Эльфийский бык 2 - Карина Демина
Или люди его меняли.
— Может… не особо современно…
Ноутбук придётся заряжать где-то помимо дома. Или попросить Бера, чтоб линию протянул, всё же к тому, человеческому, от которого и пыли не осталось, электричество проводили. Так что можно как-то сообразить.
Удлинители те же. Взять пару и воткнуть друг в друга.
Наверное, такие проблемы решают как-то иначе, но Иван не знал, как.
— Но всяко лучше, чем на сеновале. Не подумай, — спохватился Иван. — На сеновале тоже неплохо было, но…
— В постели лучше? — губы Маруси дрогнули.
— Однозначно.
— Эй, есть кто живой? — донеслось с улицы, разрушив неловкую тишину. — Марусь, ты там?
— Тут, — откликнулась Маруся. — Сабуров.
— О! Вань! Привет! А ты ничего так, солидненько, — Серега заглянул в дверь, а потом и вовсе вошёл. В руках он держал корзину, в которую, пожалуй, Иван бы поместился. — Охренеть, как прикольно… и оно само так? Вот блин…
— Чего надо? — Маруся упёрла руки в бока.
— Да не то, чтобы надо… и вообще, я не к тебе, а к Ваньке!
— А он со мной!
Слышать это было приятно. Странно, но приятно.
— Ага, а ты с ним… в курсе уже… там это, с ребятами посидеть не хочешь? И ты, Марусь, раз уж всё равно без дела маешься…
— Я⁈
— Ты, ты… — Серега вытащил из корзины трехлитровую банку. — Нечего от народа отрываться.
— Мама Вася… вернулась.
— Во! Тем более…
— И папенька наш тут воскрес.
— Видишь, поводов на любой вкус! — банка исчезла в корзине. — Так что пошли… мы так слегка перетёрли с этими вашими… новыми… доярами… и девчонки просили костёр устроить, чтоб на всех.
— Вы мне всю деревню спалите!
— Марусь, — Серега поглядел с укоризной. — Ну вот хватит… выключай начальницу, пошли, посидим по-человечески… познакомитесь. Славные ребята! Я одному нос разбил…
— Зачем? — спросила Маруся как-то обречённо и возражать не стала, когда Серега её под локоток подхватил и к двери потянул.
Иван молча руку высвободил и повторил вопрос:
— Зачем?
— Так… надо ж было как-то познакомиться… не, он нормальный парень такой. Он и предложил знакомство отметить. Шашлычка там пожарить. Слушай, Вань, а ты на баяне играешь?
— На баяне — нет. Но могу на арфе…
На Ивана посмотрели уже и Сабуров, и Маруся.
— Что? Бабушка очень переживала за мое культурное развитие…
— Ты это… — Серега осторожно по плечу похлопал. — Не обижайся… но арфа, как бы оно… не совсем то… да и нету у нас арфы.
И это не могло не радовать, потому что учителя, конечно, старались, почему-то решив, что раз у Ивана уши больше обычных человеческих, то и со слухом дела обстоят лучше, чем у людей.
С обычным оно-то да, верно.
Но с музыкальным всё оказалось сложно.
— А баян есть! — добавил Серега, отпустив Марусю, чтобы зайти за спину и в спину подтолкнуть. — Давайте, шевелите ногами… там ребята уже ждут… и Бер пришёл, с Таськой, но вроде они уходить намылились, так что двигайтесь бодрее, что вы как мухи сонные… слушай, а тут ещё родственница его приехала! Стёпку привезла. Правда, он сбёг.
— Почему?
— Да там… как-то вышло… он ехать собрался, встречать. А зелье откатило, его в медведя и перекинуло…
— Он ведь не остался дома? — Маруся спросила это как-то… обречённо, что ли?
— Ну… он хотел. А Стас сказал, что девчонку встретить надо, потому как мало ли, чего эти удумают… ну и Степку заклинило… полетел прямо… безголовый.
Это Серега произнёс таким тоном, что стало очевидно, что себя-то он безголовым не считает.
— Она его и сбила… а потом в машину загрузила… классная девчонка, кстати…
Иван не сомневался.
Хотя Дивнову он помнил робкой и стеснительной.
А она медведя вот… в машину…
— А Степан как?
— Как, как… как остановилась, так и сбёг. Стесняется очень, что от так вот… но ничего, мы тут с братьями подумали и решили помочь… в личной-то жизни.
Иван вздрогнул и мысленно порадовался, что у него вот лично братьев нет.
И помогать с личной жизнью некому.
И вообще…
За коровниками ровными рядами вытянулись палатки, причём какие-то одинаковые, точно с одного склада отгруженные. Впрочем, на палатки Маруся старалась не глазеть слишком уж пристально. Главное, что сразу перед ними обнаружился и костёр.
Несколько.
У главного сидел Петрович и, держа в руках алюминиевую кружку, о чём-то говорил с бородатым коротышкой.
— А, Марусенька… — тётка Анна выглянула из темноты, чтобы вручить корзину. — На вот, на стол поставь…
— Теть Ань, что тут…
— Посиделки, Маруся… просто посиделки… ничего такого, — тётка протянула руку, убирая с глаз Маруси прядку волос. — И умница, что пришла…
— Но… там… мама очнулась…
— Вот и хорошо. Я загляну, помогу.
— А…
— А ты тут посиди. Нехорошо, когда собрались все, а хозяйки нет. Неправильно это. Маме твоей тоже надо отдохнуть, отлежаться… переговорим опять же, о том, о сём… и ты вот дух переведи. Улыбнись.
— Улыбнуться? Там… там мой папаша объявился! И объявил себя главою рода… и наворотить он может многое… и Свириденко… и…
— И много чего иного, — согласилась тетка Анна. — Ты пирожки по корзинкам разложи.
— Вот так…
— А как ты хочешь? Дорогая, твоя мрачная физиономия ничего не изменит. И на папашу твоего не подействует, и на Свириденко. А вот им настроение попортишь. И себе. Жизнь… сложная штука. И проблемы всегда были и будут, разной степени тяжести, но чтобы с ними разобраться, нужны силы. А откуда их взять?
— Из пирожков? — не удержалась Маруся.
— И из них в том числе. Мои вот со щавелем и с ревенем. Помнишь, ты в детстве любила?
— Да я и сейчас… — Маруся ощутила такой знакомый сладкий запах и зажмурилась.
Где-то рядом раздался смех.
Зазвенела гитара, впрочем, сразу почти оборвавшись. Пахло дымом и людьми. И наверное, тетка Анна в чём-то права…
— Марусь? — Таська забрала корзину. — Знакомься, это Анна. Дивнова.
Девушка протянула ладошку.
Невысокая и такая… ладная?
Округлая?
Маруся тотчас ощутила укол ревности, потому что в ней-то не
