Алексей Щербаков - Журналисты не отдыхают

Я притащился в особняк Кшесинской. Охрана тут была вообще никакая — я вот так просто проперся и никто меня не остановил. На втором этаже я встретил знакомого, Андрей его звали. Это был большевик, с которым мы встречались на заводах.

— Здорово! Что ты у нас тут делаешь?

— Есть дело. Против вашей партии задумана провокация. А мы ведь, в конце концов, одно дело делаем. С кем тут у вас можно по этому поводу поговорить?

Антон повел меня по дебрям особняка. Перед одной дверью он остановился.

— Погоди, я зайду и о тебе расскажу.

Он зашел к комнату и вскоре вышел.

— Заходи.

Я зашел. За столом сидел Иосиф Виссарионович Сталин.

Конечно, он был не таким, как на бесчисленных портретах, но и его фотографии данного времени я видал. Ну вот, теперь я настоящий попаданец, встретился со Сталиным. Правда, про командирскую башенку на Т-34 ему рассказывать пока не стоит.

Сталин закурил папиросу. Да-да, никакую не трубку — и повел беседу.

— Здравствуйте. Меня зовут Иосиф Виссарионович. Я редактор газеты «Правда». А вы — анархист, Сергей Александрович Коньков по кличке Американец. Который подарил всем нам очень хорошую песню. А также выдоил из заводчиков пятьдесят тысяч рублей. Вы способный человек.

Так, информация у товарища Сталина неплохо поставлена. Судя по всему, он не только газету редактирует.

— Так песня не моя. А насчет этих денег… В САСШ это называется профсоюзный рэкет и это дело достаточно распространено.[21]

— Да мы тоже в 1905 году подобным занимались. А вы какого толка анархист?

— Я вообще-то не совсем анархист. Просто в САСШ таких, как вы, большевиков, нет. Социалисты — это соглашатели, вроде здешних меньшевиков. Нет, среди социалистов тоже есть хорошие ребята, но они — невлиятельное меньшинство. Так что пришлось идти в анархисты.

— Да, это бывает, — сказал Сталин и помолчал. Возможно, он услышал в моем ответе что-то своё. Я всегда подозревал, что Сталин пошел в большевики не от любви к марксизму, а потому что больше было некуда.

— Мне передали, что вы хотите рассказать что-то важное для партии.

— Да. Мы все революционеры и занимаемся одним делом. Так что удар по вам — это удар по всем. Вы наверняка знаете, что я журналист. Так вот по нашим каналам, я узнал, что готовится провокация. Нечто вроде дела Мясоедова.[22]

— Владимира Ильича Ленина обвинят в шпионаже в пользу Германии.

Сталин явно напрягся. Видимо, он тоже по своим каналам что-то знал.

— И когда, вы думаете, это случится?

— Тут я точных сведений не имею, но ведь можно рассудить логически. Они дождутся выгодного случая.

— А какой, вы думаете, может быть случай?

— Никто не скрывает, что Временное правительство готовит наступление на фронте. И ни для кого не является тайной, что оно нужно только как отработка долгов перед западными партнерами.

— Цинично, но верно, — усмехнулся Сталин.

— Наступление провалится. Вы не хуже меня знаете, какие настроения на фронте. Солдаты умирать не пойдут. В Питере на улицу выйдут возмущенные рабочие. Настроения сейчас на заводах крайне радикальные. Я знаю, я только вчера там выступал. И вот представьте, рабочие массы придут к вам вот сюда. Направить их нетрудно, для этого хватит нескольких провокаторов. И что вам останется? Если вы откажетесь их возглавить, то, как говорят японцы, потеряете лицо. Если согласитесь — то станете мятежниками и вас можно за это привлечь. А вот тут-то и всплывут сведения про немецкую разведку. Сами понимаете…

Сталин некоторое время прокручивал информацию. Потом он внимательно поглядел на меня.

— Сергей Алексеевич, но мы ведь пришли не только для того, чтобы нам это сообщить…

Вот усатая зараза! Просчитал меня. Не зря он выбился в Вождя и учителя.

— Да именно так. Как говорится в одной английской балладе «Не нападенья надо ждать, а первому напасть». Надо развернуть кампанию в прессе. Вот примерное содержание статей.

Я протянул Виссарионовичу текст статьи. Он удивленно поднял брови — в это время машинописью мало кто владел, так что печатные черновики были не приняты. Погрузился в чтение и несколько раз хмыкал. Вообще-то Сталин не соответствовал знакомому по литературе образу бесстрастного человека. То ли мемуаристы приврали, то ли он ещё этим не овладел.

