Моя чужая новая жизнь - Anestezya
Я достал портсигар и зажигалку, попутно отметив, что такие самоуверенные девушки меня никогда не привлекали. Краем глаза я заметил, что по ступенькам спускаются Карл и Фридхельм. Оба бледные, осунувшиеся, у брата до сих пор под глазом темнеет синяк.
— Фридхельм, как ты? — я не решился его обнять, слишком много вокруг крутится народу.
— Хорошо, — спокойно ответил он.
Я заметил, что взгляд больше не пугает равнодушной пустотой. Интересно, что так повлияло на его настрой? Уж не Карл ли? Тот, кстати, тоже выглядит успокоившимся, но по-другому. Если от брата веет каким-то умиротворением, то у Карла спокойствие похоже на обречённую усталость. Сейчас я должен окончательно решить, остаётся ли он в моей части или нет. Конечно под трибунал я его не сдам, но если он так ничего и не понял, оставлю Файглю. Пусть он добивается послушания мальчишки своими методами, а я умываю руки.
— Ну что, до встречи в Берлине? — ободряюще улыбнулась Чарли, а я опять не успел сказать и малой части всего, что хотел.
— Береги себя, — она обняла Фридхельма. — А ты, Карл, больше не скрывай, если поранишься, — она потрепала его по щеке и наконец обернулась ко мне. — Я буду очень ждать этого Рождества, Вильгельм.
От её объятий веяло теплотой, лаской, и я решился поцеловать её. Конечно же в щёку.
— Мы обязательно соберёмся на Рождество в Берлине. И мне наверное придётся воевать ещё не раз. С твоими поклонниками.
Чарли покраснела и хихикнула:
— Я уверена, ты одержишь победу.
Я проводил взглядом её стройную фигурку, проследив, как она села в машину, и обернулся к брату:
— Мы тоже уезжаем.
— Идём? — Фридхельм кивнул Карлу.
— Иди в машину, мы чуть задержимся, — спокойно ответил я, отметив лёгкое беспокойство в глазах брата.
Карл же смотрел на меня, с насмешливым пониманием, мол, давай, сдавай меня, кому собрался. Не знаю, буду ли я жалеть о своём решении, слишком уж неоднозначные чувства вызывает этот мальчишка. Я заметил, что мы сейчас стоим, оба напряжённо подобравшись, как противники перед сражением.
— Поговорим?
Глава 14 День, ночь - боль, страх... Ты живёшь в клетке, но мир в твоих руках.
Нет, я конечно ожидала, что медицина в этом времени на уровне каменного века, но чтоб так! Суки! Вскрывать нарыв и чистить рану без обезболов — это ж какими садюгами надо быть. Я орала благим матом, не обращая внимания на презрительно-брезгливый взгляд местного «доктора Хауса». Чарли подавала ему то скальпель, то пинцет с ватой, пропитанной спиртом, а ещё одна медсестра на удивление крепко меня держала. Как там говорилось в анекдоте — зафиксированный больной в анестезии не нуждается.
— Вам что, жалко вколоть обезболивающее? — простонала я.
— Ты, в отличие от тяжелораненых, терпеть можешь, — сурово припечатала тётка. — На такие случаи мы даём пару раз глотнуть спирта, но ты ещё мальчишка.
Да я бы выпила сейчас что угодно: спирт, морфий, мочу дракона — лишь бы хоть немного утихла боль. Впрочем сама виновата. Ведь в больничку я попала благодаря своему ослиному упрямству. Показательное швыряние винтовкой перед Вилли естественно вышло мне боком. Ещё я чуть было не спалилась окончательно, наговорив ему всё, что думала на тот момент, и пока что довольно легко отделалась — всего лишь схлопотала по мордасам и снова угодила под замок. Когда дурная волна адреналина схлынула, и я снова могла хладнокровно соображать, дошло, чем грозит моё геройство. Нет, жалеть я не жалела. Хотя могла бы технично съехать — мол не выдержал Карлуша такой жестокости, вот нервишки и сдали. Детская неоформившаяся психика — вещь хрупкая. Так нет же, понесло Остапа. Чую, моё разоблачение не за горами. Если после трибунала полагается штрафбат или тюряга, вопрос времени, как скоро они узнают, что я девушка. У меня должна быть правдоподобная версия на этот случай, а её, блядь, не было. Если уж врать, то надо было делать это сразу. Например, придумать трогательную историю, что я ищу отца, или брата, или жениха. А теперь как объяснить, что я столько времени молчала? Больше, чем смерти от пули, я наверное боялась хрестоматийно известных пыток и издевательств. Можно было конечно снова пытаться втереть очки Вилли, мол не соображал, что несу, прошу понять и простить. Но теперь это дело принципа — зря я что ли устраивала бунт на корабле? Выход напрашивался только один — бежать, не глядя.
Я придирчиво осмотрела сарай. Дверь, естественно, заперта надёжно. Зато окошко есть, пусть и небольшое. Правда немного высоковато, но если натаскать побольше сена, вроде, должна достать. Сено я натаскала и, прыгая, как кенгуру, после наверное пятой попытки уцепилась за проём. Ох, надеюсь, пролезу, какое-то оно узковатое. Я активно дёргала задницей, пытаясь вылезти, словно разжиревший хомяк, застрявший в норе, и сверзилась вниз, правда, не с той стороны, с какой хотелось. Приземлилась обратно в кучу сена и скатилась вниз, взвыв от боли. Блядские грабли! Какой идиот оставил их тут? Специально для меня, что ли?
Распанахала ладонь будь здоров. И как назло, нечем не то что обработать, а даже промыть рану. Надеюсь, этими граблями не перекидывали навоз? Память услужливо напомнила, что есть такая срань, как столбняк. Естественно, прививки от него ещё делать не додумались,
