Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)
Генерал послал радиограмму в Ставку. На следующий день поступил приказ: наступать на город.
Он смотрел, как обезумевшие от волнения жрецы покидают вокзал, расположенный под цитаделью. В конце концов пришлось разубеждать их в необходимости обезглавливающего удара. «Давайте я пока испробую другие средства», – предложил он.
Они не понимали друг друга.
Глядя на то, сколько территории они потеряли и сколько у них осталось, жрецы думали, что для них все кончено. Глядя на свои относительно целые дивизии, на свежие части, на элитные отряды – все они занимали точно выверенные позиции и были готовы ударить по растянувшейся, усталой армии противника, – он думал, что Империи настал конец.
Поезд тронулся, и он, не в силах сдержаться, весело помахал им. Лучше, если великие жрецы не будут ему мешать, сделав своей резиденцией один из великих монастырей на соседней горной гряде. Он побежал назад в картохранилище – проверить, как обстоят дела.
Он дождался, когда три неприятельские дивизии пройдут через перевал, а потом велел частям, занимавшим его раньше – те большей частью отошли в близлежащие леса, а вовсе не бежали, – выдвинуться на прежние позиции. Город и цитадель подверглись бомбовым ударам, хотя и не сильно пострадали: истребители Гегемонархии сбили большинство бомбардировщиков. И наконец началось контрнаступление. Сначала он ввел в бой элитные части, потом все остальные. Авиация первые несколько дней действовала против коммуникаций противника, а потом переключилась на передовые позиции. Армия Империи дрогнула, фронт подался, напоминая поток воды, который вот-вот готов хлынуть через плотину – через горную цепь, – но так и остановился на стадии «вот-вот», не считая одного узкого места; но и этот узкий ручеек пересыхал, хотя пока что тек к городу через перевал, леса и поля, устремляясь к ослепительной цели – к победе, на которую Империя все еще надеялась. Потом фронт стал откатываться назад: солдаты слишком устали, боеприпасы и топливо поступали с перебоями.
Перевалы остались за Гегемонархией, ее войска стали понемногу теснить противника, и имперским солдатам могло показаться, что они вечно вынуждены сражаться в предгорьях, то наступая, то отступая. Но если наступление было тяжелой и опасной работой, то отступление – легкой прогулкой.
Отходившие части противника оставляли долину за долиной. Он приказал продолжать контрнаступление. Жрецы слали ему телеграммы, требуя выделить больше сил для остановки двух вражеских дивизий, продвигавшихся к столице, но он не обращал на это внимания. Остатки двух потрепанных дивизий не стоили даже одной полноценной, и к тому же имперцы продолжали нести потери. Возможно, они смогли бы прорваться в город, но что потом? Он был бы не против лично принять их капитуляцию.
Дожди поливали противоположные склоны гор, и истощенным войскам Империи приходилось брести через залитые водой леса. Имперская авиация из-за плохой погоды редко поднималась с аэродромов: самолеты Гегемонархии безнаказанно бомбили и обстреливали их.
Люди бежали в город. Неподалеку шли артиллерийские дуэли. Остатки двух дивизий, пробившихся через горы, отчаянно сражались на пути к своей цели. В долинах по ту сторону гор остальная часть имперской армии отступала со всех ног. В провинции Шенастри несколько дивизий оказались в котле, позади них было болото, и солдаты принялись массово сдаваться в плен.
Власти Империи дали знать о своем желании заключить мир в тот день, когда остатки двух дивизий вошли в Бальзейт. В них насчитывалось с дюжину танков и около тысячи бойцов; артиллерию пришлось бросить, поскольку боеприпасы кончились. Несколько тысяч человек, оставшихся в городе, искали спасения на громадном плацу перед цитаделью. Он наблюдал издалека, как поток беженцев течет через ворота в высоких городских стенах.
Вообще-то, он собирался в этот день оставить цитадель, на чем уже несколько дней настаивали жрецы; почти все чины генерального штаба уже покинули твердыню. Но теперь у него на руках имелось расшифрованное послание от двора Империи, полученное только что. К тому же две дивизии Гегемонархии спешили с гор на помощь городу.
Он отправил радиограмму жрецам. Те решили согласиться на перемирие. Боевые действия должны были прекратиться немедленно, при условии, что имперская армия отойдет на позиции, которые занимала до начала войны. Последовало еще несколько радиограмм с той и с другой стороны. Он предоставил разбираться с этим жрецам и имперскому двору, а сам снял форму и, впервые после прилета на планету одевшись в штатское, отправился в одну из высоких башен, прихватив полевой бинокль. Вдалеке по улицам ползли крохотные жучки – танки противника. Ворота цитадели были закрыты.
