Артем Рыбаков - Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз

2. Число выявленных подозрительных лиц.

3. Именной список лиц, выявленных как: работники Коминтерна, руководящие партийные работники, народные комиссары, руководящие работники.

4. Количество лиц, которых не следует считать подозрительными:

а) военнопленных,

б) гражданских лиц.

На основании этих отчетов Главным управлением имперской безопасности будут даны указания в отношении мероприятий, которые следует предпринимать в дальнейшем.

Для мероприятий, последовательно предпринимаемых на основании этих указаний, команды должны предлагать руководству лагеря выдавать им соответствующих пленных. Комендатуры лагерей имеют указания командования вооруженных сил удовлетворять эти требования (см. приложение 1).

Экзекуции не должны проводиться ни в лагере, ни в его непосредственной близости. В случае если лагеря находятся на территории генерал-губернаторства, в непосредственной близости от границы, то для принятия особых мер пленных следует привозить на бывшую советско-русскую территорию. Если экзекуции потребуются из соображений внутрилагерной дисциплины, то для этого начальник оперативной команды должен обратиться к коменданту лагеря.

О проведенных особых мерах команды должны вести следующий учет:

порядковый номер;

фамилия и имя;

дата и место рождения;

военное звание;

профессия;

последнее местожительство;

причина применения особых мер;

день и место применения особых мер (картотека).

В отношении решений о проводимых экзекуциях, об отправке благонадежных гражданских лиц и о направлении некоторых агентов для их использования оперативной группой в оккупированных областях начальник оперативной команды должен связаться с начальником ближайшей по местности руководящей инстанцией государственной полиции или с командиром полиции безопасности и СД и через них с начальниками соответствующих оперативных групп в оккупированных областях.

Такого рода сообщения следует в принципе направлять в Главное управление имперской безопасности IV А 1.

Начальникам оперативных групп и всем сотрудникам вменяется в обязанность тщательная проверка. Поступки их во время службы и вне службы должны быть выдающимися, взаимоотношения с комендантами лагерей должны быть наилучшие.

Сотрудники оперативных команд должны постоянно отдавать себе отчет в особом значении данных им заданий.

Глава 2

Секретно.

Для сотрудников охранной полиции, полевой жандармерии и полевых комендатур.

Согласно полученной информации, все русские паспорта серии П-КТ с приблизительным номером 685000 — фальшивые и являются документами прикрытия для коммунистических агентов.

«Адский хомячизм — вот как это называется!» — определение пришло мне в голову после взгляда на длиннющую колонну тяжело нагруженных людей, уходящих в лес. На обе трофейные подводы стволов накидали столько, что лошадки их еле тащат, приходится бойцам помогать, подталкивать. Бывшие пленные впряглись даже в найденный на складе орудийный передок, заставленный сейчас патронными ящиками. Что-то мы, конечно, на складе оставили, но основную массу «товара» вывезли. Машины нагрузили так, что я опасался, что рессоры выгнет в обратную сторону. А к «Опелю» еще и прицеп прикрепили. У немцев он как передвижная оружейная мастерская функционировал, но мы в него ящики с патронами засунули и несколько пулеметов…

Чернявский был так доволен, что оружие появилось, что Фермеру пришлось его даже уговаривать не рваться в бой прямо сейчас, а повременить до того момента, как спрячем оружие и более-менее рассортируем добычу. Себе мы отжали в основном патроны, гранаты со взрывателями Ковешникова и один «ДШК»[14] без станка и с погнутой мушкой.

Как сказал Бродяга: «Вот зачетная ковырялка для бронированных „меринов“!»[15]

На вопрос Несвидова о станке Саша с такой же непринужденностью ответил:

— В крайнем случае, если ничего не придумаем, просто к дереву примотаем и будем одиночными стрелять, все равно лента у нас одна.

Оружие спрятали в лесу, разделив на несколько отдельных нычек, нам оно, конечно, без надобности, но командир порекомендовал военюристу не жадничать и делиться информацией о закладках со встреченными по дороге окруженцами:

— Вы к фронту прорываетесь, а кто-то, может, решит партизанские действия, как капитан Никифоров, — он кивнул в сторону теперь уже бывшего помощника Чернявского, который с десятком «своих» людей копался в куче снаряжения, — продолжить.

— Сейчас шестьдесят человек остается, завтра — тридцать, так до фронта никто и не дойдет! — недовольно буркнул военюрист.

