Александр Чернов - Владивосток - Порт-Артур
- А где мне взять людей? Если все кочегары будут топить, а без этого полный ход не дать...
- Хорошо, я пошлю в помощь людей из палубной команды и расчеты противоминной артиллерии. Но ради всех богов - как можно быстрее шевелитесь!
Тем временем "Адзума" начала заваливаться в развороте, а ее артиллерия суматошно застучала выстрелами в сторону "Осляби". Попасть на циркуляции никто особо не надеялся, но хоть попугать противника... Однако первый 6-дюймовый снаряд русский броненосец получил именно в этот момент. Ответ артиллеристов "Осляби" лег перелетом, но хорошо по целику. Следующим выстрелом русский снаряд из погонной шестидюймовки сбил флагшток, и ушел за борт не взорвавшись: погреба "Осляби" были загружены теми самыми избыточно бронебойными боеприпасами, которые так яростно критиковал Руднев. После разворота японского крейсера, все управление боем со стороны командиров кораблей обоих сторон свелось к периодическим напоминаниям машинным отделениям, что надо "выжать самый полный". Все остальное зависело от канониров.
На "Адзуме", резонно рассудили, что спасение корабля важнее покореженных газами от собственных выстрелов надстроек, и вели в действие шестидюймовки кормовых казематов. И в последующие первые, самые опасные для "Адзумы", пятнадцать минут боя японские артиллеристы сделали практически невозможное: они добились нескольких весьма эффективных попаданий в "Ослябю", которые, в конце концов, и спасли для Японии броненосный крейсер.
Один из их первых их снарядов разорвался в носу русского корабля, чуть-чуть повыше ватерлинии. Оконечности русского броненосца-крейсера не несли никакой брони. Защита при проектировании серии этих кораблей, чьим предназначением виделось океанское рейдерство, была принесена в жертву дальности и скорости. Поэтому пробоина вышла на загляденье - больше метра в диаметре, и частично погруженная в воду. Учитывая, что "Ослябя" уже разогнался до 16 с лишним узлов - большего после полукругосветки его машины до переборки и чистки котлов выдать не могли, да и днище изрядно обросло, - напор воды стал последовательно продавливать одну переборку за другой.
Так второй раз за три дня повторилась одна и та же картина: наш полностью боеспособный броненосец-крейсер должен был или резко сбрасывать ход, или рисковать катастрофой. При этом ситуация усугублялась не слишком хорошей остойчивостью кораблей этого типа...
Поскольку японцы изначально старались бить по корпусу в носовой части "Осляби", несколько их снарядов, выпущенных с превышением, разорвались в районе носовой башни, боевой рубки и переднего мостика. Ни командовавший отрядом Вирениус, ни командир броненосца не знали о действии пикриновых снарядов и о том огромном облаке осколков, которое производится ими при взрыве. Из Санкт-Петербурга информацию об этом передать Вирениусу не удосужились, хотя в ГМШ рапорт Руднева на эту тему был получен несколько месяцев назад. И поскольку на отряде не озадачились проблемой блиндирования широких смотровых щелей боевых рубок, произошла трагедия: командир броненосца погиб на месте, вице-адмирал Вирениус был тяжело ранен в живот. Среди штабных отряда и находившихся в рубке офицеров корабля, тоже были серьезные потери.
На какое-то время нормальное управление боем и флагманским броненосцем было утрачено, и, следуя последнему полученному приказу, "Ослябя" шел прямо полным ходом, все глубже садясь носом. К счастью, вызванный на мостик старший офицер Мартынов, который до этого руководил пожарными партиями на спардеке, хладнокровно оценил ситуацию и приказал снизить ход до малого, положив руль право на борт. Это давало японцу шанс оторваться, но с другой стороны, вводило в действие и кормовую башню русского броненосца.
На "Адзуме", первый попавший до отворота русский 10-дюймовый снаряд, полого снижаясь, разворотил палубный настил, и взорвался в левом бортовом коффердаме, от удара в скос бронепалубы. Абсолютно безобидное попадание, ибо коффердамы и предназначены для защиты бортов корабля и недопущения больших затоплений при попаданиях, но... Именно в этот момент оттуда шла перегрузка угля (если на военном корабле есть неиспользуемое пространство, его надо использовать; во времена РЯВ пространство кофердамов обычно заполняли углем, игравшем роль резерва топлива, правда резерва весьма трудно извлекаемого) в опустевшие угольные ямы крейсера, и одномоментно в угольной яме погибло восемь матросов...
Несколько попавших в японца шестидюймовых снарядов никак не повлияли на его резвость, зато отворот русского броненосца был встречен громовым "Банзай!" прокатившимся по палубам и отсекам. Но, как показали дальнейшие события, бой был еще далеко не окончен. Первый залп русской кормовой башни закономерно лег довольно далеко от японца. Но вот второй...
