Разбойничья злая луна - Евгений Юрьевич Лукин
— Да‑а… — с уважением протянул он, отсмеявшись. — Ты мне сразу показался весьма сообразительным человеком. Однако заранее предупреждаю, — добавил он, снова становясь серьёзным, — это тебя тоже не выручит. Мы перехватим вас в любом случае. Короче, так, Ар‑Шарлахи… Ты мне по‑прежнему нравишься, но по‑твоему не будет. Даю тебе время до полудня. Если увижу, что ты сдвинулся к югу хоть на сотню шагов, прости, но я вынужден буду принять меры. Удачи тебе! И благоразумия…
Шорохи, шорохи, шорохи… Алият заглядывала в глаза, словно собиралась залезть в них целиком. С бледным застывшим лицом Ар‑Шарлахи выключил устройство и спрятал стержень в корпус.
— Ну? — горестно спросил он. — Что?
Алият передёрнула плечами, покосилась враждебно:
— Куда угодно, только не в Кимир…
Он усмехнулся через силу:
— Племянницы опасаешься?
Она не ответила. Ар‑Шарлахи повалился на низкое широкое ложе и, сунув устройство под подушку, стал смотреть в потолок. Алият присела рядом и принялась успокаивающе оглаживать его горячий лоб своей прохладной сухой ладошкой.
— Да пошли они к верблюду в задницу!.. — злобно проговорил Ар‑Шарлахи. — Разложу вот сейчас костёр под трубами…
Ладошка замерла.
— Не вздумай! Вот тогда они нас точно спалят!
— Ну, пригрожу хотя бы!..
— Ты вон уже пригрозил! А он смеётся…
Ар‑Шарлахи вздохнул прерывисто и надолго умолк. В дверь царапнулся растерянный Айча — спросить, какие будут приказания. Алият вышла из каюты и шёпотом объяснила, что до полудня приказаний не будет. Главарь не в духе…
— Прав был колдун, — расстроенно сообщил Ар‑Шарлахи, когда она вернулась и снова присела рядом. — Пришли другие и прогонят нас отовсюду… Представляешь: были — и нет нас. Развалины, обрывки пергамента… Ну ладно, Улькара мне не жалко, да и Гортку тоже. Но ведь был ещё Гоен, был Арегуг…
— О чём ты? — непонимающе спросила она. — Сам же говорил, что Арегуг давно помер…
— Да, — печально отозвался он. — И Гоен тоже! Правда, недавно.
— Ну так?.. — она замолчала, будучи окончательно сбита с толку.
— А они останутся, — сдавленно сказал Ар‑Шарлахи. — Оплетут всё своими трубами, понаставят кивающие молоты… Знаешь… — он приподнялся на локте, взглянул затравленно. — Мне вот кажется, не зря они боятся, как бы мы не вышли к морю. Всё-таки море — это, наверное, не просто много воды…
— А что же? Бессмертие?
— Не знаю… Может быть, и бессмертие. Только не для одного человека, а для всей культуры, понимаешь?..
— Нет, — честно призналась Алият. — Культура — это что?..
Он хотел объяснить, но не успел. Рёв и грохот сотрясли борта «Самума». Так рычат недра во время землетрясений, но только глуше и не столь яростно. Звонкий, перетирающий песчинки грохот прошёл над пустыней двумя волнами.
— Но ведь ещё не полдень!.. — отчаянно крикнул Ар‑Шарлахи, словно Тианги мог его слышать.
Он ждал удара, вспышки пламени, боли, но ничего такого не последовало. Грохот смолк. В ушах стоял прерывистый звон. С надеждой переглянувшись, Ар‑Шарлахи и Алият выбрались из каюты и кинулись к лесенке, ведущей на палубу.
Снаружи всё выглядело по‑прежнему. Так же сияли по правому стремени бесконечные трубы, так же морщинились барханами бесконечные пески слева. Однако столпившиеся на палубе люди стояли чуть присев и неотрывно смотрели куда‑то на север, где тоже всё было как прежде: песок да уходящие к горизонту трубы.
