Виталий Корягин - Винг
…когда устраивались на ночлег на постоялом дворе Ноттингема, Алан спросил:
— И все равно я не понял, как же ты сможешь проливать кровь во имя своего Господа милосердного? Тут хочешь, не хочешь, придется снова ненавидеть!
— Только тех, кто сами ненавидят, грабят, насилуют, убивают. Какие они мне ближние? Они — дикие звери с дикой верой в дикого Господа! А зверей-людоедов положено уничтожать. Ясно?!
— Ясно-то ясно! — сказал мудрый Алан. — Да вот плохо, кругом почти все такие, сам, небось, видел, как весело народ бежит смотреть на казнь, на пытки! А как грабят и убивают мирных жителей солдаты. Их тоже карать? На всех тебя не хватит!
— На главных, тех, что отдают приказы казнить, пытать и грабить, на некоторое время хватит.
— Схватят и самого казнят! — гэл безнадежно махнул рукой.
— А я с умом! Всем все объяснять не буду. Это я тебе рассказал, другу. Понимаю, что без разбору косить, только хуже сделаешь, но уж выдающихся подонков, убийц, вроде Штолльберга или Дэна, я прикончу для начала, а там — посмотрим…
— …сказал слепой у барона де Во! — пробурчал Алан, укутываясь с головой теплым клетчатым пледом, сувениром с родины.
Утром Эдвард пробудился от сна, как и положено благородному сэру, на лавке. Простонародье копошилось в соломе на полу. Внимание сакса привлек какой-то шум во дворе. Прислушавшись, он узнал голос Алана, включил машину и поспешно натянул сапоги.
Дверь распахнулась, и в зал влетел гэл, прижимая ладонь к лицу:
— Ушел! — заорал он.
— Кто ушел? Дэн?! — вскочил Эдвард.
— Да нет! Монах! Шпион! Ну, помнишь, верзила такой, еще выпил больше всех за наш счет, а потом его следы привели прямо к Робину Гуду?
— Помню! Так где он?
— Да уже, думаю, далеко. Я проснулся, пошел, сам понимаешь, куда, лопушок сорвал, свеженький, весенний! Только устроился, смотрю, в дверь вплывает его препохабие. Я рот открыл, а он сразу меня признал и вон! Я за ним, но штаны-то того, не побежишь… Пока натянул, да выскочил из нужника… Во дворе нету… Я галопом к воротам, а руки заняты: брюки держу, чтобы не упали, только за угол завернул, мне в глаз кулаком — раз! Что твой шайр копытом! Нокаут! Пока очухался и из калитки выглянул, проклятого попа и след простыл. Улица пустая в обе стороны, и спросить некого. Хозяин вышел на шум, но, говорит, ничего не знает, никакого монаха не видел. А сейчас не зима, снега нет, по следам не пойдешь.
— Ну-ка, ну-ка, как он тебя угостил? — Эдвард отвел ладонь от лица друга и свистнул. — Да, изрядно! Меч, что ли, приложи.
— Я следующий раз, как этого преподобного боксера увижу, надену твой горшковый шлем, тогда посмотрим, кто кого!
— В сортир в нем, что ли, ходить станешь? Иди седлай, надо завтракать, да и отправляться! — засмеялся Эдвард.
— Пойду сначала свой лопух употреблю…
Через полчаса они пылили по дороге. Алан все оглядывался по сторонам, опасливо всматривался в окрестные кусты, сдерживал коня перед поворотами.
Эдвард не понял этой нервной суеты и спросил гэла:
— Он, что, тебе мозги ушиб? Что ты вертишься?
— А если опять засада, как в прошлый раз?
Рыцарь захохотал:
— Пуганая ворона куста боится? Нет, дружок, засады не будет, монаху никак не поспеть, мы же удаляемся от Шервудского леса. В этот раз молодцам Робина Гуда не стребовать с нас дорожной пошлины!
Алан немедленно успокоился.
Около полудня друзья рысили по пустынной здесь лесной дороге. Вдруг послышалось лошадиное ржание, из-за поворота ярдах в двухстах впереди выехали два всадника, и, заметив Эдварда и Алана, придержали коней, всматриваясь. Передний, рыцарь, снял с луки седла глухой шлем, украшенный страусовыми перьями, и водрузил на голову, скрыв лицо, затем двинул могучего битюга вперед. Эдвард демонстративно направил копье вверх, показывая, что атаковать не намерен, и остался на месте, поджидая гостей.
Когда же они приблизились, сакс различил на щите рыцаря, настоящего гиганта в дорогих вороненых доспехах, странный герб: обрывки золотой цепи на фоне крепостной башни. Радостное подозрение зародилось в мозгу Эдварда.
Алан, державшийся вплотную, тихонько пнул командира в икру носком сапога:
— Глянь на сквайра, Эд! Я его помню, это рыцарь Эстан де Више, он с королем Диком отплыл из Палестины!
Не отвечая, Эдвард соскочил с седла на дорогу, встал перед встречными. Тень исполина накрыла сакса.
