Комбриг - Владислав Николаевич Конюшевский
Ну а после этого разговор уже пошел без самодурских начальственных взбрыков. Причем мне даже извиниться пришлось, так как Келлер приволок сюда взвод курсантов вовсе не для того, чтобы мы им проездные выправили. Нет, он хотел, чтобы они влились в третий Херсонский корпус Березовского, осуществляя оборону губернии от петлюровцев. Точнее – вначале они собирались идти к Деникину. Но был большой риск, что через слоеный пирог из петлюровцев, красноармейцев Пархоменко, черногвардейцев Махно и кучу обычных крестьянских отрядов «самообороны» большой группой не пройдут. Уж очень там все бурлило, невзирая на холодное время года. Поэтому решили сразу двигать южнее (там пока было тихо), невзирая на наличие бригады морской пехоты. Но как оказалось, бригада-то сидела тихо, зато ее дозоры и патрули намертво перекрывали все возможные пути движения. И чтобы не нарваться на неприятности, беглецы затаились в доме у знакомого помещика. Но наслушавшись от управляющего усадьбой о новой политике большевиков, которые даже Деникина смогли перетянуть на свою сторону, Келлер решил переговорить с лично знакомым ему Санниковым и прояснить информацию из первых уст. Поэтому вчера вечером пришел к «голове» домой. А узнав, что к чему (и поняв, что страшный Чур его сразу хватать не станет), решил переговорить со мной. Уже вполне официально. Вот и поговорили. Как результат – убитое полукресло, павший от ран стул и взвод вооруженных юнкеров, готовых влиться в гарнизон обороны города.
Ну да… будь я среднестатистическим революционером от семнадцатого года, генерал бы меня просто загрыз. Вернее, никаких дел не стал бы иметь. А тут ему всю ночь Санников рассказывал, чем нынешние большевики-жилинцы отличаются от остальных, внеся тем самым окончательный раздрай в прямую душу старого вояки. И я даже не удивлялся тому, что буквально вчера этот человек собирался насмерть воевать с красными, а сегодня уже передает (считай под их командование) последних своих людей. Время такое.
Да и мы тоже стараемся вести себя в соответствии с новой парадигмой. Воздействуя тем самым не только на тех, с кем хоть как-то контактируем, но и посредством листовок, агитации и просто слухов, бьем по большим площадям. И как результат – после возвращения Жилина во власть буржуазно-демократические силы так и не смогли собрать достаточно вменяемый кулак для того, чтобы противостоять Советам. Разумеется, были и есть отдельные очаги сопротивления, но все познается в сравнении. И тот же Краснов, со своими упертыми словно ослы казачками, это просто мелочь по сравнению с Деникиным образца нашего девятнадцатого года.
А так и норовящий слиться Колчак? Блин, по-моему, если бы не агенты Седого в его окружении, адмирал бы уже свалил или обратно в Японию, или сразу к своим любимым англичанам. А он нам нужен. Нужен хотя бы для того, чтобы сибиряки (которые очень даже себе на уме) почувствовали разницу в подходах. Ведь в конце концов кто как не они должны стать героями песни, где «Партизанские отряды занимали города». А без Колчака то болото еще очень долго вхолостую булькать будет. Так что зверствовать ему, конечно, никто не даст, но там и простого либерально-демократического правления вполне хватит, чтобы люди в леса стали уходить.
А самое смешное, что наиболее неприкаянным во всей этой российской революционной сваре оказались именно монархисты. Они никому не были нужны. Вообще. Ни красным, ни белым, ни зеленым, ни уж тем более самым разнообразным националистам. Более того – совершенно все их считали крайне деструктивными элементами и всячески гнобили. Кто словесно, а кто и пулей.
Наверное, поэтому, когда я спросил у Келлера, куда тот собирается дальше, генерал, опустив плечи, признался:
– Раньше хотел предложить свои знания и умения Антону Ивановичу. Но теперь даже не знаю… – а потом, вскинув голову, улыбнулся: – Но что-нибудь обязательно придумаю! Лейб-гвардеец нигде не пропадет!
Ну а мне вдруг стало просто жалко этого одинокого старика, поэтому предложил:
– А вы и езжайте к Деникину. Или сразу в Москву, и там уже его дождитесь. Уж «первой шашке России» место всегда найдется. А я поспособствую…
И вот тут внезапно вылезло то, что и называется классовой неприязнью. Граф, герой нескольких войн (включая аж русско-турецкую), награжденный двумя офицерскими «Георгиями», красавец рубака, при виде которого «хруст французской булки» прямо-таки гремел в ушах, поджав губы, честно ответил:
– Не поймите меня превратно, господин Сварогов, но признаюсь – меня с души воротит от общения с охамевшим быдлом. И опасаюсь, что попав в их окружение, могу не сдержаться. А не все «товарищи» обладают вашей ловкостью… Так что – увольте.
Мне осталось лишь развести руками. Ну да что тут еще поделать? И человек вроде нормальный, но вот привычки и воспитание довлеют. А сколько еще их таких на просторах страны, кого «с души воротит» от общения с собственным народом? Тех, кто просто не может осознать, что все привилегии закончились и теперь надо именно учиться быть равными. Что кланяться в пояс и шапки ломать только из-за того, что он занимает более высокую строчку в Табели о рангах, уже никто не будет. Тысячи? Десятки тысяч? И если они не сумеют себя в этом консерватизме сломать, то светит человеку либо могилка на родной земле, либо безрадостное существование за границей.
Одно радует, что далеко не все столь «твердокаменны», как Келлер, и мы с ними вполне находим общий язык. Так что меня куда больше заботит азартная прыть целых полчищ разнообразных «революционеров», которые так и норовят влезть и испортить игру. Ну да ничего. Жилинцев с каждым днем становится все больше, и реагируем мы на смутьянов с завидной, вызывающей у них оторопь реакцией. Так что справимся.
* * *А еще через день ко мне пришел странно подхихикивающий Сталин. Я грузина в таком состоянии еще никогда не видел, поэтому настороженно поинтересовался:
– Чему это ты так радуешься?
Тот, держа в одной руке бланк радио, а в другой какую-то украшенную печатями бумагу, положил их на стол передо мной:
– Ти толко посмотры, как интэрэсно совпало. Вот это, – он указал на бланк, – постановление СНК об объявлении Совэтской власти в Хэрсонской губэрнии. А вот это, – пододвинув ближе бумагу, – коллэктивное обращэние граждан города и городского собрания Одессы о просбэ взять власть в свои руки. Что скажэшь?
Я, улыбаясь, лишь плечами пожал:
– А что тут говорить? Похоже, мне перед Санниковым извиняться придется. Ему ведь обещалось, что мы здесь ненадолго, а оно вон как вышло.
Иосиф Виссарионович тоже усмехнулся:
– Он уже в курсе. И, по-моему, даже рад этому. Вэд дэ-факто он тут с самого твоего прихода исполнал чисто дэкоративные функции, направленные лишь на поддэржку функционированыя служб города.
– Все равно. Приличия никто не отменял, а вежливость это такая штука, которая ничего
