Марианна Алферова - Тайна «Нереиды»

Глава 15

Новые игры Квинта

«Сегодня день Юпитера Злого». «Я нахожу, что рождение у Руфина дочери — благо. Элий остается Цезарем, он рассудителен, честен, смел, — заявил вчера старейший сенатор Макций Проб. — История Второго Тысячелетия знала немало примеров, когда титул императора доставался не прямому наследнику. Главное — сохранить равновесие между властью императора и сената. И в данном случае Гай Элий Мессий Деций — наиболее подходящая фигура».

«Курс римского сестерция по-прежнему падает по отношению к британскому фунту и сестерцию Новой Атлантиды».

Монголы не предпринимали серьезного штурма. Изредка постреливали, изредка подгоняли к стенам пленников и тут же отступали. Их пушки молчали. Казалось, они ждали чего-то. Но чего? Руфина все не было. Каждый день осажденные вглядывались в горизонт, надеясь, что вдали появится пыльное облако и, ширясь, охватит полнеба, приблизится, и из него выступят, маршируя, легионы в горящих на солнце броненагрудниках, в красных походных плащах. Мыслилось все это по-картинному великолепно. И бегство варваров тоже должно выглядеть картинно — паника, жалкий страх. Погоня. Кавалерия римлян гонится за монголами и настигает. Охват с флангов. В своих фантазиях Элий мчался на белом арабском скакуне во главе кавалерийской турмы, и догонял, и разил, и…

Сколько раз он представлял этот разгром. Но свист стрел возвращал его к действительности. Он открывал глаза и видел вдали копошащийся лагерь и тысячи и тысячи пленников, полуголых, обгорелых до черноты, роющих землю. Беспрерывно роющих землю. Элий подносил бинокль к глазам, но не видел легионов, выступающих из пыльного облака. Легионы не спешили на помощь. Слезы застилали Элию глаза. Цезарь ошибся. Руфин обрек его на смерть. Вместе с сотнями охраны. Вместе с тысячами жителей Нисибиса. Вместе с десятками тысяч пленных. Вместе с сотнями тысяч жителей Месопотамии. И — кто знает — может быть, со всем миром. Лишь бы уничтожить его, Элия. Чтобы доказать свое превосходство. Но ради этого Элий не стал бы приговаривать к смерти даже бессловесную собаку.

Элий погладил Безлапку по голове.

— Кажется, приятель, нам придется умереть, — сказал Цезарь.

Вечером Элия пригласил к себе трибун. Рутилий был мрачен. Положение римлян отчаянное. Запасы пороха подходили к концу. Легионеры и ополченцы изготавливали самодельные луки. Бессмысленный жест отчаяния. Разве могли преторианцы сравниться в искусстве стрельбы из лука с монголами?! Кое-кто утверждал, что варвары могли делать до двенадцати выстрелов в минуту, а стрелы их разили на расстоянии тысячу футов.

О запасах продовольствия Рутилий старался не думать. Единственный конь, которого римляне еще не съели, — это белый с черной отметиной на лбу жеребец Цезаря.

Зато у монголов прибывали силы день ото дня. Пригнали новых пленных вместо убитых и умерших от голода. Монгольские снайперы поражали из месопотамских (а на самом деле римских) винтовок защитников на стенах. Подвезли еще шесть пушек. Кто мог подумать, что Великий Рим так беззащитен перед толпой варваров. Но откуда такое упорство? Чего хотят варвары? Рассчитывают на добычу? Хотят наказать непокорных? Или у них другие планы?

Вместе с Элием на совещание явился Квинт. Он считал, что может являться всюду, куда зван Цезарь. Кажется, Рутилий считал точно так же.

— Что будем делать? — спросил трибун.

— А что мы можем сделать? — пожал плечами Элий. — Сдаться — равносильно смерти. Пробиться к своим мы не можем. Значит — сражаться.

— Руфин явится, когда Нисибис падет, — вновь принялся разрабатывать свою любимую тему Квинт. — И неважно, кого родила Криспина — мальчика или девочку. Главное — Элий должен погибнуть. Но Элий не может погибнуть. Так во всяком случае утверждает он сам.

— Что ты предлагаешь? Ведь ты что-то предлагаешь? — хмуро спросил Рутилий. Квинт кивнул:

— Я переоденусь монголом, благо их тряпок и оружия у нас достаточно, спущусь по веревке со стены, проберусь через лагерь и отправлюсь в Антиохию. Я скользок, как угорь, я все могу. Несколько фраз на их языке знаю. Бесшумно снять часового ничего не стоит… — Рутилий поморщился, давая понять что достоинства Квинта ему известны. — Сообщу Руфину, что Нисибис пал, а Цезарь убит. А ты перестанешь выходить на связь. Как будто Нисибис в самом деле уже принадлежит врагу.

— Не проще ли послать шифрограмму в Антиохию с известием о гибели Цезаря? — спросил Рутилий.