— Что? — едва расслышав собственный голос, со страхом спросил Ар‑Шарлахи.
Стоящий рядом Илийза, так и не решаясь выпрямиться, повернул к нему серое, изрубленное глубокими морщинами лицо. Нежно просиял старый ожог у виска.
— Птицы… — выдохнул он. — Железные… Оттуда туда…
— Что ещё за птицы? — Ар‑Шарлахи ошарашенно проследил направление его судорожного кивка (с юга на север) и вдруг оцепенел. Над горизонтом, за которым должны были скрываться кивающие молоты, медленно и беззвучно вспухало и росло вширь огромное тёмно‑красное пламя. Потом послышалось низкое мощное ворчание отдалённых взрывов.
— Вон они!.. — ахнул кто‑то, то ли протягивая руку вперёд, то ли пытаясь ею защититься.
…Они приближались, стремительно и пугающе вырастая в размерах, злобно сверкающие и скорее похожие на рыб, нежели на птиц. Или даже не на рыб. Огромные плоские наконечники копий летели над песками. На пустыню снова рухнул глушащий визжащий грохот. Двумя стаями страшные птицы пронеслись над содрогнувшимся до рёбер «Самумом» и, уменьшаясь на глазах, истаяли бесследно где‑то на юге.
…Уши заложило. Не было никаких ощущений, кроме неодолимого ужаса. Наверное, прошло довольно много времени, прежде чем Ар‑Шарлахи понял, что лежит, вжимаясь всем телом в настил и прикрывая голову руками. Он заставил себя приподняться и осмотрелся. Казалось, палуба была завалена белыми, как попало брошенными мешками. Потом мешки зашевелились, из белых складок осторожно выпутывались человеческие лица, смятые страхом. В глазах тлела робкая надежда: неужто живы?..
Ар‑Шарлахи сделал над собой усилие и поднялся первым. Ноги не держали, под коленками зудела мелкая отвратительная дрожь.
— Первый раз‑то не так было страшно… — озабоченно бормотал Илийза, отлипая от настила. — Первый‑то раз они стороной прошли…
— Что это?.. — выдохнула Алият, уставившись в ту сторону, где только что скрылись стальные птицы. Потом резко обернулась к вздувающимся на севере клубам огромного коптящего пламени.
— Это?.. — Ар‑Шарлахи был вынужден приостановиться. Голос сел, так что вместо первого слова он выдавил беспомощное слабое сипение. — Это война… И за горами, и здесь… А это — те, с кем они воюют…
Внезапно зрачки его расширились, и Ар‑Шарлахи оглянулся на сияющие в сотне шагов трубы, потом — на пламя.
— К ведущему барабану! Быстро! Уходим! Как можно дальше от труб!..
Его поняли и кинулись по местам. Ворвавшись к себе в каюту, Ар‑Шарлахи выхватил из‑под подушки разговорное устройство, включил и долго водил с надеждой подвижной металлической заклёпкой вдоль боковой прорези.
Шорохи, шорохи, шорохи… Наконец отложил черепашку и осел на краешек ложа, до сих пор не решаясь поверить в то, что кивающих молотов больше нет…
Глава 36
По обломкам железных птиц
Пламя на горизонте полыхало весь день. Медленно бурлило, вспучивалось тяжёлыми испятнанными копотью пузырями, иногда то здесь, то там лениво взмывал алый язык и, оторвавшись от общей массы огня, какое‑то время жил самостоятельно, парил, шевелясь и кривляясь в чёрном дыму. Полнеба заволокло гарью. Зловещей своей неспешностью пламя напоминало пылевую бурю, что наползала на «Самум» два дня назад. Пожар Зибры рядом с ним показался бы малым костерком.
Странно, но сияющие трубы, вопреки опасениям Ар‑Шарлахи, не взорвались и не воспламенились. Стройные, серебристые, они по‑прежнему тянулись с севера на юг, словно огненная толчея за кормой не имела к ним никакого отношения.
Команда «Самума» ждала решения. Главарь затворился с Алият в своей каюте и, надо полагать, опять
