Андрей Архипов - Поветлужье
- С чего помыслил ты, что своим дитям я пеленки менять буду? - недоуменный взгляд Трофима говорил красноречивее произнесенных слов. - Не мужа сие дело...
- Ну да, ну да, - продолжил полусотник, ничуть не отвлекаясь от своего приятного созерцания. - Токмо на матушку ее взгляни вначале, узришь, какова эта молодица будет в старости. Местные-то годам к сорока на наших уже не похожи. Увядают уж очень быстро, может кровь южная есть али генотип такой...
- Чего такой?
- Ну... тоже кровь, не бери в голову, - махнул рукой Михалыч. - Хотя эта... почти с тебя ростом будет, не чета остальным, те низенькие. А каковы обводы... ой, не травите мне душу... в постели, верно, горяча будет! Представь, обнимешь ты ее, прижмешь к своей груди, проведешь по спине рукой, да так... чтобы она при этом к тебе прижималась самыми сокровенными частями своими. Потом подложишь ей одну руку под затылок, другую чуть ниже талии спустишь, поцелуешь в уста сахарные...
- Ты... случаем с дуба не падал, полусотник? - хмыкнул Трофим. - Али тебе... как уж ты сказывал-то... моча в голову ударила?
- Не моча, тут расход других, более полезных продуктов намечается... Но почти из того же места и, может быть, не у меня, - Михалыч наконец оторвал взгляд от девицы и многозначительно вернул свое внимание Трофиму. - Тут вот какое дело... Девица эта язык наш, как свой понимает. Моторика чуть запаздывает...
- Хватит, Иван! - прервал его воевода, напрягшись от произнесенного полусотником монолога. - Давай по делу, а не чужеземными словами бросаться...
- Я и говорю, что мелкие движения... То, что она чувствует, на лице ее проявляется чуть с запозданием. Значит, язык наш для нее не родной, что естественно, а на перевод время требуется. Хотя вид непонимающий она здорово делает. А вот когда я про объятия, да поцелуи стал рассказывать, скулы у нее розоветь начали, а дыхание немного участилось... Как наяву девка себе все представляла, ох, чувственная особа нам попалась... Я уж не говорю о других признаках, гхмм...
- Да... Знать, тебя не токмо глотки резать учили...
- Не только, основы давали еще кое-какие, а остальное все самому на войне довелось познать... Задашь вопрос человеку, а потом наблюдаешь, соврет он тебе или полуправду скажет? Попадешь ты в засаду или обойдется? На своей шкуре и проверяешь потом... Хотя, тут в основном интуиция работает. Был у меня боец... ну воин, так он сходу определял, врет человек или нет... А вот объяснить свои выводы не мог, так что мне приходилось до всего этого умом доходить.
- А с чего ты при ней-то все сказываешь?
Михалыч щелкнул пальцами, привлекая внимание девушки, и жестами поманил ее к себе поближе:
- А вот почему... Видишь как напряглась? Знает кошка, чье мясо съела... Когда водицы подносила, от улыбки ее, да взглядов... даже кобель из-под плетня вылез, не говоря уже о том, что вся примятая трава в рост поднялась, а теперь аж заледенела... Мнится мне, воевода, что не просто так нам красу эдакую заслали. Хотелось кому-то нас послушать, да выведать тайное что... Однако... вот ты бы помыслил баб в таком деле использовать?
- Так разболтают же все потом...
- Вот! - Михалыч поднял указательный палец. - Разве что в Царьграде такое задумать могли бы, да баб правильных при этом воспитать, а тут... в глухой тайге, кто может до такого дойти? Значит... что это значит?
- Договаривай ужо, раз взялся, - пробурчал воевода, послав сочувственный взгляд черемиске. - Вишь, как переживать стала. Губы облизывает да прикусывает, аж припухли они, сама раскраснелась... словом, извелась вся.
- Вот ее волнение и указывает, что не кугуза она посыл. Кто-то другой тут игру затевает... иначе спокойная была бы, как удав... змея такая. Прикинулась бы плесенью какой или мхом, раз ростом вышла, - съязвил Михалыч, состроив для девицы смешную рожицу, - и не отсвечивала бы губами своими, да очами блестящими...
В ответ черноволосая красавица прыснула в кулак, зазвенев цепочками из мелких серебряных колечек, шедших по краю кожаной головной повязки, и бронзовыми браслетами на руках. Сделав вид, что засмущалась, девица чуть подобрала полы вышитой рубашки и так легко умчалась к поленице дров в противоположном углу двора, будто кто вспугнул эту стройную, быстроногую лань.
- Не вышло, крепкий орешек достался, - досадливо поморщился полусотник, когда черемиска оказалась вне зоны слышимости негромкого разговора.
- Что не вышло?