А почитать, честно говоря, было что. В этом мире журналисты ещё не овладели высоким искусством демагогии в той мере, в которой её освоили акулы пера в начале XXI века. Тут либо писали правду, либо откровенно брехали. А вот тонко смешивать эти вещи пока не научились. Я же в своей пилотной статье смешал то, что знал из истории, факты, которые подкинул мне Михаил, а остальное придумал, используя свои знания событий «лихих девяностых». Суть сводилась к тому, что члены Временного правительства просто-напросто отрабатывают английские и французские деньги, наживая немаленькие капиталы — и расплачиваться намерены кровью солдат. Я даже решил ввести в местный обиход термин «откат».

— А тут всё правда? — Спросил Сталин.

— Ну, не всё… Но на войне как на войне. Что они сделают? Станут подавать в суд за диффамацию?[23] Так это нам на руку. Люди ведь всегда рассуждают — «нет дыма без огня». Потому-то и надо бить первым.

— Ну и нравы в Америке. Впрочем, вы правы, на войне как на войне. А почему столько места уделено Керенскому?

— Так князь Львов обречен. Как и другие министры-капиталисты. Народ их сметет и без нашей помощи. А вот Керенский. Социалист, к тому же он говорить красиво умеет. Очевидно, что буржуазия поставит его, чтобы обмануть народ.

— Да, тут я с вами согласен. И как вы предполагаете действовать? Как я понимаю, «Правда» должна остаться в стороне?

— Да, а то уж будет всё шито белями нитками. Надо действовать через буржуазную прессу. Впоследствии можно выступить с комментариями, так сказать, по материалам прессы. С «Петроградским листком» у меня договоренность есть, там это хоть завтра напечатают. С остальными можно договоримся. Правда, кое-где придется заплатить. Можете отправить со мной товарища, чтобы вы не думали, что я хочу на вас нажиться.

— Я так не думаю. Вы слишком умный человек, чтобы пытаться обмануть большевиков. Вы явно можете заработать на жизнь более безопасным способом.

Как меняют историю

Затеянная нами кампания прошла даже успешнее, чем я рассчитывал. Многие журналисты стали поливать грязью Временное правительство совершенно бесплатно. Вообще, складывалось впечатление, что гласность и демократия снесла у местных жуналюг крыши почище, чем в «перестройку». В самом деле. В мою кампанию почти совершенно бесплатно (ну не считать же платой ужин в не самом дорогом ресторане) включилась «Биржевка». А ведь она последовательно поддерживала «временных». Но не удержались. Но более всего отличился сам Керенский. Он задвинул речугу на каком-то сборщие демократической общественности в дворянском собрании, там, где моё время была Филармония. Я и до этого слышал его выступления, благо поговорить он любил. Вообще-то ораторское мастерство Александра Федоровича на меня впечатления не производило. Возможно, я слишком циничен. Но «чистой» публике нравилось а некоторые дамы были в экстазе. Так вот, Керенский долго и нудно пытался «отмазаться», сбивчиво и туманно упоминал каких-то врагов революции. В общем, если кто-то сомневался до его выступления, что у него рыльце в пушку — то теперь всем было всё ясно. Теперь оставалось только время от времени подогревать скандал. После этого «временные» выступать против большевиков уже не посмеют. Всегда можно сказать — это вы от своих делишек внимание отводите. Но как оказалось — эффект оказался ещё сильнее.

… В этот день я зашел трактир, тот самый в котором был с Михаилом в первый день своего пребывания в этом времени. Я часто заходил сюда пообедать. И увидел журналиста. Миша очень помог мне в организации газетной кампании. За бесплатно, просто из любви к искусству. Вообще взгляды этого парня были своеобразные. Царскую власть он не любил, а вот демократов искренне ненавидел. Свою позицию он пояснял так.

— Я видел всю эту сволочь ещё в Государственной Думе. Толку от них не будет.

Сейчас перед журналистом стояли чайник и тарелка с колбасой, он был явно нетрезв.

Вообще-то мой приятель трезвенником не являлся, но и к пьянству, а тем более одиночному, склонен не был.

— Заметив меня Михаил махнул мне. Я подсел к нему. Подскочивший Андрей поставил передо мной рюмку, журналист плеснул туда.

— Ну, давай — предложил он.

— Что-то случилось? — Спросил я когда мы выпили и закусили.

— Да как тебе сказать… Знаешь, что мы с тобой натворили? Из-за нас отменили наступление на фронте!