Владимир Голубев - Побег в прошлое
Никита, обсуждая с Коробовым реформу сельского хозяйства, считал, что семена, привезенные Коробовым, дадут в сельском хозяйстве резкий взлет урожайности. Но приватизация земель, на первом этапе, сильно уменьшила этот эффект. Средний урожай подсеки примерно в полтора раза превосходил таковой в двухпольном хозяйстве. Только переход в последние два года к трехпольной системе смог поднять уровень сборов, благодаря введению озимых посевов. Сейчас на очереди была знаменитая Норфолкская шестипольная система севооборота. Использование лошади, вместо волов дало мало эффекта, скот содержался крестьянами во многом ради навоза. Напротив, внедрение новой сельскохозяйственной техники: бороны, плуга, замена серпа косой, были очень значимы. Они повысили размер обрабатываемой площади на семью. Бедняки смогли обрабатывать до десяти гектар одной лошадью. Середняки, имея двух лошадей, обрабатывали до двадцати гектар земли. Товарность хлеба оставалась низкой, около десяти процентов, но Никита ожидал в ближайшие два года двойного роста урожайности хлебов, до четырнадцати центнеров с гектара, причем наибольшая роль в этом росте ожидал от посадок клевера. Но главным направлением для питания крестьян было внедрение картофеля, для скота кормовая свекла. Урожайность картофеля и кормовой свеклы превосходила триста центнеров с гектара. Даже в новгородской и владимирской губерниях, не смотря на проливные дожди, удалось собрать неплохой урожай овощей.
Последний разговор Никиты с Коробовым об эпидемии чумы получился пустым. Реликтовый природный очаг чумы на Русской равнине, четырехугольник с углами Великие Луки– Вологда– Кострома-Смоленск, дал о себе знать мором. Только в Смоленске погибло более тридцати тысяч человек. Пока не проявил себя Северо-Западный очаг чумы (Псков, Изборск и Новгород). Коробов отделался киванием на Европу. Последние сто лет там активизировалась проказа. Эпидемическая ситуация с этой малозаразной болезнью стала столь катастрофична, что в целях общественной профилактики церковь стала устраивать убежища для прокаженных. В этом году умер Людовик VIII, он завещал для прокаженных десять тысяч ливров. Лепрозориев насчитывалось уже более двух тысяч.
– Никита, кому сейчас легко? – вопрошал Коробов.
– Дядя Володя, ты сейчас, хотя бы, понимаешь, что наши планы противостоять монголам рушатся? Неурожай и чума не дадут подняться с колен! Даже объяви мы всеобщую мобилизацию и собери миллионную армию, триста тысяч монголов-профи уничтожат эту армию также легко, как стотысячную.
– Ты не видишь позитива. Страна становится единой. У каждой семьи есть достаточно земли. Ремесленники процветают.
– Все три тезиса спорны. Страна говорит на разных языках, верит разным богам. Крестьянам не нужна своя земля. Они хотят иметь возможность взять в обработку любую пустующую землю. Процветают не ремесленники, а купцы и церковь.
– О последней я хотел поговорить особо. Либо она выполняет договоренности и не лезет в мирские дела, либо становится объектом налогообложения. Сотня монастырей даст нам неплохую прибавку в бюджет. Можно дезавуировать договор, так как церковь его не выполняет, и забрать, отданные монастырям, земли, – Коробов был настроен решительно.
– В одном только Киеве шестнадцать монастырей. Нужно начать переговоры с попами. Архиепископ Антоний проверяет нас на вшивость. Наши решения полностью соответствуют традиционным представлениям земледельцев о том, что «земля Божья» и принадлежит тому, кто ее обрабатывает. Нигде не сказано, что земледелец может захватывать любую свободную от обработки землю, выжигать лес, распахивать пастбища, – Никита соглашался с дядей, но сердце было неспокойно. Рано или поздно оседлых людей повяжут долгами, превратят в арендаторов, а затем в крепостных. Архиепископ Антоний это видит, поэтому протестует против, формально человечной, политики властей.
– Мне нужно пятьдесят тысяч человек для строительства еще одной крепости на Днепре.
– Осенью закончены посадки лесополос. Высаживать больше не будем. Забирай их. Можно ещё навербовать в северных землях. Валентин будет забирать только молодых мужчин, тебе сгодятся и старики, и подростки. Ты на пару с сыном уничтожишь всё мужское население севера.
– Я это население спасу. И Валентин дает возможность выжить сотням тысяч. Погибнет пять тысяч, но семьи выживут у всех. От голода умерло бы больше. Твои караваны со свеклой и мои караваны с хлебом не могут прокормить всех. А голод еще на два-три года. Если бы смоленский князь меня послушал и отправил бедноту на юг, то тридцать тысяч жителей Смоленска сегодня были бы живы.
