Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
А тем временем на зюйде режут волны «могучие старики» адмирала Форбса. Им хватит работы добивать подранков. Еще не вечер! Есть время поквитаться за «Худ» и «Шропшир». На планах контр-адмирала поставило жирный крест радио с «Илластриеса». Русские добрались и до авианосцев. «Корейджес» тонет. «Илластриес» поймал торпеду и исправляет крен перекачкой балласта.
Через несколько минут пришел второй доклад Лайонелла Уэллса: у русских потоплены линкор и авианосец. Второй авианосец поврежден. Правда, потери среди пилотов ужасны. Половина не вернулась из боя.
Удар можно повторить не раньше, чем через четыре часа. Командующий авианосной эскадрой перестраховывался, он хотел дать хоть немного отдыха своим людям между вылетами. Его можно было понять. Прямо на глазах Лайонелла Уэллса сгорели истребители воздушного патруля. Их задавили массой.
Проклятые русские пришли как черная туча. Патруль погиб достойно. Истребители даже не пытались прорваться к пикировщикам, не успели. «Сапсаны» атаковали первыми. Их слишком много. Небо закрыл стальной шторм. А тем временем на корабли обрушились пикировщики и торпедоносцы, и уже некому было встать у них на пути.
Тревога, как всегда, прозвучала неожиданно. Взвыли сирены, палубы под ногами содрогнулись от разгоняющихся турбин. Сигнал еще не стих, а штабс-капитан Оффенберг уже бежал по трапам на авиационный мостик. В ангарах и на палубах засуетились механики, палубная команда выкатывала самолеты на стартовые позиции. Отдыхавшие в каютах и кубриках летчики и штурманы неслись по коридорам, застегивая комбинезоны на ходу.
Постепенно хаос упорядочился. Офицеры и унтера наводили порядок. Авиарубка разродилась дробью приказов и распоряжений. Первыми к вылету готовили торпедоносцы и штурмовики. Стоящие на палубе истребители перекатывали к корме и правому борту, освобождая место для ударных машин.
Люди работали быстро. Фон Кербер по громкой связи обратился к команде с просьбой: «Сделать все как надо». Жизнь огромного авианосца и всей эскадры зависела от темпа взлета самолетов.
Первыми от настила оторвались два «Рижанина». Нелепые бипланы с торпедами под брюхом сразу легли на курс. Слаженная команда авианосца справилась с работой всего за полчаса. Последними взлетели истребители. Они сразу разобрались по звеньям и эскадрильям, и взяли курс на зюйд-ост. Туда, куда за горизонт уходили стаи пикировщиков.
Все как на учениях. Мотор прогрет. Сигнальщик машет флагом. Машина снимается с тормоза и сразу рвется вперед. Сектор газа вперед. Стремительный разгон. Сразу плавный набор высоты. Вокруг грозная красота боевой эскадры. Ветер срывает с волн пенные гребни. Светит солнце. Над головой четкие построения ударных звеньев.
— «Дюжина», «девятка», идем, — звучит в динамиках уверенный голос ведущего. — «Девятка», догоняй.
Оглядевшись по сторонам Кирилл восхищенно присвистнул: все небо в самолетах! «Воротынский» уже отворачивал на походный курс. С громады «Наварина» один за другим, как снаряды из зенитки срывались крылатые машины. Завораживающее зрелище. Сколько нас! А ведь на палубах еще осталась половина истребителей. Это десятки стремительных стальных птиц. Грозная будоражащая кровь картина крылатых ангелов с бомбами и пулеметами. Поэтическое сравнение, конечно. Сталь слишком тяжелый материал. Современные самолеты делают из дюраля.
Эскадрилья растянулась широким фронтом. Высота шесть тысяч метров. Истребители догнали ушедших первыми штурмовиков и торпедоносцев. Далеко внизу над самыми волнами идут «Плетенки», держатся плотным строем. Две эскадрильи «Бакланов» забирают левее. А вон чуть ниже и справа еще истребители. Даже на такой дистанции можно разглядеть голубые кресты на килях и молнии на крыльях. Впрочем, силуэты даже спьяну не перепутать. Отличия бросаются в глаза.
По планам авиационного штаба все должны одновременно выйти к вражеской эскадре. Получится ли? Случайности на войне решают слишком многое. Можем ведь и разминуться, потерять минуты. Как бы облака не помешали.
