Барометр падает - Василий Павлович Щепетнёв
Вот мимо проехала пожарная машина, за ней вторая, третья… И две «Скорой помощи». И милицейский «УАЗ», а следом милицейский же «ПАЗ». И опять «Скорая»… Едут с мигалками и сиренами, распугивая галок, да и людей тоже.
Что-то необычное. Так думал не один я: многие прохожие останавливались, глядели вслед проезжавшим машинам, некоторые, кто постарше, даже крестились. Но из банановой очереди никто не вышел, москвича сиреной не запугаешь, провинциала тем более. А на глазок провинциалов было не меньше половины. Тоже хотят детишек бананчиками побаловать!
Спасительное слово нашлось!
— Это учения, — сказал я. Так сказал, ни к кому не обращаясь. — К Олимпиаде тренируются. На всякий пожарный.
Люди подхватили: учения, учения, учения — полетело в обе стороны улицы, распрямляя спины и зажигая глаза. И вернулось: метров через пятьдесят встречный пенсионер, на пиджаке орденские колодки, сказал мне:
— Не дрейфь, парень! Это учения! Тренировка! Ещё поживём!
И солнце стало немножечко ярче, а улица — немножечко шире…
Но в конце квартала обосновался милицейский «УАЗ», перегораживая мостовую, а на тротуаре милиционеры заворачивал людей:
— Граждане! Проход временно закрыт! Дальше дороги нет!
Аргументы, что человек-де здесь живёт, что ребенок один дома, что на плите варится холодец, не принимались. Ждите.
Те, кто и в самом деле жили дальше, не отчаивались. Шли в обход, дворами.
Я же кривых ходов не знал, да и не очень-то мне было нужно дальше, к ГУМу. Что мне делать в ГУМе? Я не стану есть этих худосочных поросят, я лучше пойду домой.
И свернул направо.
Милиция не возражала
Улица обезлюдела. Что-то, похоже, и в самом деле происходило. Но не слышно ни автоматного, ни орудийного огня, и взрыва не было, и гарью не несёт, и небо чистое: ни дыма, ни вертолетов. Так что серьёзное — военный переворот или подрыв ГУМа, — пожалуй, можно исключить. Да и на пожар мало похоже. Может, демонстрация против власти? Вышли на Красную площадь человек двадцать, или даже пятьдесят, и…
И что? В стране всё более-менее спокойно, знамёна реют, планы перевыполняются, народ и партия едины. Где-нибудь на окраинах, там могут, да и то вряд ли. Впрочем, двадцать чудаков в Москве найти можно, найти, обработать и послать на «подвиг чести».
А потом про этот случай раструбят на Би-Би-Си.
Ладно, я же иду домой.
По пути заглянул в гастроном, полупустой. И купил курицу, упитанную, венгерскую, упакованную в пищевую пленку.
— Только сейчас завезли, — похвасталась продавщица. Видно, глянулся я ей. Меня часто привечают продавщицы. Может, видят во мне принца под сенью алых парусов? И даже московские плащ не мешает?
К курице я купил венгерской же приправы, лапши, луковицу, морковь, и все это продавали мне с радостью и улыбкой: если парень сам будет готовить курицу, то есть, есть шанс заполучить его себе!
И вот я дома. Три часа пополудни.
Извлек из упаковки уже потрошеную курицу, помыл, начал готовить. По книге.
Позвонил, пока суд да дело, в «Винокурню».
— Мы уже почти закончили. Скоро будем. Ты только никуда не выходи, — сказала Ольга.
А я и не собирался.
Нагулялся я сегодня.
Вволю.
Глава 4
16 августа 1979 года, четверг, вечер
Тихий мирный ужин
Супчик мой прошёл на «ура», затем пришла очередь самой курицы, а на гарнир — вермишель. Всё, как в пионерском лагере, только порции побольше.
Лиса и Пантера ели и нахваливали. Почему не нахваливать? Работа, она способствует аппетиту. Нет, сначала-то, конечно, водные процедуры и всё такое, а трапеза — потом.
Кстати, девочки тоже потеряли в массе. И тоже семь килограммов. Но на двоих. Что их не очень и расстроило. «Подсушились», — сказали они. И по этому случаю мы завершили трапезу тортом. Что может быть лучше торта «Киевский» на десерт? Ничего не может лучше торта «Киевский» на десерт! Его они купили по пути домой.
Нет, не в ГУМе.
В ГУМе случилось чрезвычайное происшествие. Возмутительная выходка. Или террористический акт. Пока не решили, как квалифицировать.
А именно — взорвалась бомба. В секции одежды. Где как раз продавали джинсы. Наши, советские. Из «орбиты». Очередь, волнение, больше двух в одни руки не давать. И тут — взрыв. Бомба оказалась перечная — взрывчатки чуть, несколько граммов, но много толчёного перца, острого, едкого. Слёзы, кашель, чих. Паника. А вентиляция разносит перец по всему ГУМу. «Скорая», пожарные, милиция… Людей вывели. За медицинской помощью обратилось более ста человек, в основном глаза промывали, дыхательные пути, ну, и успокаивали. Двадцать человек — в стационар: бронхоспазм, нарушение дыхания. Пока все живы. Начато следствие.
Это Лиса и Пантера не по радио услышали, радио работает штатно, по программе. У Лисы и Пантеры свои источники. Вывод: будьте бдительны, будут строгости.
Но строгости строгостями, а работа работой. Тебе, Чижик, нужно готовиться к матчу. Задание комсомола — победить! Кто, если не ты, докажет торжество советской шахматной школы?
А им нужно заняться «Молодой Гвардией», наверстать, догнать и перегнать! И вот ещё что: простого человека Женю Конопатьева можно сделать и.о. директора «Космоса». Нам всё равно не разорваться, а Женя показал себя не только толковым врачом, но и хорошим организатором. Так что, если нет иной кандидатуры, Женю — в Ливию не просто врачом, а главным врачом!
Признаться, я и сам об этом подумывал. Кому, как не нам, птенцам гнезда Бурденко, покорять новые вершины? Женю мы знаем много лет, вместе учились, сейчас вместе поработали. Лучшей кандидатуры нет.
— Осталось уговорить Женю.
— Уговорим, — сказали хором Ольга и Надежда. Слаженно сказали, в один голос. Ну да, они вместе работали, в диализных палатах.
— Кстати… — начала Лиса.
— Кстати? — доброжелательно ответил я.
— Насчёт аппаратов…
— Я к ним не имею никакого отношения, — твёрдо сказал я. — Мое дело было оплатить закупку и перевозку. Теперь они на балансе «Винокурни», во всяком случае, так предполагалось. И «Винокурня» может распоряжаться ими, как посчитает нужным.
— Она и распорядится, не волнуйся. Но вот расходные материалы…
Аппаратыя купил не сгоряча. По расчёту купил. «Москву», мою любимую гостиницу, мой любимый ресторан, взорвали на