- Кажется боги сегодня на нашей стороне, и мы оторвались, - радостно потирая руки произнес Хига, наблюдая за отворотом "Осляби", - как раз вовремя, а то мне доложили, что в погребах кормовой башни снарядов больше нет...
Фудзии не успел даже напомнить своему лейтенанту русскую поговорку "не говори "гоп", пока не перепрыгнешь", русские это сделали сами. После второго полного бортового залпа броненосца, Японский крейсер вздрогнул и рыскнув на курсе, неожиданно завибрировав всем корпусом. Но именно это, чуть не ставшее роковым для него попадание, было на русских кораблях не отмечено. Первым в рубке прочувствовал ситуацию командир корабля, растолкав своих офицеров, он проорал в амбушюр трубы идущей в машинное отделение:
- Итиро! Итиро, демоны тебя побери, доклад о повреждениях срочно!!!
- Старший механик убежал в румпельное отделение, уточнить объем повреждений, господин капитан первого ранга! - раздался голос младшего механика, - но что у нас погнуло вал левой машины, это я вам и сам могу сказать.
Через пару минут отозвался и старший механик, и его порция новостей была еще хуже. Русский 10-ти дюймовый бронебойный снаряд вполне оправдал свое название. Попав точно в корму "Адзумы", он пробил 89 миллиметровый броневой траверс, непонятно как продрался и сквозь скос бронепалубы, затем прошел навылет сквозь румпельное отделение и взорвался в только что опустевшем погребе боезапаса кормовой башни. Проходивший под полом погреба вал левой машины крейсера испытал на себе всю ярость взрыва снаряда, детонировавшего прямо над ним, и теперь все 9500 тонн крейсера вибрировали в унисон с вращением левого винта. Хуже всего приходилось тем, кто был в машинном отделении, им приходилось клацать зубами при каждом его обороте. То есть около 100 раз в минуту. Кроме этого, сквозь 10-ти дюймовые дырки медленно, но верно, затапливалось румпельное отделение, так что руль пришлось поставить прямо, а рулевую машину выключить. Теперь "Адзума" мог дать не более 16 узлов на прямой. Большая частота вращения поврежденного вала грозила разрушить сальники его биением. Маневренность крейсера, с учетом поставленного прямо пера руля и необходимости осуществлять любой поворот исключительно изменяя обороты правой и левой машин, тоже оставляла желать лучшего.
К удивлению Фудзии, в дальнейшем русские повели себя весьма странно. "Аврора", уже почти обогнавшая "Ослябю", и которой сам бог велел идти на добивание покалеченного японца, вдруг смирно и миролюбиво приняла в кильватер своего флагмана. Зато концевой транспорт, в котором сигнальщик опознал "Лену", продолжал преследовать "Адзуму" еще час. Нагло пристроившись к левой раковине, русский недокрейсер с 40 кабельтов начал пристрелку из своих 120 мм орудий. Он даже успел добиться двух попаданий, и сблизиться до 30 кабельтов, когда Фудзии это надоело. "Адзума", рыская на курсе, слегка повернулся к преследователю левым бортом, открыв ответный огонь из казематных шестидюймовок. Окончательно "Лена" отвернула только после того, как ей положили под нос пару чемоданов из носовой башни. Против такого аргумента не мог возражать даже отчаюга Рейн. Не поддержанной "Авророй" "Лене" могло хватить и одного попадания.
Для возвращения в Хакодате, на "Адзуме" уже собирались начать жечь в топках котлов палубный настил. Но после заката броненосному крейсеру встретился японский пароход, который и поделился с ним углем.
Дальнейший путь русских кораблей до Владивостока, проходил без приключений и встреч с противником. "Лена", встретившая отряд для снабжения его углем и проводки по хорошо известным ее штурманам фарватерам в минных полях, выполнила свою работу безукоризненно.
Из книгиБориса Николаевича Мартынова "Ослябя" на войне 1904-05. Воспоминания старшего офицера броненосца". Библиотека морского офицера. Издание 1907 года.
...Хотя вероятность появления японских миноносцев в этих глухих местах была небольшой, все же решили не рисковать и при подходе к Курилам зарядили помимо 75 мм по приказанию адмирала 10" и 6" орудия сегментными снарядами, у орудий посменно неслась вахта. Андрей Андреевич с подходом к Курилам начал вообще заметно нервничать, когда только что установленная связь по аппарату беспроволочного телеграфа со вспомогательным крейсером "Лена", который должен был снабдить нас углем и провести во Владивосток, внезапно прервалась. Мы уже начали думать на японцев, и когда показался дым со стороны Итурупа, адмирал был готов дать команду отвернуть на восток, но головной "Алмаз" вовремя доложил, что видит трехтрубный гражданский пароход, который при дальнейшем рассмотрении и оказался "Леной". Оказывается, у них поломался радиотелеграф, и ее командир решил ждать нас в точке рандеву у острова Итуруп, а если в тумане разминемся, то догнать нас в Корсакове. Но к счастью все обошлось благополучно.