— Говорит Оффенберг. Держать курс. Доворот на пять градусов.
— «Девятка» прикрывать мой хвост. «Дюжине» разрешаю атаковать самостоятельно. Далеко не отрываться, — звучит злой задорный голос Арсения Нирода.
Хорошо. Кирилл, довольно ухмыляется. Такое дозволение дорого стоит. Но пока держимся справа от лидера. Впереди по курсу появляются темные точки самолетов, у горизонта дымы. Вот они!
— Атакую! Все за мной! — чей-то возглас в эфире.
Уже не важно. Слева идет третья эскадрилья, а позади на полкилометра ниже держатся ребята с «Воротынского». Где-то рядом еще должны быть «наваринцы».
Поднятые по тревоги британские истребители буквально смело и вбило в волны стальной метлой двух эскадрилий «Сапсанов». Бой занял считанные минуты. Русские смело навязывали драку на вертикали, набрасывались звеном на одиночку, быстро разрывали дистанцию и атаковали снова. Противостоять такому натиску «Фульмары» патруля не могли.
Кирилл потерял ведущего на первом же вираже. Не теряя времени, увязался за несуразным двухместным самолетом с пулеметным блистером за кабиной. Попытался зайти снизу, но англичанин резко отвернул и попал под стремительную атаку «Сапсана» с эмблемой «Воротынского» на фюзеляже. Соратник длинной очередью вспорол британца по всей длине, через кабину и до мотора.
Никифоров ушел на верхний горизонт, выровнял машину и огляделся по сторонам. Кругом только наши. Стремительные прилизанные истребители с андреевскими флагами на килях и бежевыми молниями на плоскостях. Внизу три авианосца, эсминцы, крейсера. Британцы ведут суматошный огонь. В небе вспухают грязные кляксы разрывов.
С запада накатываются торпедоносцы. «Рижане» идут отдельными тройками и четверками, разорванным фронтом, как морской прибой. Этот стальной шквал не остановить. Эскадрилья пикировщиков заходит на противника с кормы. На этот раз у наших почти все получилось. Совместная атака с разных высот. «Бакланы» прошли сквозь заградительный огонь и свалились в пике. Машины одна за другой серо-голубыми каплями падали на корабль.
Англичане били по торпедоносцам. Фонтаны вырастали перед, за и между хрупкими машинами. Бипланы шли как заговоренные над самыми гребнями волн. Стало страшно за ребят в кабинах этих машин. Случись что, даже выпрыгнуть не успеют.
Когда Кирилл перевел взгляд на «Корейджес», над кораблем поднималось черное облако. У бортов оседали чудовищные белые кусты воды с пеной. Зенитный огонь стих. Оборвались огненные строчки трассеров.
Минута. Нет, меньше. Торпедоносцы отвернули с курса. Кто с набором высоты перемахнул через корабли, прошел над самыми трубами и мачтами. Кто закрутил лихой вираж, почти коснувшись крылом гребней. К авианосцу побежали белые следы торпед.
От удара ниже пояса корабль качнуло, швырнуло на борт. Следом второй взрыв и сразу третий. Остальные торпеды прошли мимо. Несчастный «Корейджес» держал удар. Бывший линейный крейсер строили хорошо. Броневой пояс и були ослабили силу двух взрывов. Но самая последняя торпеда ударила под винты. Взрыв погнул валы, заклинил рули.
Три бронебойные бомбы прошили все палубы как бумагу и разорвались глубоко в трюмах. Вспыхнул бензин из разорванных трубопроводов. Авианосец принял бой с пустыми ангарами, но и без того там было чему гореть. Пламя с ревом вырывалось из пробоин в палубе и провалов лифтов. А сквозь рваные дыры в днище поступала вода. Корабль тонул и горел одновременно.
— «Дюжина» не зевать!
— Есть. Не зевать, — на автомате откликнулся Кирилл.
Его эскадрилья почти в полном составе собиралась в круг к норду от англичан. Торпедоносцы и пикировщики уходили в сопровождении «воротынцев». Они сделали свое дело. Один авианосец кренился на левый борт и горел. Второй садился носом. С высоты хорошо был виден взрыв торпеды у борта. Силы тротиловой начинки восемнадцатидюймового «угря» хватило, чтоб тряхнуть корабль в 25 тысяч тонн, как рыбацкую лодку на буруне.
