Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история - Костин Константин Константинович

[2] Башня Городской думы.

[3] «Клев на уду» — действительно старое и даже старинное рыбацкое пожелание удачи. Отмечено и в словаре Даля и у Бианки. А «Ни хвоста, ни чешуи» — это просто бездумная переделка охотничьего «Ни пуха, ни пера»

Глава 62

Возле Казанского собора не было ни зеленых кустов, в которых я в свое время фотографировался с одной замечательной девчонкой, зато не было ни вездесущих и назойливых Петров Первых с Екатеринами Последними, фотографирование с которыми вызывало гораздо менее положительные эмоции, ни не менее вездесущих и назойливых китайцев.

Собственно, тут и Казанского собора, как такового, не было. Нет, все было на месте — и памятники и огромная колоннада, и само здание с куполом. Только во-первых, он наверняка не был Казанским, а каким-нибудь Рязанским, Марокканским или что-то типа того, а во-вторых — не был собором. Как рассказал мне доброжелательный прохожий — здесь находился Музей истории религии и атеизма[1]. Ну, в принципе, где ему еще находиться?

Пока я рассматривал колоннаду, которая должна была, по идее, символизировать добрые объятья матери-церкви, но из-за своей монументальности вызывало, скорее, ассоциации с мощными ручищами профессионального душителя, мои мысли блуждали своими извилистыми путями (что, в принципе, уже понятно по возникающим у меня ассоциациям).

Воспоминание о китайских туристах плавно перетекло в мысли о корейцах, от которых перешли к моей давнишней поездке в Ставрополье, где те самые корейцы продают на рынке маринованные, у каждого по своему, но у каждого неизменно вкусно, и морковку и свеклу, и капусту хе и такие черные маринованные грибочка…

В этом месте живот печально булькнул и я понял, что просто хочу есть.

Пришлось от Казанского собора возвращаться к Гостиному двору — дурная голова ногам покоя не дает[2] — с другой стороны, я вообще-то гуляю, никуда не тороплюсь.

Кстати, почему Гостиный двор здесь не поменял название, интересно бы знать…?

Почему именно к нему? А когда я шел мимо, там, в тени лип, стояла тетенька в белом халате, с лотком на животе и кричала «Пирожки! Горячие пирожки!».

— С чем пироги, тетенька?

— С рисом, с яйцом, племянничек, с капустой, с повидлом, с рыбой, с сагой…

— С чем?

— С рыбой же.

— Да нет, после рыбы.

— С сагой. Бери, не пожалеешь?

И смотрит на меня такими простыми глазами, мол, ты что, не знаешь, что это такое? Ну и что это за сага такая[3]? А еще говорят, соловья баснями не кормят… Баснями — нет, а сагами — пожалуйста. И спрашивать как-то стремно, вдруг это — очередной зябрик, и любой дурак знает, что такое эта сага, которую кладут в пирожки.

— С капустой, с повидлой и с сагой.

Эксперимент — наше все.

Таинственная сага оказалась непонятными полупрозрачными шариками, типа рисовой крупы, но не рис, со вкусом рыбы. Съедобно, но непривычно и суховато.

Сопроводив пирожки в дорогу двумя стаканами газировки из автомата, я повеселел и двинулся дальше. Должен же я увидеть достопримечательности славного Афосина и сравнить с нашими?

Зимний дворец. Архитектор расстрелян. Ну это все знают[4]. В этом мире он, правда, носит чуть-чуть другое название, на мой вкус — более поэтичное.

Снежный дворец.

Тут я хихикнул, представляя на полном серьезе написанную картину «Штурм Снежного дворца».

Цвет — под стать названию, белый с голубовато-зеленым, цвет весеннего льда, так что название «Ледяной» подошло бы даже больше. На Дворцовой площади, здесь именуемой Площадью Дворца, высилась гранитная колонна с ангелом на маковке, который, несколько сюрреалистически держал в руках крест, как бы благословляя советский город. После ангела тот факт, что Площадь Дворца так и не переименовали после революции — с таким-то контрреволюционным названием — уже не вызывал удивления[5].

