Как закалялась сталь - 2057. Том 4 - Елизавета Огнелис
Через неделю человечество, которое при высадке оказалось абсолютно голым – обзавелось травяной одеждой. Охотники поголовно к концу первого месяца получили кожаную обувь, благо зверья хватало. Хищники были обречены с первых минут, как только людские орды высадились на поверхность. Всех этих саблезубых тигров, пещерных медведей и седогривых волков уничтожили ко второму месяцу, чуть ли не руками, на всех освоенных территориях. Не считаясь ни с какими жертвами. К третьему месяцу шалаши поселений стали сменяться домиками – из деревьев, а чаще из глины. Появились первые кузницы, в которых некоторое время работали каменным инструментом. Через полгода на планете стали появляться невиданные ранее места, где земля была словно вывернута наружу. Люди начали пахать землю. Пока лопатами, или впрягаясь в самодельные плуги сами.
Через год в колонии начали появляться болезни. Против здешних бактерий и вирусов у людей не было иммунитета. Первая же эпидемия болезни, названная впоследствии «потливой горячкой» - унесла жизни каждого десятого. Никакие сделанные ранее прививки почти не помогали. Микрофлора и вообще микромир планеты был совершенно другой. Если с небольшими царапинами человеческий организм еще справлялся, то серьезные раны практически всегда означали смерть.
Экипаж Терры с тревогой следил за человечеством внизу, не в силах с ними связаться, не имея возможности передать ничего – ни информации, ни тем более, каких-то материалов или технологий. В разряженных слоях атмосферы, в двадцати пяти километрах от поверхности висели десятки октокоптеров – старых, боевых и надежных машинок, сейчас оснащенные мощнейшей оптикой. Которая при желании позволяла наблюдать на планете даже передвижение муравьев по муравейнику. Но человеческая активность не была похожа на муравейники. Скорее колонии напоминали страшные пятна, которые медленно расползались по окрестностям планеты.
Вот и сейчас, в верхней части Терры, которую по привычке называли «капитанской рубкой», несколько десятков существ с тревогой всматривались в экраны, которые занимали почти все стены. Здесь находилась и Кирато, вместе с Сабриной. Несколько линий столов, на каждом из которых стоял визуальный экран. Несколько десятков людей, которые внимательно вглядывались в эти полупрозрачные экраны. Непрерывный гул голосов. Экипаж Терры внимательно наблюдал за колонистами. С тревогой разносились данные, в основном о количестве погибших.
- Поселение три-ноль-пять. За ночь от болезни умерло порядка ста человек. Увеличение количеств могил на сто семнадцать единиц. По всей видимости неизвестный вирус, поразивший пять дней назад селения три-ноль-четыре. Симптомы схожие. Уровень выживаемости – порядка сорока процентов…, - бормотал чей-то голос.
Сабрина, которая на протяжении четырехсот лет полета практически не изменилась, так и оставалась для всех тридцатилетней красивой женщиной, сидела рядом с Кирато, прижав ладони к щекам. Было видно, как она переживает. Несомненно, в ней боролись два сильных чувства. С одной стороны она изо всех сил хотела помочь тем, кто внизу… а с другой стороны она понимала, что как только прибудет туда – то ее способность станет бесполезной. По крайней мере, визуальные наблюдения за людьми свидетельствовали, что человечество потеряло все способности, приобретенные на Терре. Никто не мог летать, метать молнии или огненные шары. Никакого управления материями и энергиями. По всей видимости, даже иммунитет людей был «обнулен».
Оставалось только сидеть и смотреть.
В основном в капитанской рубке сейчас присутствовали существа, очень похожие на обычных людей. Хотя пытливый взгляд сразу бы нашел отличия. Девушка в компьютерном кресле рядом с Кирато имела парочку острых ушей. Один из мужчин, особенно выделявшийся ростом, вместо обычных рук орудовал чем-то, более похожим на многофункциональные манипуляторы. Другой так и вообще казался вылитым из железа. В полумраке мелькнули кроваво-красные глаза – их обладательница явно видела больше, чем положено человеку. Рядом с ней сидела еще девушка, тонка и гибкая, покрытая короткой, но очень густой темно-коричневой шерстью. Люди, которые остались на Терре, совершенно не стеснялись трансформировать свои тела, приспосабливая их к мирам, в которых они жили.
Из всех преждних жилых кластеров остался только один, отделенный от бывшего Тринадцатого едва видимой прозрачной стеной. Через эту стену могли пройти только те, кому стукнуло тридцать. Здесь все было по прежнему – прямоугольные коробки многоквартирных домов. Ровные дороги, детские площадки, шпили небоскребов, машины, с колесами и на гравитационной подушке. Но там, за зыбким прозрачным маревом, угадывались бескрайние равнины и виднелись горы с белыми верхушками. Там текли реки, впадавшие в бескрайние океаны. По воздуху плавали острова-скалы, вздымались холмистые леса и далекие грозы яростно ворчали, рассекая небо нитями ослепительных молний.
Там можно было выбрать азимут и идти, годами и десятилетиями, восхищаясь и ужасаясь, едва выживая в буйстве живой и неживой природы. Город был словно центр, надежный оплот и остров в этом безумии. Сабрина однажды спросила Кирато, как именно существуют эти миры.
- Это словно страницы книги, - ответил тогда гигант. – Страница энциклопедии, на которой описан один мир. Только он не описан, а существует. Можно попасть в другой мир, если закончишь читать страницу. Можно просто раскрыть наугад. Если очень упрощенно – то это именно так…
Был еще один вопрос, который Сабрина пыталась задать отцу уже много лет, но каждый раз опасалась. Может, это было бестактно? Да и непонятно, как отреагирует это существо. Может, даже не удостоит ответа? И вот сейчас, спустя полтора года после того, как они прибыли к месту назначения, она решилась.
- Кирато, - Сабрина обратилась так, потому что знала, что существо рядом с ней - давно уже не тот Марат Нечаев, которого она привыкла называть своим отцом.
- Кирато, а что ты чувствуешь?
Маленькая девочка, на голову ниже Сабрины - уставилась на нее своими черными бездонными глазищами, в которых можно было утонуть безвозвратно.
- Что ты чувствуешь, когда соединяешься с новым человеком?
- Ничего особенного, - вдруг быстро и звонко отозвалась Кирато. - Это как проживаешь еще одну жизнь. Быстро, за секунду. С момента первых прикосновений матери. Чувствуешь радость, которую когда то испытывал. Горе, которое настигло. Стыд, смущение, ситуации, в которых они возникли - это все в тебе. Все, до самого конца. До времени тяжелых раздумий. Потом возвращаешься, и живешь дальше. И еще…
Кирато после ответа снова перевела взгляд на панораму, состоящую из сотен экранов, на которых люди примитивными орудиями в руках строили дома, пряли шерсть, охотились, копали, плавили медь и железо. Высадка
