Евгений Витковский - Земля Святого Витта
Усадьбу «Царицыно-6» Долметчер признал с первого взгляда: прежде она носила название «Архангельское» и располагался в ней, кажется, музей, однако император конфисковал для своих нужд не только поместье и дворец, но и титул Юсуповых: как говорили в народе, что, мол, ежели появится новый Распутин, то титул этот достанется кому-то сходу, чтоб знал новый Юсупов, чем дальше заниматься. Ну, а переименовал усадьбу из-за гнусных происков незаконного сына; негоже царю иметь «Архангельское-2», или даже «Архангельское-1», раз уж необратимо (из-за Мишки и Гаврюшки) существует еще одно. Кстати, всем сплетникам отчего-то было хорошо известно, что именами незаконных внуков император недоволен в высшей степени. Ну, признай он внука Гавриила — кто в перспективе станет наследником престола? Будущий царь Гаврила? Еще не хватало…
Стол в маленькой угловой гостиной был накрыт на троих; над столом оказалась нелепая французская картина позапрошлого века — «Опыт электрического месмеризма», с маэстро в пудреном парике и падающими в обморок девицами: неаппетитный сюжетец. «А что, «Натюрморт с арбузом» лучше тут смотрелся бы?» — укорил себя Долметчер. Император сам решает, что ему потребно для аппетита, да и сядет к этой картине наверняка спиной…
Что немедленно и сбылось, — властитель пятой части планеты был без галстука, в рубашке и в джинсах. Впрочем, если б он вышел в индейском пончо, Долметчер бровью не повел бы. Император! Однако руку Лаппорос он поцеловал, чего имел полное право не делать. Долметчер похолодел в душе и приготовился к худшему.
Ужин был скромен и безукоризнен: кулинарной академии русского царя завидовал даже султан Брунея, все еще самый богатый человек в мире. Говорили ни о чем — предвестие беды; наконец, перед кофе император спросил главное.
— Дон Доместико, довольны ли вы нашим подарком? Признаюсь, добыть его было непросто. У вас слишком богатая коллекция.
Ресторатор был готов, и ответил неторопливой пятиминутной рецензией, смысл которой сводился к тому, что подарок — жемчужина его коллекции. Царь довольно кивнул, почему-то вгляделся поочередно в каждую запонку гостя, потом в глаза гостье, после чего резко сунул руку под стол. Не успел Долметчер испугаться, как понял: в руках у царя инструмент неслыханный, похожий на исполинский вариант мандолины, известный под именем португальской гитары. Это еще что за сюрприз?
Царь коснулся струн, кратко проверил настройку, и неожиданно легко заиграл. Не слишком искушенный в португальской музыке ресторатор все же распознал знаменитую мелодию «Tudo isto e Fado». Император играл так, словно инструмент был для него родным с детства, а мелодия налипала на слух не хуже, чем «Две гитары». «Что-то будет, что-то будет, что-то будет…» — стучало в голове у Долметчера на разных языках. Император возвращался к рефрену и начинал мелодию вновь — явно наслаждаясь нервным состоянием гостя. Именно из-за таких мгновений шел в народе слух, что векам император Павел Второй останется известен под прозвищем «Великий». Однако — и вправду: то змеиный рецептурник, то португальская гитара! Жизнь полна неожиданностей, а государь Всея Руси таковые очень и очень любит, и сам устраивает, когда есть охота.
Мелодия кончилась, государь переждал, улыбнулся одними глазами — и начал требующие изрядной виртуозности «Коимбрские ночи», «Noites de Coimbra», притом с переходом всей мелодии в ре-минор. В воздухе и вправду запахло ре-минорными звуками похоронного марша, даром что играл венценосец так, будто фамилия его была Браганца, а не Романов.
Внезапно оборвав игру на протяжной ноте, царь отложил гитару и постучал пальцами по столу. Ниоткуда появился кофе. Ресторатор предчувствовал, что кофе в его чашке окажется соленым. Так и было, ложка соли на чашку. И в сердце Долметчера тут же пришло спокойствие. Царь заговорил.
— Вы устали, Доместико. Я запрашивал о вашей ближайшей судьбе недавно гостившего здесь, на исторической родине, предиктора Класа дю Тойта, и был поражен его рассказом. Но рассказ этот подтвердил наш собственный предиктор, известный вам князь Гораций! И я решил не противиться судьбе, тем более, что ей противиться… чрезвычайно трудно. — царь помолчал, глядя в глаза Лаппорос, которая выучила русский язык не так давно, но медленную речь царя, конечно, понимала, — Согласно прогнозу обоих предикторов, мы предоставляем вам полное гражданство и пост министра трактиров Российской империи. В России совершенно не отлажено общественное питание простого народа. Вы сохраните всю вашу зарубежную собственность и свободный доступ к ней, но нам бы хотелось, чтобы жили вы преимущественно на вашей новой родине. Добро пожаловать, говорю я вам как простой русский человек простому русскому человеку.