Прошагав по пыльному асфальту площади[6] и обойдя Снежный дворец сквозь чахлый скверик, я вышел на набережную. Где несколько удивился отсутствию в поле зрения «Авроры». Мне почему-то казалась, что она должна стоять где-то рядом. Откуда-то же она стреляла?

В этом месте мне вспомнилась история из моего детства. Как мальчик, воспитанный на фантастических фильмах, я, зная, что после выстрела «Авроры» защитники зимнего дворца сдались и памятуя картинку, где от «Авроры» бьет тонкий луч[7], долго время был твердо уверен, что «Аврора» стреляла лазерным лучом. Мол, поэтому защитники и испугались.

А еще в этом месте, при взгляде на серые воды реки, мерно несущие волны, мне стало дурно. Видимо, мой организм с той самой сагой не подружился[8] — начало подташнивать и резать в животе.

Ну и куда идти? Направо — искать «Аврору» или налево — смотреть на Медного всадника? Потому что и на то и на другое у меня уже не хватит сил.

Доверим выбор… да никому не доверим, пойдем смотреть «Аврору». Всадник подождет. Почему? А почему бы и нет.

По набережной пришлось пройти довольно много, прежде чем из-за зданий и деревьев, как шпалер налетчика из кустов, показался серый нос крейсера. Причем, как той самый шпалер — совершенно неожиданно для меня.

Я ориентировался на то, что рядом с «Авророй» стояло высокое здание гостиницы[9], с огромной синей надписью «САМСУНГ» на крыше. Понятно, что «самсунга» я здесь не увижу, но какая-нибудь «СЛАВА КПСС» могла находиться…

Да вот нет.

На противоположном берегу реки, где высилась гостиница и какая-то здоровенная стеклянная бандура, похожая на замок[10], и вообще много высоких зданий — прижались к земле плоские непримечательные домики, торчали трубы котельных, купола небольших церквушек, а на самой набережной, вместо огромной гостиницы[11], стояло невысокое здание с куполом[12].

Вот поэтому появление «Авроры» было для меня так же неожиданно, как и для находившихся 25 октября 1917 года в Зимнем дворце.

Желудок скрутило окончательно и на этом я решил закончить сегодняшнюю прогулку. Нужно переходит от приятного к будничному: искать жилье на ближайшие пару недель, добывать деньги на жилье и еду, придумывать, какой такой сувенир из Талгана привезти ребятам, чтобы подкрепить свою легенду — они-то каждый что-то привезти из дома собирается! — и, самое сложное, придумать, как объяснить Нитке, почему я ей так и не написал.

[1] Находился в Казанском соре с 1932 по 1991 годы.

[2] Семь минут ходьбы, не так уж и много

[3] Не сага, а саго — крупа из крахмала, изначально — из крахмала саговой пальмы, но в СССР чаще всего — из картофельного крахмала.

[4] Архитектор, понятно, Растрелли, Варфоломей Варфоломеевич, а про «расстрелян» — просто шутка.

[5] Знай герой, что Дворцовую площадь все же переименовали — он бы удивился гораздо больше. С 1917 по 1944 год она носила имя Урицкого. Кому пришло в голову в 1944 году вообще переименовывать площади в только-только вышедшем из блокады Ленинграде, да еще возвращать старорежимное название — я не знаю.

[6] В советские времена, с 1932 по 1977, площадь была заасфальтирована. Брусчатка на ней появилась позже.

[7] Луч прожектора, конечно же

[8] Или кто-то, попортив желудок нерегулярным питанием чем попало во время своей железнодорожной эпопеи, наелся жареной и тяжелой пищи…

[9] Гостиница «Санкт-Петербург»

[10] Бизнес-центр «Петровский форт»

[11] Построена в 1970 году.

[12] Пироговский музей, он же Хирургический музей имени Н.И. Пирогова. Существовал с 1897 по 1967 годы, снесен для постройки вышеупомянутой гостиницы.

Глава 63

Скрипнула дверца шкафа, в который я повесил свой костюм. Солидного такого, из цельного дерева, с растительным узором, выжженным на узких дверцах, с двумя выдвижными ящиками внизу. Шкаф был темным, то ли от времени, то ли таким и был задуман по дизайну, разве что внизу толстые ножки были вытерты до белизны — так происходит с мебелью, возле которой часто моют полы тряпкой.