Любовь против (не)любви - Салма Кальк
Катерина поблагодарила и дала Джорджи несколько монет — для Щепки и сотоварищей.
Рой тоже внимательно выслушал всё сказанное, но — только качал головой. Мол, людей этих знаю, случалось обоих видеть — издали, ясное дело, потому что как иначе-то? Да, когда мой лорд был при дворе, я был при нём, да и только.
Катерина не стала настаивать, но ночью, когда весь дом спал, укрылась невидимостью и сходила в комнату, которую ей Грейс назвала бывшим кабинетом милорда отца Кэт. Тайников она не нашла, а стол был абсолютно пуст.
Так же и тремя днями спустя в поместье Прайорсли — очаровательном трёхэтажном доме с башенками. Дом пришёлся Катерине по душе, она подумала, что с удовольствием бы в таком жила, но увы. Правда, обитавшая в доме прислуга была весьма рада её видеть — значит, Кэт вела себя со всеми прилично и не злобствовала, что радовало. Катерина обследовала комнаты Кэт, отобрала вещи, которые пригодятся в Торнхилле, велела запаковать и подготовить к отправке. Ткани, посуда, рукоделье, книги — когда-нибудь же они будут жить нормально, не в ремонте и не в войне? Опять же, книги пригодятся для занятий с детьми.
Ещё Катерину очень впечатлил здешний розарий. Неужели это Кэт сама его развела? Оказалось — нет, есть садовник Дин Холли, дедок приличного возраста. Он, наверное, был рад видеть Катерину больше всех и попросился с ней в Торнхилл — розы выращивать, ну и всё то, что миледи занадобится. Миледи не отказала — потому что дело хорошее.
А в кабинете милорда отца снова ничего не было. Ну да, если заговорщик — то все бумаги куда-нибудь вывезли.
Значит, нужно думать дальше. Пусть всё, что она здесь узнала, покрутится в голове, а потом — будет видно. Возможно, придётся припереть кое-кого к стене, и пусть только попробует отговориться глупостями, как он делает обычно.
34. Истинная дочь своего отца
Когда Катерина вернулась в Торнхилл — со всей честной компанией, конечно же — то поняла, каким маленьким стал за эти полгода её мир. Раньше она знала многое и о многих, и со многими постоянно общалась, даже в последний послеинсультный год — по телефону и по скайпу. Друзья и коллеги разбежались без малого по всему миру, и рассказывали — что и как в жизни, в работе и вокруг. Телевизор по множеству каналов исправно доносил новости со всего земного шара. А сейчас весь её мир — это Торнхилл и окрестности, и люди, их населяющие, и похоже, что так будет всегда. Если даже поездка в соседний маленький городок — уже приключение…
Дома нужно было разместить по кладовым все приобретения, понять, где разместятся закупленные остатки черепицы и прочие стройматериалы, которые ещё только должны подвезти, и где будут жить нанятые до осени — или до следующей весны — работники. Потом — собрать на занятия разбежавшихся в её отсутствие детей, проверить, как велись работы, пока они ездили, и что-то там ещё — тридцать три дела. Роб смотрел-смотрел на всё это, а потом собрал отряд, позвал Джейми, поцеловал Катерину и сказал, что отправится проведать — что да как, и вернётся через три дня.
Это было хорошо — что через три дня. И в вечер его отъезда Катерина залезла по лесам под самую крышу — там что-то укрепляли и конопатили изнутри, дел всё ещё хватало — и ожидаемо увидела там мастера Дженкинса, проверяющего итоги дневной работы.
— Миледи, — поклонился тот. — Что привело вас сюда снова?
О да, за день она побывала здесь дважды? Трижды? В общем, побывала.
— Вы один? — спросила Катерина без церемоний.
— Да, и собираюсь спускаться. Вам помочь сойти вниз?
— Чуть погодя. А пока расскажите мне — что, по-вашему, могли искать двое приближённых короля Джеймса Седьмого в городском доме моего отца?
— Что? — нахмурился тот. — Откуда вы это взяли?
— Двух прилично одетых мужчин видела своими глазами. А позже источник, заслуживающий доверия, подтвердил, что шныряли вокруг дома, почти не скрываясь. И искали кого-нибудь знающего среди слуг, но не нашли. А уж допросить хотели или убить — я надеюсь, вы расскажете. И ещё один источник позже назвал их имена. Вы должны знать, что за хрень собачья творилась тут прошлым летом, — она сама не заметила, как выругалась, хоть и старалась себе ничего подобного не позволять. — И где могут остаться какие-нибудь документы милорда моего отца.
Дженкинс помрачнел.
— Миледи, вы уверены, что вам нужно это знать?
— Я уверена, что прожила бы без этого знания — совершенно спокойно. Равно как и ещё без многого другого, но всё это мне уже досталось, и вы видите, справляюсь ли я. Неужели вы думаете, что какое-то знание об отце помешает мне спать? — изумилась она.
— Спать — вряд ли, — усмехнулся он, — судя по тому, что я узнал о вас за последние месяцы. Вы, оказывается, вовсе не милая послушная дева, какой я всегда вас представлял, вы дьявол в юбке, да простит меня отец Томас.
— Милая послушная дева умерла — если не прошлым летом, то на скале над Северным морем. И уж извините, что осталось, то осталось.
— Истинная дочь своего отца, — улыбнулся Дженкинс.
— Это комплимент? — усмехнулась Катерина. — Рассказывайте, стесняться некого. И если вы кому-то поклялись, то его, как я полагаю, уже нет в живых, значит — нет и клятвы.
— Извольте, миледи. Но увы, совсем всего не знаю и я, потому что милорд Сэмюэль писал все самые важные письма сам, а не под диктовку, как его отец, милорд Бэзил. Я знаю, что у графа Сент-Рока были серьёзные денежные затруднения, и кроме того — он чем-то навлёк на себя немилость своего короля. Долгое время милорд Сэмюэль понемногу подкармливал графа — а тот извещал его о ситуации на границе со своей стороны, и придерживал своих молодцов — чтобы не резали и не грабили совсем уж откровенно. Они договорились, какие убытки с обеих сторон будут считаться приемлемыми, чтобы не привлекать досужего внимания к их союзу. Кроме того, граф извещал милорда о важнейших событиях при скоттском дворе — раньше, чем придворные шпионы сообщали о них её богоданному величеству Елизавете. Я предупреждал милорда, что следует быть осторожным, потому что рядом Телфорды, а они всегда предпочитали запереть границу совсем, нежели допускать бесчинства хоть в каком размере. Под рукой лорда Грегори намного большая часть границы, нежели была у