Квинт отрицательно покачал головой.

— Руфин не поверит. Он достаточно хитер. Он поймет, что мы разгадали его игру и пытаемся добиться от него помощи. Ему нужно действовать наверняка.

Нисибис пал, Цезарь мертв. Только в этом случае император двинется на монголов. А в том, что Нисибис не устоит, он уверен. Срок подходящий. Как для родов… — и Квинт подмигнул Элию.

Элию план Квинта не нравился. Быть может потому, что он не мог поверить, что Руфин хочет его смерти.

— Хорошо, — кивнул Рутилий. — Иди. Мы попытаемся продержаться.

— Как ты объяснишь Руфину, что спасся? — спросил Элий.

— Скажу, что меня приняли за мертвеца.

— Тогда поторопись. Времени у нас очень мало.

Квинт тут же принялся обряжаться, решив, что медлить не стоит. Важен каждый час. В эту же ночь он и уйдет. Элий зашел к нему в комнату, сел на стул и молча смотрел, как фрументарий собирается в дорогу.

— Когда все кончится, ты должен служить Легации, — сказал Элий неожиданно. — … Ребенку (он не осмелился сказать — сыну, хотя уверен был, что родится сын). Скажешь — я тебя послал.

— А ты… ты же говорил, что бессмертен… — Квинт опешил. Он верил Элию безоговорочно, кажется, больше, чем Элий верил себе.

Цезарь прикрыл глаза и несколько мгновений сидел неподвижно.

— Не думал, что осада продлится так долго.

— То есть…

— Что если… У нас с Марцией не было детей, и Вер знал, какое это для меня несчастье… То желание, загаданное Вером…. что если… оно исполнится скоро?.. Ты понимаешь, о чем я?

Квинт кивнул через силу:

— Время еще есть. Если роды будут в срок. Но Вер мог загадать что-то другое. Так ведь?

Элий попытался улыбнуться. Губы дернулись, но улыбки не вышло.

— Мог. Но думаю, он загадал именно это. А когда желание исполняется, отсроченное наступает неотвратимо.

— Во всяком случае Легация еще не родила, — прошептал Квинт.

— Тогда поторопись.

— Может… ты со мной? — предложил Квинт, как будто испытуя, а не приглашая в самом деле удрать.

Элий отрицательно покачал головой. Квинт надел синий чекмень, нахлобучил островерхую шапку на самые глаза.

— Я похож на монгола? — спросил фрументарий.

— Ты похож на проходимца, который вообразил себя образцом добродетели. — Элий обнял Квинта на прощание.

— Не вздумай погибнуть. Цезарь, — шепнул Квинт.

Глава 16

Старые игры Руфина

«Мысль объявить маленькую Руфину наследницей не так и плоха. Если бы нынешнее положение в Империи не было столь опасным. В такие времена не следует менять устоев. Но именно в такие времена все приходит в негодность, даже устой».

«Промедление императора Руфина в Антиохии многим кажется необъяснимым. „Этот поход добром не кончится“, — предрек Бенит».

Перед рассветом в комнатку Элия вошел Рутилий. Не спросясь зажег лампу. Элий заснул лишь несколько минут назад, и теперь щурился и никак не мог разлепить глаз.

— Полчаса назад неизвестная рация заработала где-то здесь, в крепости, и послала шифрованное донесение.

— Кому? — обалдело переспросил Элий. — Монголам?

— Ценю юмор. Но при других обстоятельствах. Сообщение ушло в Антиохию. Руфину. У него здесь свой агент. Так что миссия Квинта бесполезна.

— Значит, мы все умрем, — прошептал Элий. — Хотя я надеялся предотвратить катастрофу.

— Именно так я и думал. «Хочу спасти мир», — сообщил заяц и засунул голову льву в пасть. Хотел бы я знать, какое отношение это имеет к спасению мира. Но ты останешься жив. Кажется, это ты обещал Квинту. Впрочем… — Трибун странно посмотрел на Элия. — Даже боги иногда погибают. А ведь они бессмертны.

— Смерть богов доказывает лишь одно — у смерти нет логики.

— Но боги могли бы прийти к нам на помощь… Говорят, твой друг гладиатор Вер — он бог…

— Кто говорит?

— Ходят такие слухи.

Элий вспомнил зеленое зарево поутру над горами и нечеловеческий крик, от которого кровь стыла в жилах и со скал срывались камни, и отрицательно покачал головой — Новый Бог не сможет им помочь.

Стены дворца, в котором расположился Руфин, были отделаны листовым золотом с чеканными виноградными листьями и гроздьями ягод. Меж золотыми панелями располагались многоцветные мозаики, сверкая яшмой, хризолитом и янтарем. Только в Антиохии можно встретить подобную безумную роскошь. Даже Рим не может соперничать в этом с Антиохией. Стены из золота!