Первый БПЛА Второй Мировой - Максим Арх
— Да подождите вы! Я только спросить… — крикнул я.
Но мой голос уже давно никто не слушал. Воздух наполнился шумом, а микрофон стал улавливать не только свист и грохот от выстрелов, но и присоединившийся ко всему этому гвалту лай собак.
Прекрасно понимая, что что-то пошло не так, резко потянул ручку управления и дрон взвился вверх. Сердце колотилось.
Первая мысль была вполне логичной: «Вы с ума сошли! Это же техника! Вы же её подстрелите, идиоты! Она разлетится на куски, а я потом за неё деньги платить буду!»
Но за этой мыслью пришла другая — более холодная:
«Почему из их бутафорского оружия летят настоящие пули?»
Я видел вспышки. Слышал эхо и свист. Это не петарды, не холостые. Настоящие выстрелы.
— Чёрт, — выдохнул я, уводя дрон выше, пока стрелки не превратились в крошечные точки. — Это что за психи такие?..
В голове роились версии — одна бредовее другой.
Но после размышлений пришёл к одной вроде бы единственно правильной: «Сумасшедшие больные вырвались из психушки и, ограбив военный музей, решили отдохнуть на природе!»
Другого логичного объяснения произошедшего у меня попросту не было, да и быть не могло. Поведение реконструкторов было совершенно неадекватным.
— КАЗЛЫ! — на прощание крикнул я в динамики со злости и, пытаясь успокоиться, взял курс дальше на север, стараясь при этом не терять высоту.
А внизу, подо мной, мелькали старые дома, поля, дороги — будто кадры из чужой эпохи. И чем дальше я летел, тем сильнее становилось чувство, что всё это не декорации.
Километрах в трёх от места недавнего безумия наткнулся на ещё одну деревню. Та же темень, ни единого огня, только бледные очертания домов, словно вырезанных из чёрного картона. Дорога вела прямо к центру, где стояли несколько фигур и грузовик.
Я сразу понял — история повторяется. Те же актёры, та же форма, та же сцена, только тут в довесок к автомобильным фарам площадь освещает ещё и фонарь на столбе, запитанный от генератора. И как только я попытался обратиться, мол, «граждане, не дадите смартфон позвонить?», толпа снова ожила, будто по сигналу режиссёра. Треск выстрелов. Пули свистят. В небе мелькают вспышки. Всё точь-в-точь как под копирку.
Я вздохнул.
«Ну ясно, сегодня, похоже, в какой-то психиатрической лечебнице день открытых дверей».
Повернул дрон на восток, решив отлететь подальше от этих неадекватов. Однако не успел толком отдышаться, как на горизонте снова показались огни — два грузовика, вокруг которых шевелились люди. Всё то же — форма времён Второй мировой, каски, автоматы.
Я даже снижаться не стал, потому что уже не сомневался, как только подлечу ближе — начнут стрелять.
Теперь направил своего воздушного соглядатая на юг.
В первой же деревне, что попалась по пути, картина повторилась в точности. Те же странные люди, те же машины, та же пугающая аутентичность.
«Да что же это за массовая реконструкция такая? Не может же такого быть!» — недоумевал я, на этот раз ведя дрон по направлению к западу.
И вот там среди темноты я заметил отблески огня. Приблизился, и сердце невольно замерло.
На поляне догорал самолёт. Искорёженные дымящиеся обломки казались до боли настоящими. Судя по силуэту, это был транспортник. Даже издалека силуэт узнавался безошибочно — крыло с характерным изломом, большой фюзеляж, прямоугольные иллюминаторы. Я видел такие машины только в хронике, но сейчас перед глазами было не кино. Всё выглядело слишком достоверно.
Когда подлетел ближе, увидел группу так называемых «немцев». Они оцепили место крушения — человек сорок, не меньше. В центре, среди пламени и дыма, стояли трое офицеров в фуражках с кокардами. У их ног лежало пятеро тел в лётной форме. Я сначала подумал, что это актёры, изображающие погибших пилотов. Но тела лежали слишком неподвижно. Совсем неподвижно.
Приблизив камеру всмотрелся внимательнее. Кожа — бледная, неровная. Глаза не двигаются. Слишком реалистично для муляжей, и уж тем более для людей, которые просто «играют сцену». Щёлкнул тепловизором — никакого следа лётчики не оставляли, сливаясь с температурным фоном, в отличие от разбитого самолёта и стоявшего рядом оцепления.
— Манекены, — успокоил себя я. — Просто очень качественные. Фильм, видимо, с хорошим бюджетом.
Недалеко стояли два грузовика и несколько легковых автомобилей довоенной эпохи. Всё выглядело дорого, исторично, с любовью к деталям.
«Только вот опять же вопрос: где камеры?»
Оглядел горизонт. Ни прожекторов, ни осветительных установок, ни людей в гражданском. Та же тишина.
«Может, съёмка ведётся с помощью беспилотников? Какой-то новый экспериментальный фильм решили сделать? — подумал я. — Какая-то новая технология. Почему бы и нет?»
Снова переключился на тепловизор и стал методично сканировать местность. Пять минут водил камерой, но ни одного следа техники не нашёл. Никаких других дронов, никаких сигнатур двигателей.
«А может, это такое реалити-шоу? Скрытные миникамеры на каждого участника повесили, и смотрят, как тогда действовали люди? Сделали, так сказать — два в одном: и реконструкция прошлого, и, заодно, пиар развернули для каких-нибудь будущих киносъёмок?»
Пока я старался справиться с потоком мыслей, «немцы» начали движение. По приказу офицера цепь солдат развернулась и пошла в сторону леса.
Задумался, сопоставил направление — и понял, что все предыдущие группы, на которые я натыкался, шли именно туда.
«По сценарию, видимо, там находятся наши», — догадался я и направил дрон вслед.
Минут через десять полёта над кронами умный беспилотник обнаружил первые признаки движения и обратил на них моё внимание, подсветив контуром. В развалинах, возле небольшой рощице были обнаружены двое мужчин. Один лежал, другой сидел рядом, что-то делал с рацией. Даже без тепловизора было видно, что один из них ранен. Второй двигался с трудом, прихрамывал.
Я добавил микрофону чувствительности. Звуки стали значительно чётче.
— Потерпи, товарищ капитан, — сказал парень, опускаясь на колени. Голос дрожал, но был твёрдым. — Сейчас попробую вызвать наших.
Я замер. Они играли так, будто действительно жили этим моментом. Без фальши, без театральности. Настоящее отчаяние, настоящая боль.
У меня внутри всё сжалось. Сцена была настолько живая, что хотелось вмешаться, помочь.
«Интересно, — подумал я, — а с другой стороны этого леса тоже немцы обкладывают?»
Навёл камеру — и действительно: в двух соседних деревнях тепловизор показал крупные скопления людей. Судя по характерным очертаниям — снова «немцы». Однако, повернув «око» на северо-запад, увидел, что там осталась одна полностью пустая деревня. Ни одного источника тепла.
Направился посмотреть, почему там у реконструкторов случился пробел, и вскоре обнаружил причину. Километрах в
