Николай Берг - Лёха
Боец Семенов
Как вязать Гогуна, каждый имел свое мнение. Сам Семенов, не мудря особо, просто предложил стянуть локти ремнем. За спиной. Так в деревне пьяных буянов вязали, чтоб в себя пришли и образумились. Но тут не пьяный односельчанин, а враг. Потому предложение Лехи усадить того у дерева и примотать руки с другой стороны показалось более подходящим. Немного смутил Середа, со смешком вспомнивший, как у них в гарнизоне один командир-майор поймал у своей жены ходока-лейтенанта, не дал тому одеться, а заставил выпить вместе с ним коньячку, дав гостю наструганное мыло в виде закуски, после чего напялил на голого любовничка шинель, наглухо ее застегнул, а в рукава вставил палку от швабры. Тот таким исусиком распятым и выкатился. Потом его, после возвращения в расположение, спешно перевели в гарнизон на другом конце СССР, позорище такое.
– И что, нельзя палку выбить? И мыло зачем? – удивился Леха.
– Палку не выбить. А мыло ели, помнится, симулянты, чтобы дизентерию сымитировать. Знаешь, что такое дизентерия, а? – учено заявил умный Середа.
– А-а… – понял потомок и притих.
– Что скажет наш восточный собрат? – спросил Середа у активно готовившего лежбище бурята.
Тот аккуратно плюнул в кусты и выразительно посмотрел на спрашивающего.
– Вопросов больше не имею, – понятливо кивнул артиллерист.
Пленный испуганно посматривал на разговаривавших. Видно было, что ему очень хочется заблажить во весь голос, но страшно.
– В моей богатой событиями интересной жизни, уважаемые сограждане, был такой эпизод, когда у меня в огороде была бузина, а в Киеве дядька. И подрабатывал мой дядя санитаром на карете психиатрической скорой помощи. Буйных транспортировали, привязывая к рукояткам жестких носилок – ну тех, которые помельче. Я имею в виду буйных. Для крупняка в машине лежали две слеги по два метра, отполированные от времени. Вставлялись через брючины, пояс, рукава – и пациент фиксировался мягкими вязками за запястья, пояс, голеностопы. Нормально довозили: без травм, потертостей, синяков. Я своими глазами видал. Так что и этого стоит так же, полагаю. Что скажете?
Боец только уважительно развел руками. Сегодня Середа блистал весь день, судя по всему. А предложение хорошее. Бурят, видимо, пришел к тому же заключению, потому как забрал у Лехи штык, у артиллериста – фонарик, и молча ушел в лес, где скоро стукнуло несколько раз – ясно, штыком деревца срубил, ветки сносит, делая гладкие жерди.
Спеленали Гогуна быстро, и да – получилось надежно. Семенов, не вступая в долгие споры, просто сел караулить, быстро научившись пользоваться фонариком, остальные, пожевав чего-то съедобного из мешка, залегли на широко расстеленный под елкой тулуп, накрылись плащ-палатками и захрапели. Это, да еще то, что к утру пленник начал стучать от холода зубами, немножко мешало слушать, что вокруг творится, но будить ребят Семенов не стал, а пленник… Да перетопчется Гогун! Пусть радуется, что вообще еще живой. А отдавать ему что-либо из одежки холодной ночью не хотелось. Его китель как раз был накинут часовым на плечи. И все равно было прохладно.
Ночь медленно проходила, начало светлеть. Впереди был день, со всеми проблемами и вопросами. И одним из вопросов был – что делать с этим самым Стецько?
Другие вопросы тоже занимали изрядно. Боец после совершенной ошибки старательно обмозговывал – что и как он сделал неправильно, почему так вляпался и можно ли впредь избежать оплошности. Всю ночь сидел и думал. Прикидывал так и этак, благо сам был крестьянином и понимал селян очень хорошо. Харчеваться и впредь можно было только в деревнях, как ни крути. Там еда. Грабить проезжающих немцев, конечно, можно, но ненадежно. И опасно изрядно, и жратвы небогато получишь. А то и жратва эта может оказаться с подначкой, как тот чертов шоколад. Получалась извечная задачка для таких вот бродяг неприкаянных – чтобы с уверенностью и безопасно заходить в деревню, надо иметь там своих людей и связь с ними. Либо продолжительное время вести круглосуточное наблюдение самое малое с двух точек. А для этого надо иметь продукты и базу рядом. Но если есть продукты, то зачем заходить в деревню? Круг замкнулся. Придется рисковать все время.