Эдвард почтительно преклонил колено:
— Здравствуйте, ваше величество! Добро пожаловать в Англию, вас заждались здесь, государь!
Всадник несколько секунд помедлил, наконец, снял шлем, освободив копну золотых кудрей, и, не глядя, перекинул его назад, сквайру:
— Что толку мне, Эстан, прятать лицо, если меня узнают по твоей физиономии. Надо было выкрасить тебя под мавра… — король угрюмо усмехнулся. — Я слышу добрые слова, сэр рыцарь, но кто скажет, можно ли тебе доверять?
— Ваше величество, вы забыли меня? — удивился Эдвард.
— Нет, я же обещал помнить твое имя, сэр Эдвард Винг, но вдруг и ты сейчас окажешься врагом? Джон, мой хитрож… э-э… мудрый братец, успел совратить многих и многих, пока я отсутствовал.
— Но я присягал вам!
— А кто не присягал, мой мальчик? Это не помешало им потом присягнуть и Джону. Я помню: ты спас меня в Акре, и дрался рядом в Яффе, но почему бы и тебе не измениться за полтора-то года?
— Честь бы помешала, государь!
— Опять красивые слова! Помнится, наше знакомство началось с таких же! О, и правда, ты ничуть не поумнел, все тот же восторженный щенок, хоть и в золотых шпорах… Что ж! Поверю тебе настолько, что позволю попробовать убедить меня в неизменной преданности. Эстан, милочка, завтракать! Что у нас осталось от разносолов ее величества королевы-матери Алиеноры?
Ричард повернул коня на маленькую полянку:
— За мной, джентльмены, побеседуем за трапезой!
Обгладывая оленье ребрышко и запивая мальвазией из кубка, король внимательно слушал, сидя на кочке, что рассказывал стоящий перед ним Эдвард.
— Да, ничего не скажешь, история занимательная, такую, пожалуй, не придумаешь. Точно знаешь, что Дэн отравил твоего отца? Странно… Я неплохо к нему относился, он все время был рядом с милордом Томасом, а барон разбирается в людях… Да и я получаюсь умен, что дал золотые шпоры предателю! Садитесь, я насытился, можете и вы пожевать, что осталось…
— Спасибо, мы с Аланом не голодны, ваше величество! Дэн бы и не предал, кабы бы не ваш плен, государь. Усомнился, что вы вернетесь, и сдуру поставил на Джона! Так ненавидел меня, что не поверил, что я промолчу о его слабости, и попытался устранить любой ценой! Теперь-то он пойдет до конца, заднего ходу ему нет, слишком много насвинячил!
— Эстан, ты наелся? Ну, что ж! Будем считать, что сэр Эдвард предан мне, как и раньше. В седла, господа! Ты не удивлен, сэр, что я здесь один, без армии? — король первым выехал с поляны на дорогу. — Я не желаю кровопролития в стране. Пусть все, кто могут, как ты изящно выразился, дать задний ход, дадут его. Многие присягнули жулику-братцу, лишь думая, что я умер, а теперь боятся, ждут наказаний… Тем, кто вовремя одумается, они не грозят. Явись я с войсками — решат, что иду карать отступничество, увидят, что я один, и ничего не боюсь, — поверят мне!
— Следуй за мной, сэр, а своего рыжего отправь на полмили вперед, в дозор, — Ричард дал коню шпоры. — Мало ли что!
В Ноттингеме проскакали, не останавливаясь, вокруг крепости, король опять напялил на голову горшок, а сняв его за городской чертой, пояснил:
— Не желаю, чтобы раньше времени узнали, что я в Англии. Здесь-то и так почти все за меня, Джон не успел добраться сюда с присягой, а вот севернее, за Хамбером, сложнее. Завтра к вечеру надо быть под Йорком, пока братец не проснулся. Вот только куда же теперь приткнуться бедному монарху? Не скрою, эрл Лейчестер рекомендовал остановиться в аббатстве святого Витольда, дескать, де Во прислал весть, что у него там верный человек, и угадай кто, сэр? Правильно, твой Дэн! Хорош бы я был, если бы сунулся в осиное гнездо! Настоятель тоже?..
— Да, ваше величество! А мой замок? Разница невелика, там или в аббатстве, до Йорка одинаково близко…
Король мрачно рассмеялся:
— Решим… Да я не совсем дурак, в Шеффилде велю Эстану поговорить с людьми, проверить твои байки. И много народа было на площади? Небось, все захотят поделиться впечатлениями?
— В Шеффилде, государь, все уверены, что видели чудо…
— О, это интересно, что за чудо?
Рыцарь смутился, замямлил:
— Ну, когда я сунул руку в жаровню, она у меня была обмазана неким соком, который вкупе с молитвой и оберег меня от пламени.
— Неким соком, да? И вкупе? Да мне в Аквитании по приезде из плена тамплиеры все уши прожужжали о молодом колдуне-рыцаре, обидевшем тевтонского комтура. Скажи-ка, ты с нечистым не Вась-Вась ли, не к ночи будь помянут твой рогатый дружок? Тьфу!
