Колыбельная ведьм. Скриптум Первый - Влада Владимировна Мишина
Мне всё ещё казалось невероятным, что Вивьен могла испытывать к Тадди какие-то чувства помимо дружеских. Но, несмотря на свою открытость, она всегда хорошо умела не показывать истинные эмоции.
«Разве теперь это имеет значение?»
– Для неё, скорее всего, имеет. И теперь ты знаешь, что, возможно, ещё один человек разделяет чуть больше твоей боли от смерти Тадеуша.
Размышляя обо всём, что узнала за последние несколько часов, я медленно шла в сторону Руга Веккиа, намереваясь проведать Адриана. Дом с мезонином после очищения от проклятия преобразился в лучшую сторону. Внутри больше не царил холод, а вместо запаха сырости на лестнице, ведущей к квартире поэта, пахло какой-то выпечкой.
Адриан открыл дверь после первого же стука и, увидев меня, с немного удивлённой улыбкой поздоровался:
– Синьорина Эстер! Добрый вечер.
Он выглядел уставшим, но здоровым, отчего я ощутила искренний прилив радости.
– Вы в порядке!
После секундного раздумья Адриан молча схватил меня за плечи, сжимая в крепких и неожиданных объятиях.
– О… – пробормотала я, неловко застывая.
– Вы – моя спасительница! – почти сразу отступив, он смущённо потёр шею. – Хм, простите. Я забылся.
– Ничего, – улыбнулась я, понимая, что его порыв не нёс никакого подтекста.
– Как вы узнали о том, что меня отпустили? – спросил Адриан.
– Это не так важно… Я просто хотела проверить, что с вами всё хорошо.
– Абсолютно хорошо благодаря вам, – снова улыбнулся он.
Повисла недолгая пауза, и сразу на ней мы заговорили одновременно:
– Я, наверное, пойду… – пробормотала я.
– Не хотите зайти?.. – спросил Адриан и поспешно добавил: – Кровь с потолка я стёр!
При воспоминании о диалоге про кровь на потолке с Персивалем накануне из горла вырвался совсем не элегантный смех, и я поспешно зажала рот ладонью.
– Я что-то не то сказал? – смутился поэт.
– Нет-нет! Я просто действительно рада, что у вас всё в порядке, и не откажусь от чашечки чая.
– Боюсь, у меня есть только кофе. – При упоминании о чае Адриан поморщился, как истинный итальянец.
– Кофе я тоже уважаю, – с ухмылкой ответила я.
* * *
Квартиру поэта я покинула, когда уже стемнело. Кофе на ночь мы всё-таки пить не стали и обошлись тёплым молоком с печеньем. К сожалению, во время беседы и проверки магией я убедилась в том, что Ричард говорил правду: Адриан не помнил личность дарителя пера и не мог описать даже момент, когда подарок был ему вручён.
Несмотря на отсутствие новой информации, беседа и прощание с Адрианом были лёгкими и приятными. Одной тревогой, хотя бы за судьбу поэта, стало меньше.
Я отказалась от его сопровождения, решив, что по пути до Академии хочу побыть наедине с собственными мыслями и с фамильяром, разумеется.
– Милый юноша, – сказал Персиваль, когда мы вышли на улицу.
«И талантливый, – добавила я. – Надеюсь, у него всё будет хорошо».
В отдалении была слышна извечная молитва из собора Первозданного. Раньше я не обращала на неё внимания. Хор голосов стал привычным гулом – одним из тысяч звуков Венеции. Но после посещения церкви с Леаной эта чужая музыка для меня изменились: она притягивала, как что-то запретное, и одновременно приносила покой, как мантра.
Видимо, музыка всё-таки была неким гипнозом, иначе объяснить своё решение я не могла.
– Что ты делаешь? – спросил Персиваль, когда я свернула в переулок, ведущий прочь от Академии.
«Иду в стан врага».
– Зачем?
«Послушать музыку».
– Я смотрю, слова Ворона про опасности для ведающих тебе в одно ухо влетели, а в другое вылетели… – недовольно фыркнул фамильяр.
«Слушай, никто не будет убивать меня в храме. Более того, я же не пошла в город в профессорской форме, а значит, никто не знает, что я ведающая. Мне хочется понять… откуда берётся ненависть, – сказала я, попробовав подобрать слова для описания своего порыва. – Вера в Первозданного строится на милосердии и всепрощении. Почему же верующие в Него так выделяют ведающих?.. Если когда-то мне не удалось найти ответ в Творении Первозданного, то, возможно, он скрывается в его храме».
Персиваль больше ничего не сказал, позволив мне самой совершить ошибку.
На этот раз в соборе Святого Марка было пусто, что неудивительно для столь позднего часа. Некоторые из свечей по-прежнему горели. Хор пел на галерее, и из центрального нефа его не было видно. Вслушиваясь в пение, я неуверенно прошла вперёд и села на один из последних рядов скамеек.
«Действительно красивые звуки», – думала я, прикрыв глаза.
– Гимны в честь Гекаты лучше, – возразил Персиваль.
«Это бесспорно. Жаль, что их поют только несколько раз в год. А здесь звучание не прекращается».
– Представь, как болит голова у священников, служащих в этом храме!
Я тихо рассмеялась, не открывая глаз.
– Молитва, вызывающая искренний смех, должна быть прекрасной, – глубокий мужской голос, уже знакомый мне, разбил очарование музыки.
Даже не разбил – поглотил, перетянув всё внимание на себя. Резко открыв глаза, я увидела священника, севшего на несколько рядов впереди меня. Он не обернулся, говоря со мной. Не показал лицо, которое я лишь мельком видела в тени исповедальни. Всё, что мне было видно, – это мужественная линия плеч и собранные в длинный аккуратный хвост светлые волосы.
Сомнений в том, что передо мной был тот самый слуга Ордена, который выслушивал мою исповедь, не было. Такой голос я не смогла бы забыть.
– Я снова прервал ваше общение с Ним? – с тихой усмешкой спросил священник.
«Что ему от меня нужно?..» Решив не испытывать судьбу во второй раз, я быстро сказала:
– Нет, я уже собиралась уходить.
– Подожди, ты же хотела узнать ответ на какой-то вопрос про этого Первозданного, – внезапно раздался в голове голос Персиваля. – Может быть, тот, кто ему служит, как раз и объяснит всё.
«Или выгонит прочь, если как-то узнает, что я ведьма».
– Ты сама сказала, что в храме за тобой никто не погонится с факелами. Да, обстановка накалена, но девочка Леана спокойно тут молилась.
«Тебе что, самому любопытно?» – с подозрением подумала я.
– Честно говоря, да, – признался фамильяр, впервые точно доказывая, что у нас был один мозг на двоих.
– Так вы не уходите? – напомнил о себе священник.
Я глубоко вздохнула, собираясь с силами.
– Нет, не ухожу. Я пришла сюда за ответами и пока не получила их.
– Быть может, я смогу помочь?
– Меня интересуют Его милосердие и прощение.
– Вы совершили какой-то грех? – спокойно поинтересовался священник.
«Если верить Ордену, то я совершила грех, родившись», – мысленно съязвила я, но вслух,