— Андрей Николаевич, они не к бабке на печку забились, — возразил ему Фермер. — Сражаться будут не хуже прочих. Было бы желание, а как — мы научим. И Зайцев согласен с вашими союзничать, так что не переживайте. — И добавил: — Вы от нас, они — от вас. К тому же в отличие от людей из вашего отряда у них с документами не очень.

Чернявский поморщился — с документами у него самого было, что и говорить, не очень… В «конторе» лагеря, несмотря на его временность, обнаружились аккуратные папки с личными делами на всех заключенных, имевших на момент пленения документы. В папках было все: красноармейские и командирские книжки (у кого они были), партийные и комсомольские билеты и даже награды! Но военюрист, как и еще некоторые командиры и политработники, свои документы «потерял». Вот и пришлось Бродяге на пару с Зельцем быстренько этих «бездомных, беспаспортных, безработных» прокачать на «косвенных».

— Товарищ майор госбезопасности, сколько нам немцев на себя отвлекать? — уходя от неприятной темы, спросил прокурор.

И Саша, отбросив жеманство и неуместную скромность, ответил:

— Чем больше — тем лучше. Но максимум того, о чем я могу попросить, — два дня.

— Мы постараемся… Все лучше в бою погибнуть, а не за колючкой тихо в грязи умирать. — И, поправив трофейную кобуру с «вальтером», пошел к своим бойцам.

Подхватив из коляски мотоцикла немецкий ранец, я в два шага догнал Чернявского:

— Товарищ военюрист, Андрей Николаевич, подождите секундочку!

— Да, товарищ старший лейтенант? — он повернулся ко мне.

— Вот, вам. От меня лично, — я протянул ему ранец. — Там всякие командирские мелочи: карандаши, два компаса, нож хороший… В общем, сами разберетесь! И удачи вам! — И, козырнув, я быстро пошел прочь.

Во время всей этой кровавой вакханалии я обратил внимание, насколько у меня изменились после пребывания в плену психологические реакции на некоторые вещи. Немцев я убивал с какой-то холодной отстраненностью, совершенно не воспринимая их как людей. В первый раз я заметил это, когда, подойдя на улице одной из деревень к немецкому ефрейтору — командиру патруля, спокойно попросил у него спички, а потом вогнал нож ему в сердце. Вытирая клинок о траву, я понял, что мне все равно, есть ли у него семья, как его зовут и о чем он думал. А после захвата склада проблема встала передо мной уже со всей ясностью. Слегка испугавшись самого себя, вечером того же дня я подсел к командиру.

— Саш, мне страшно.

— Что такое?

— Я убил (раньше мы все старались избегать этого слова, заменяя его разнообразными эвфемизмами, а теперь оно вылетело само собой) семерых, а мне все равно. Ножом и голыми руками, а ни кошмары не снятся, ни блевать не тянет…

— А чего хочется?

— Чтобы все это поскорее кончилось!

— Что все? — уточнил он.

— Да все! Немцы, наши, война! Мы же врем постоянно. Изображаем из себя героев, трепыхаемся… А кому это нужно? Мы их тут бьем-бьем, а там, — я махнул рукой куда-то на восток, — какой-нибудь мудак с ромбами сейчас два корпуса в окружении бросил!

— Тс-сс, не кричи так, — спокойно ответил Александр. — Вот ромбы получишь — будешь о корпусах думать. А пока — наше дело солдатское. Немцев резать и живыми при этом оставаться. Понял?! — И он внезапно сильно стиснул мое плечо. — А что не чувствуешь ничего по отношению к немцам — это даже хорошо. Это ты так от кровищи защищаешься. Уважаю!

— Я понимаю, вы, ребята, устали и вымотались, но надо еще немного напрячься! — голос Саши пробился сквозь пелену сна. — Завтра доделаем дорогу и вперед, в леса!

«А это он Мишу с Семеном накачивает…» — все последние пять дней, как только выдавалась минута отдыха, рядом с недавними пленными оказывался кто-нибудь из нашей группы и начинал «ездить по мозгам». Бродяга в шутку обозвал это «экспресс-подготовкой по бразильской системе методом Илоны Давыдовой». Да, хотя это может показаться странным, но наши командиры решили поднатаскать мужиков за неделю до, как сказал Фермер, «хоть до сколько-нибудь приемлемого уровня».