- Разговорить ее не вышло... А так, мало ли от чего она засмущалась или чему засмеялась? На жареном не поймали, остается гадать, кто же ее заслал... А слышала она достаточно, хотя никакие тайны особые мы с тобой и не обсуждали, - тихо закончил Михалыч и встал с лавки, на которой они с Трофимом коротали время во дворе усадьбы, ожидая когда черемисский князь примет суздальских гостей и позовет их. Подойдя к девице, складывающей дрова из поленицы на сгиб локтя, он предложил ей свою помощь, мягко забрав у нее стопку колотых чурбаков, и предложив знаком накладывать ему еще. Поведя бровями, черемиска недоуменно улыбнулась тому, что статный воин хочет помочь ей по хозяйству, но все же накидала ему на руку еще немного. А потом даже стала накладывать сверх этого небольшую горку, с хитрецой улыбаясь. Однако, неловкий полусотник покачнулся, одно полешко съехало и через мгновение упало прямо на ногу молодой хозяйки, как раз обернувшейся за новой порцией дров.
- Ай!
- Не зашиблась? - участливо спросил Михалыч у наклонившейся девушки, растирающей через поршни отбитые пальцы.
- Нет, уфф... Ой...
- Добре. Теперь сказывай, куда дровишки складывать... И скажи хоть, как зовут тебя, красавица?
- Улина... - недовольно отозвалась та нежным грудным голосом. - До очага неси.
- А коли князь ваш узнает, что девица какая-то догляд за нами вела? - продолжил свой допрос полусотник, вышагивая по пути в дом рядом с Улиной, которая на этот вопрос гордо вздернула свою голову, предъявив всему миру в лице глазеющего на нее воеводы точеный аристократический профиль. - Что делать тогда будешь?
- Мышке слезки, а кошке все токмо игрушки, - гневно раздулись ноздри девушки.
- Оп-па, да ты этого зверя знаешь, оказывается? Я про кошку...
- Видала я многое, чужестранец, - проходя мимо воеводы, девица будто случайно задела его подолом рубахи и юркнула в дом. А оттуда уже донеслось. - Токмо дурень всех дурнями почитает...
- Просвети тогда, отчего же не умоляешь нас о тебе князю не говорить? - Продолжил настаивать Михалыч, ссыпая поленья около очага. - Или ты все-таки с его дозволения за нами приглядываешь? Не в родне ли ты у него, что он тебе такие дела поручает?
- От осины яблонька не вырастает...
- Че... Хрр... - воевода попытался решительно присоединиться к разговору, однако ограничился невнятным междометием, стукнувшись со всего маха головой о притолоку низенького входа. Все же столь незначительное препятствие его не остановило и он, нагнувшись, протиснулся следом за собеседниками внутрь кудо, придерживая двухстворчатые двери. - Да что уж ты пристал к нашей кормилице? Раскрой глаза, снедать она нам готовит...
- А ты уши раскрой, - возразил Михалыч, - по разговору видно, что Лаймыру она кем-то приходится. Может племянница, а то и дочь... А то ведь все глаза на нее проглядишь, никак оторваться не можешь...
- Я отцу своему дочь, а Лаймыр мне дедом по матери приходится. Он и попросил за вами приглядеть...
- Хм, что он нас-то не упредил? Мы тут про тебя ужо всякое помыслили, - виновато пробормотал Трофим и вдруг спохватился. - Али не примет нас нынче князь ваш, а? Улина? Оттого ты и готовку затеваешь, на ночь-то глядя? Токмо маловато что-то для двоих мужей...
- Закормишь кошку, так она мышей ловить не станет, - ушла от ответа Улина.
- Так тебе по нраву ловля наша? Смотри, останемся голодными, съедим, а косточки оближем, - попытался пошутить Трофим и подсел к девушке, которая в это время помешивала кипящее варево, добавляя туда зелень для аромата.
- Атмашке кол пурен гын, подышкат верештеш, - замахала та руками перед лицом, отгоняя едкий дым, попавший в глаза.
- Про что сказываешь, краса ненаглядная? Язык-то твой не знаем, прости Христа ради, - Трофим наклонился к девушке и подул, не сколько отгоняя дым, сколько попытавшись откинуть пряди волос, выбившиеся у той из-под головной повязки и закрывшие при этом лицо.
- Сказываю, раз попалась волку в пасть, не вернешь, - вытерев выступившие от дыма слезы, Улина подняла руку, чтобы заправить выбившиеся волосы, но неожиданно повернулась к Трофиму, не отводя глаз. - Что, вой, проглотишь али боязно, что мышка поперек горла встанет?
- Такую мышку впору в руки взять, да оберегать всю жизнь от кошек, - воевода потянулся, чтобы помочь ей заправить прядь, но рука его дрогнула и накрыла хрупкую женскую кисть, сразу замершую от робкого прикосновения.
