка нахмурившись.
Николоз скривил губы, словно знал, что я не сразу уловлю суть.
— Для грузина сабля — это не просто холодное оружие, — начал он, его голос стал глубже, серьёзнее. — Это символ чести, рода, наследия. Сабля в моём роду всегда передавалась от отца к сыну. Она как часть меня. Как ты вот сейчас держишь катану и чувствуешь её силу. Я чувствую то же самое, когда беру в руки саблю моего прапрадеда.
Он на мгновение замолчал, внимательно глядя на меня, словно искал понимания.
— А теперь, — продолжил он, — ты представляешь, что для меня значит эта катана? Это не просто трофей или кусок металла. Это символ другой великой традиции, другого народа, который тоже чтит своё оружие, как и мы, грузины. Если я привезу её домой… да вся Грузия обо мне говорить станет!
Я посмотрел на него с интересом. Ну до чего ж тщеславный!
— Прости, но я добыл её в бою. Едва не погиб. Она мой трофей.
— Не можешь подарить? Продай. Что хочешь? Всё отдам! — страстно заговорил Николоз, его голос дрожал от желания. Остальные пассажиры посмотрели на него с интересом. Девушки стали шушукаться, посмеиваясь. Гордый грузин не удостоил их даже взглядом.
Я мог понять его. Но эта катана… она уже стала частью чего-то большего, частью меня самого. И тот момент, когда меня буквально унесло в 1904 год, на гору в окрестностях Порт-Артура… было в этом что-то мистическое, неподдающееся разумному объяснению. А главное — когда я держу в руках меч, то ощущение, словно он наполняет меня силами и знаниями, которых раньше не было. Чудеса, да и только!
— Николоз, — медленно сказал я, чувствуя, как напряжение возрастает, — эта вещь не на продажу.
Грузин замер, взгляд его стал жёстче, но быстро сменился на что-то более смиренное. Видимо, он понял, что этот разговор не приведёт к результату.
— Нет, всё-таки скажи, что ты хочешь? — спросил он, в глазах его читалось настойчивое любопытство.
— А что у тебя есть? — ответил я, иронично поднимая брови. Думал, что после этого он отстанет. Какое там!
Грузин крепко задумался, его лицо изменилось, когда он начал перебирать в уме свои «сокровища» и трофеи.
— У меня есть некоторые вещи, которые могут пригодиться, — начал он, как будто сам не веря в свою удачу. — Слышал про Sturmgewehr 44?
Я слегка усмехнулся.
— Слышал, — ответил сразу. Не буду же рассказывать, что буквально в этом году оружейник Михаил Калашников, опираясь в том числе на Sturmgewehr 44, уже разрабатывает свой образец, который войдёт в мировую историю под названием «АК-47». Интересно, у Гогадзе откуда эта «машинка»? Видимо, привёз с западного фронта, хитрец. Или здесь уже выменял на что-нибудь.
— Это не то, что мне нужно, — сказал я. — Говорю о чём-то более ценном.
Грузин на мгновение замер, затем выдохнул, словно собрался с силами.
— Я могу предложить тебе помощь, — наконец произнёс он. — У меня есть связи. Я знаю несколько людей, которые могут помочь с решением некоторых вопросов. Тебе это не пригодится?
«Вот она, грузинская мафия в действии», — шутливо подумал я.
— Прости, дружище. Но это всё меня совсем не интересует.
— А что же тогда тебе нужно⁈ — вскричал Гогадзе