Семенов поежился, вспоминая, как сидел в погребе и ждал смерти. После обдумывания получалось опять же, что неправильно он выбрал себе покупателя. Сейчас только в голову пришло, что при разговоре с крестьянином надо было обратить пристальнейшее внимание на лошадь и телегу. Хорошую телегу, особенно на резиновом ходу, какая была у ласкового старичка, бедняк себе позволить не мог. И у любого противника новой власти она бы не задержалась. Опять же в телегу была запряжена не старая кляча, а хорошая кобыла, что под немцами мог позволить себе только их человек, староста или наймит.
Тут надо сразу делать выводы. Ибо немцы очень рачительно относились к конской тягловой силе и наверняка конфисковывали сразу любых «военнообязанных» лошадей. Вон у них сколько всего на конной тяге! Раз не забрали, то сразу же вопрос: а почему? А вот потому! Тот, у кого сейчас есть лошадь с телегой, уже богат, ему не захочется рисковать имуществом, а захочется продать захожего красноармейца для получения выгоды.
Надо было тогда ту тетку останавливать… Хотя выглядела она угрюмой и неприветливой. Все же имеет смысл пообщаться с пожилой женщиной. Рассказывали же, что в Гражданскую как раз все на бабах держалось. В тот момент основную торговлю и сообщение между деревнями поддерживали именно пожилые бабы. Девок прятали, как и мужиков. Потому как первых могли изнасиловать и убить, а вторых – убить или забрать в армию (белую или красную). Вот не подумал тогда, не подумал… Сейчас-то уже понял. Бабу надо выбирать средней толщины, среднего возраста, обязательно несущую тяжелый мешок. В этом случае наиболее вероятно, что у нее, во-первых, есть дети, во-вторых – хозяйство, в-третьих – мужик на фронте. Если есть дети, то она поостережется рисковать необдуманными поступками, зато постарается извлечь наибольшую прибыль. И дети помогут вынести вещи на обмен.
Если мужик на фронте, то от него осталось некоторое количество верхней одежды и обуви. Если есть хозяйство, то она сможет прокормить лошадь зимой, и та ей пригодится.
Эх, отдал кобылку зазря! А ведь, по военному времени, иметь в деревне такую лошадь лучше, чем «строевого» коня – не позарятся военные, не конфискуют. А в хозяйстве-то как пригодиться может! На самой чахлой кляче сохой пахать всяко лучше, чем на корове. Или на самой себе. Было такое, тоже рассказывали… И опять, наверное, будет – больно уж война большая разворачивается… надолго это, ой надолго!
А мужская одежка очень нужна. Холодает уже, дальше дожди пойдут. Бойцам даже не так важно регулярное мясное питание (тем более что идут они вдоль колхозных свекольных и картофельных полей), как теплая одежда и надежная обувь. С обувкой – немцам спасибо покойным – дело неплохо обстоит. Есть сапоги на всех. А вот теплого – один кожушок. На четверых маловато выходит. Надо б раздобыть овчиное что-нибудь, еще кожушок или даже тулуп. Под дождем месяц послужит наверняка, в тепле и комфорте, в отличие от ватника. Еще нужны свежие портянки или обмотки. Тоже вопрос, старшины тут нету, надо самому думать. И еще подумалось – про Гражданскую рассказывали, что много по лесам шарилось всякой вооруженной сволочи. Которые и не белые, и не красные, и не зеленые даже были, а серо-буро-малиновые в крапинку. Значит, сейчас тоже бандитизмы этой много будет. Те же Гогуны живым примером, недалеко ходить. Получается, что лучше договориться на проведение обмена в лесу рядом с опушкой. Не лезть самим в деревни, нарвешься. Так и разговор вести: дескать, дети и ты втихаря приходите с едой и вещами (обувь палочкой померить и отдать ей до дому), дети уводят «случайно найденную в лесу клячу», а мы договариваемся о цене и расходимся друзьями. Также следует очень внимательно и аккуратно вести беседу, не допуская шуток и намеков. Все на нервах и шуток не понимают. Если предложит зайти переночевать, зайти в гости – вежливо отказываться, объясняя предыдущим отрицательным опытом. Так прямо и сказать: «Было у меня двое друзей из моего взвода, вместе отступали из окружения. Да вот зашли они к хозяину, меня оставив на карауле, и все – нету больше дружков».
Еще раз продумал – да, все верно. Утвердился в этой своей мысли, стал думать другую. Вот набрали Середа с Лехой всякой закуси. А толку от этой закуски, в лесу-то – чуть. Больше всего сомнений у Семенова вызывали эти странные арбузы. Нет, что такое арбузы, он знал, но эти были какие-то непривычные. Как и свекла, к слову. Аж четыре штуки этих арбузов. И не съешь сразу, и тащить – тяжесть. Оно бойцу как бы и привычно, таскать на себе всякое, но много груза – мала скорость. А идти далеко, фронта не слыхать уже давно.