В полдень перемирие вступило в силу. Усталые солдаты Империи, что остановились у стен крепости, разместились в ближайших барах и гостиницах.
Он стоял в длинной галерее, лицом к свету. Теплый ветерок слегка вздымал вокруг него высокие белые шторы, ерошил его длинные черные волосы. Руки его были сцеплены за спиной, и выглядел он задумчивым. Безмолвное, чуть подернутое облачками небо над горами – за крепостью и городом – проливало на его лицо бесцветный, всепроникающий свет. В своих простых темных одеждах он казался чем-то неодушевленным – статуей или трупом, прислоненным к крепостной стене, чтобы обмануть врага.
– Закалве?
Он повернулся, и глаза его расширились от удивления.
– Скаффен-Амтискав?! Вот неожиданная честь! Сма стала выпускать вас одного? Или она тоже поблизости?
Он кинул взгляд вдоль галереи цитадели.
– Добрый день, Чераденин, – поздоровался автономник, подплывая к нему. – Госпожа Сма в модуле, летит сюда.
– Как поживает Диз? – Он сел на скамеечку у стены, лицом к длинной веренице окон за белыми шторами. – Какие новости?
– Кажется, в основном хорошие. – Скаффен-Амтискав остановился напротив его лица. – Господин Бейчи направляется к орбиталищам Импрена, где должна состояться встреча лидеров двух главных противоборствующих сторон внутри Скопления. Похоже, опасность войны уменьшается.
Он сцепил руки на затылке и откинулся назад.
– Разве все это не замечательно? Мир здесь, мир там. – Склонив голову и прищурившись, он взглянул на автономника. – Однако что-то вы не светитесь от радости и счастья, автономник. Осмелюсь утверждать, что вид у вас довольно мрачный. Что случилось? Садятся аккумуляторы?
Машина помолчала секунду-другую, потом сказала:
– Модуль госпожи Сма вот-вот должен совершить посадку. Поднимемся на крышу?
Несколько мгновений он недоуменно смотрел на автономника, потом кивнул, проворно встал и, хлопнув в ладоши, показал перед собой:
– Конечно. Идемте.
Они направились в его апартаменты. У Сма вид тоже был довольно подавленным. Он-то ожидал, что ее будут переполнять радостные эмоции, поскольку война в Скоплении, похоже, отменялась.
– Что случилось, Диз? – спросил он, наполняя ее стакан.
Сма ходила взад-вперед перед окном с закрытыми ставнями, держа в руке стакан, хотя выпивка, казалось, мало ее заботила. Затем она повернулась к нему. На ее длинном, овальном лице застыло выражение… впрочем, он не был уверен. Но от дурного предчувствия все внутри сжалось.
– Тебе придется убраться отсюда, Чераденин, – сказала она.
– Убраться? Когда?
– Сейчас. Сегодня. Не позже чем завтра утром.
Он посмотрел на нее недоуменно, потом рассмеялся.
– Ну хорошо, признаюсь – мальчики уже начали мне нравиться, но…
– Я серьезно, Чераденин, – перебила его Сма. – Ты должен убраться отсюда.
Он покачал головой:
– Не могу. Нет никаких гарантий, что перемирие не нарушится. Тогда я буду им нужен.
– Перемирие нарушится, – сказала Сма, не глядя на него. – По крайней мере, с одной стороны.
Она поставила стакан на полку.
– Что? – Он посмотрел на автономника: тот всячески демонстрировал свою непричастность к происходящему. – Дизиэт, что ты говоришь?
– Закалве, – проговорила она, быстро моргая и заставляя себя смотреть на него. – Заключена сделка, и теперь ты должен покинуть планету.
Он уставился на нее.
– Что еще за сделка, Диз? – тихо спросил он.
– Ну, была тут одна договоренность… Гуманисты оказывали незначительную помощь Империи, – объяснила она, затем дошла до стены, повернулась и продолжила говорить, но не с ним, а с плитками пола и ковром. – Они… дали гарантии относительно развития событий на планете. И вся эта хрупкая договоренность держалась на том условии, что Империя одерживает победу.
Сма замолчала, посмотрела на автономника и снова отвернулась.
– И все к тому шло… до недавнего времени, – заключила она.
– Значит, – размеренно сказал он, отставляя в сторону стакан и садясь на высокое, вроде трона, кресло, – я тут все испортил? Обрек Империю на поражение?