– И ты, дядя, не искал бы сегодня строителей, – усмехнулся Никита.
– Я для себя строю крепости? Мне это надо? С моими болячками нужно в тепле овсянку кушать, а не по стране мотаться. Жена скоро из дома выгонит, – запротестовал Коробов.
– Куда она беременная денется! Четвертый ребенок, дал бы женщине передохнуть, – засмеялся Никита.
– У самого шесть детей!
– Так от трех жен! Дальше разговор скатился на семейные темы.
Сегодня, вспоминая недавний разговор, Никита мучился сомнениями. Правильно ли выбрана стратегия подготовки к нашествию монгол? Вооружение и крепости съедали столько денег, что на них можно было нанять в Европе огромную армию. Шестой крестовый поход завершен. Воинов, изнывающих от безделья, пруд пруди. Каждая европейская страна легко собирала полсотни тысяч любителей воевать за деньги. Вместо этого Валентин пытается отобрать двадцать тысяч русских, способных воевать. Союз с болгарами не вызывал у Никиты восторга. Зерно скоро сможем производить больше и дешевле, чем болгары. Коробов обещал в этом году начать выплавлять чугун здесь, у болгар появится конкурент, их уникальные поставки сразу станут дешевле. Каждый год болгары повышают цены на чугун, не смотря на пятилетний договор. Формально они правы, из-за громадных закупок русскими купцами цены на железо сильно выросли, чугун по-прежнему остается вдвое дешевле. Ничего, потерпим еще пару лет. Новгородцы вышли уже на верховья Печоры и Камы, оттуда недалеко до Чусовой. Болгары предпочитают двигаться на юг, север Урала оставляя без внимания. На следующий год будет для них сюрприз, когда соль начнем возить с верховий Камы, по Волге, в Русскую Империю. А когда по Чусовой пойдут баржи с железом, тогда болгарский чугун нам будет не нужен.
Глава 37.3.
Половецкая карта.
Болгары, заключая договор с Ярославом, желали получить большую русскую армию, достаточную для разгрома монгольской орды. Тридцать тысяч воинов, обещанные Ярославом, казались им недостижимой мечтой. Никита решил попробовать ввести монгольских ханов в заблуждение, он направил Ярославу двадцать пять тысяч половцев. Половцы не были элитой русской армии, но опытные, непрерывно воюющие шестой год подряд, воины отличались завидной дисциплиной и выучкой.
Ярославу прощалось слишком многое. Рязань находилась в списке пограничных городов. Это должна была быть крепость с минимально необходимым гражданским населением. Никита ехал по направлению к кремлю, и поражались многолюдью. Ему навстречу попадалось удивительно много мужчин без оружия и женщин. Поражало богатство одежд. Яркие, а значит очень дорогие, плащи мелькали тут и там. Их владельцы вели себя гордо, не смущались, увидев военных в форме императорской гвардии. Проезжая часть была освобождена для императорского кортежа, но это не мешало жителям города чувствовать себя хозяевами. Жители кланялись, но без раболепия. Люди в военной форме явно выделялись среди «попугайского» одеяния толпы. Воины чуть кивали, козыряли, прикладывая руку к своему шлему. Никита ловил на себе узнающие взгляды, но чаще просто любопытные. Провинциалы пришли развлечься.
– Никита, посмотри, герцогиня Муромская! – прошептала Марфа, наклоняясь ближе.
– Которая?
– С короной, наблюдательный ты мой, – засмеялась жена.
– Ты по короне догадалась, или помнишь её.
– Узнала. Я ездила к Святославу Ольговичу, когда он выкупил нашу родню. Она за два года изменилась сильно, но жадный взгляд остался.
– Ты до сих пор не согласна с моей жестокостью по отношению к семьям предателей.
– Она у тебя была избирательна. Чернь отделалась испугом. «Александра Невского» учат так, как будто прочат ему императорскую мантию. Чей он внебрачный сын Коробова, Мышкина? Или всё-таки сын «предателя», – Марфа обиженно насупилась.
– Не скажу, – засмеялся Никита. Поцеловал Марфу, попытавшуюся уклониться. Марфа сделала вид, что надулась.
– Даже Счастливчик не знает, кто такой «Александр Невский», – успокоил её Никита.
* * *Ярослав радовался, как ребенок. Пытался сдерживаться, но весь светился от счастья. Никита привез ему новую игрушку: три «дикие» дивизии и элитный половецкий полк, из первого, старого набора.
