Владимир Голубев - 1894

Голубев Владимир

1894

Пролог

Две недели «штабс-капитан» Гусев тренировал своих людей для захвата броненосца. Володя привык быть готовым к любому варианту событий. В девяти случаях из десяти его усилия пропадали впустую, а подчиненные ворчали по углам, зато, иногда, всем, кто не видел этих учений-мучений, казалось, что только удача спасала его. Взять на абордаж английский броненосец — неслыханное дело. Последний захват вражеского корабля в морском бою состоялся в 1815 году. Идея Николая была подобна азартной игре, а Володя не любил случайностей. В северной части Пёрл-Харбола Гусев приказал построить макет броненосца. Два транспортных судна встали на якорь друг за другом, и плотники обили их досками, подняли палубу и расширили корму. Каждую ночь, ориентируюсь по двум фонарям, изображающим прожектора броненосца, четыре транспорта отрабатывали атаку на «Центурион». Корабли бросали якоря, и матросы учились работать деревянным тормозом. Звук столкновения гасили мешки, туго набитые травой, по бортам судов. Штурмовые команды сыпались по трапам на палубу, с каждым разом всё увереннее.

К концу подготовки дюжина солдат лежала в гипсе, двоих спасти не удалось. Гусев и его командиры со специально отобранными людьми отрабатывали до мельчайших деталей эту фантастическую операцию. Когда Николаю захотелось проявить свою храбрость и порядочность, пойти на абордаж в первом эшелоне, возмутились многие. Солдаты и офицеры считали теперь своё место в строю заслуженным.

Коля сделал вид, что смирился и остался на берегу, а сам вернулся, и легко затерялся в черной одежде, с черным лицом, среди таких же черных, как он, коммандос. Фейерверки, ракеты и шутихи, не умолкавшие всю ночь, закончились, бой барабанов стих, а женский хор на берегу затянул нежную, колыбельную песню.

— Пора, — отдал команду Гусев.

Четыре транспорта, выкрашенные сажей, растворились в ночи, направляясь из-за острова в центр гавани, по направлению к броненосцу.

Попутный ветер упрощал задачу. Все, что теперь требовалось от рулевых, — это точно и одновременно причалить к борту «Центуриона». Атака началась за час до рассвета. Гусев шел в авангарде, его транспорт, должен был обогнуть броненосец, и напасть со стороны берега.

Те, кто находился внутри «Центуриона» и не могли уснуть, сначала услышали посторонний глухой стук, затем треск, когда по стальному корпусу броненосца, борт о борт, прошли четыре транспорта. Они остановились, и сразу застучали деревянные трапы, упавшие на палубу. «Собака», что голландская, принятая у нас, что английская dog watch, давно закончилась. В нынешней вахте, в той, что сменилась два часа назад, никому не удалось даже вздремнуть всю ночь. Глаза у всех слипались, а тут ещё дождь, который, казалось, решил сделать передышку на день-другой, снова застучал крупными каплями по палубе. Поэтому нападение дьяволов с черными лицами, в черной одежде, было неожиданным и шокирующим. Никто из моряков не мог поверить в происходящее.

Коммандос даже в темноте легко отличали своих товарищей от английских матросов. В свое время, король Георг II, насмотревшись на одетую амазонкой графиню Бредфорд, ввел такую же, как на ней, форму на флоте. Сочетание синего и белого цветов стало визитной карточкой английских моряков. Штурмовые команды легко захватили палубу, и открыли путь вглубь корабля носильщикам дымовых шашек. Полсотни шашек, весом сорок килограмм каждая, должны были выкурить из помещений броненосца команду. Носильщики были вооружены только револьверами на случай, если их поджидает внутри морская пехота. Они разошлись по трапам, каждый своей дорогой. Перед носильщиком шла тройка штурмовиков, расчищающих ему путь. Казалось, что корабль пуст, и они оказались в замкнутом мирке, слабо освещенном едва горящими лампами и пронизанном гулом и запахом машин. Через мгновение корабль проснулся, загудел, как растревоженный улей, сотнями голосов. Офицеры и матросы заполнили коридоры и трапы. Абсолютное большинство носильщиков бросило дымовые шашки на месте, спеша прорваться назад на палубу за оставшиеся пять секунд. Лишь двум группам повезло пробиться в машинное отделение, к одной из них прибился Николай. Как только три дымовые шашки были сброшены с плеч и зажжены, шестеро штурмовиков и три носильщика полезли вверх по трапу вместе, единой группой. В дыму, с трудом находя дорогу, они сбились с пути. Ни один из штурмовиков никогда раньше не бывал внутри таких больших судов, они растерянно двигались вперед, путаясь в сумасшедшем переплетении труб, вентилей и приборов. Самое страшное, с каждой секундой все труднее было дышать, эти смельчаки впервые узнали страх, они боялись задохнуться в этом стальном мешке.

Николай спускался вместе с той группой, которая сейчас показывала путь наверх. Он понял, что они заплутали, как только наклонный трап сменился на вертикальный. Попав в лабиринт пересекающихся бимсов, полубимсов, пиллерсов и карлингсов, все на мгновение запаниковали. Лишь Николай уловил движение вверху, где на секунду мелькнул свет, и глухо стукнула крышка люка.

— За мной, — крикнул Николай, и побежал к замеченному им трапу.

Коле казалось, что его сердце разорвется от нагрузки, глаза слезились, а легкие горели. Он оторвался от своей команды метров на десять. Когда раздался грохот отбрасываемой крышки, воздух из каземата показался Николаю сладким и необычайно свежим, его, как будто, вышвырнуло наверх, так хотелось дышать полной грудью. Он оказался в каземате первым, и увидел вокруг себя четырех офицеров, готовящих взрыв броненосца. Англичане обернулись на грохот крышки и увидели «негра в черном», направляющего на них крошечный пистолет. Мгновение растянулось в бесконечность, офицеры застыли, воздух стал густым. Николаю показалось, что он видит полет пули, видит её удар в живот неприятного на вид, крупного, рыжего английского офицера, похожего на Чубайса. Тут же картинка рассыпалась, два офицера бросились к Николаю, зажав в руках кортики, а третий стал расстегивать кобуру.

Впервые в жизни долгие ежедневные тренировки принесли Коле реальную пользу. Он разделался с двумя англичанами легко, всего двумя ударами. Те упали, скуля, потеряв весь свой лоск, уверенность и превосходство.

Николай поднял свой взгляд на третьего офицера, и приказал ему поднять руки. Тот повиновался, но что-то в позе англичанина насторожило Колю, пистолет выстрелил сам собой, дважды подряд. Только когда офицер упал, Николай заметил покатившийся по полу кортик.

Вторым из люка показался знакомый по совместным тренировкам казачок. Невысокого роста, молоденький, жилистый и выносливый, он дышал свободно, и не щурился, будто дым для него не помеха, ни легким, ни глазам.