Долметчер быстро опустил руки под стол: черная кожа его лица никогда не бледнела, но ладони в момент сильного волнения становились серыми. Царь, видимо, знал об этом, и усмехнулся.
— У вас прекрасные запонки, дон Доместико. И ведь старинные! Камни в них отгранены от знаменитого алмаза португальской короны «Браганца», и даже то, что это вообще-то не алмаз никакой, а очень чистый топаз, не портит его. Так что и в запонках у вас топазы. Впрочем, это не важно. Мы возводим вас в древнее дворянское достоинство. В светлейшие князья. Отныне вы будете светлейший князь Карский: в деле переустройства общественного питания мы будем двигаться с севера на юг России, от Карского моря — к Карсу и далее. Герб готов, завтра ознакомитесь. А как вам кофе, сударушка Лаппорос? По-русски вас будут звать Лапушка…
Ну, вот и сбылось. Царь снова взял гитару и заиграл «Коимбрские ночи», с той же ноты, на которой прервался. Ну и жизнь. Минуты не прошло — перестригли дога в сенбернары. Еще и православным сделает. И наверняка с южноамериканским дядей все согласовал. Это не император, это… змей какой-то вымерший! Да, такого не зажаришь «де гурмэ…» А царь играл. И хорошо играл, мерзавец. И все в ре-минор, да в ре-минор…
Свечи почти догорели, ужин кончился. Долметчер чувствовал себя натуральным зомби, приготовленным по лучшим вудуистским рецептам и готовым к употреблению. Машина, понятно, ждала внизу. И всего-то отсюда до «Яра» езды полчаса. По дороге Долметчер спросил жену: понимает ли Лапушка — что случилось.
— О, случилось прекрасное! — расцвела улыбкой Лаппорос — Мы будем князья Карские, значит, северные — значит, нам будут доступны любые русские меха! Тебе очень пойдут белые соболя!
Долметчер был не уверен ни в том, что такие бывают, ни в том, что меха в этой ситуации могут быть служить полным утешением. Однако про себя отметил, что одним только русским языком жене его теперь не обойтись — придется основательно выучить «Историю государства Российского», царь историк как-никак, и любит новых граждан империи экзаменовать по своему предмету. А русская история удивительна, темна… и непонятна. О Лаппорос! Выбрала ты себе не самого простого мужа, не самую легкую участь…
В номере горел свет, а на диване сидел сам Марсель-Бертран Унион, и глаза его горели, как топазовые запонки.
— Я нашел конец! О змеиная мудрость змей! Я нашел его! Я прочел его! — Унион, даже не приглашая хозяина номера присесть, схватил оторванный переплет змеиного рецептурника и стал читать по нему, как по писаному (для него-то кожа расписной змеи была всего лишь легким вечерним чтением):
«И тогда он разорвал канарейку,в ней нашел яйцо, и разбил его,и обрел там золотой гаечный ключ.Принц наложил ключ на свой пупок,повернул золотую гайку —и в тот же мигу него отвалилась жопа!О всемогущий Аллах, мир тебе,да не будет у нас желания искатьприключения на собственные задницы!»
Унион победно поднял глаза от обложки. Долметчер качнул головой, и старый колдун испарился. Ресторатор постоял, подумал, и запустил в рецептурником в зеркало. Старинное стекло даже не звякнуло, книга, раскрывшись, глухо ударилась о ковер. Крути, не крути, а мысль в только что прозвучавших стихах была глубокая и в точности соответствующая моменту.
«Может, не так все и плохо? Быть русским — это ведь и кое-какие привилегии. Можно добиться пропуска в закрытую для всех Киммерию, откуда змеиный рецептурник привезли, хоть и скрывают про нее все, что могут, а зайдешь к сектантам — все, оказывается, про нее знают. Интересная, наверное, страна.»
Долметчер подобрал книгу и аккуратно вложил ее в переплет: склеить их он и сам сумеет. А ресторан теперь можно открыть в любом русском городе. Лучше — древнерусском. И даже не в одном…
Оставалось лишь официально стать принцем. То есть светлейшим князем. Впрочем, невелика разница, если судить по результатам.
26
Человек, у которого дурное настроение вызвано тем, что он уже проиграл кучу денег и, по всей видимости, проиграет еще, всегда просыпается в 5 часов утра.
