Самый лучший пионер: Том второй - Павел Смолин
— Давно чувствую, Сережка, — вздохнул Андропов. — Но ничего уже не поделаешь, так кому лучше будет от моей кислой рожи? — подмигнул.
— Приятно когда целый Генсек цитирует! — одобрил я. — Но ты не переживай: я тоже авансов нахватал больше, чем хотел — за меня целый Брежнев жизнь положил, третья пуля-то прямо сюда, говорят, войти была должна, — указал себе на сердце. — Но Леонид Ильич не дал.
— Себя-то не вини! — неожиданно рявкнул Андропов. — Что за чушь себе в голову вбил? «Отслужу», «Родина за меня заплатила!»…
— Стоп! — перебил его я. — Леонида Ильича мне жалко, но себя не виню от слова совсем — наоборот, я из-за покушения на него под молотки и попал, и теперь всю жизнь буду с железяками в руке ходить. Но когда «отслужу» — это ведь гораздо эффективнее, чем демонстративный по*уизм?
— Показываешь то, что хотят видеть, верно? — вздохнул деда Юра.
— Верно. И ты — не исключение, — развел я здоровой рукой. — Тебе же ультимативно плохо, в серпентарии живешь, натурально, человеком побыть некогда. Вот и держи образцового внука, радуйся. А мне — не в тягость, а в охоточку, ты мне как человек и исторический персонаж симпатичен, и я потусоваться с тобой всегда рад — тем более для Родины полезно. А насчет желания пользу приносить — я точно не притворяюсь и не лгу.
— Поэтому, едва выбравшись из больницы, устроил «демонстрацию силы», — кивнул Андропов.
— Можно и так сказать, — кивнул я. — Ты же проводишь — вон китайцев успокоил как хорошо, а кровь — она не водица, и, уж прости, мы с тобой во многом похожи.
— Послал бог внучка, — совсем по-дедовски покряхтел Андропов. — А какой у тебя вопрос был?
— Вилка правду мне про себя рассказала?
— Абсолютную, — серьезно кивнул дед.
Камень начал потихоньку скатываться с души. Все еще можно разводить конспирологию, но так мы до заговора котиков по покорению человечества дойдем — благо аргументов даже слишком много.
— Понравилась? — улыбнулся он.
— Мечта, — грустно вздохнул я. — А зачем мне такую драгоценность вручать? Это же, уж прости, потраченный в никуда козырь.
— Потому что это личная просьба Агафьи Анатольевны, — снова посерьезнел дед. — Цитирую: «из Сережки будто свет исходит, теплый, ласковый — душу согревает. Может и любимице моей поможет?».
— Как меня это шпионское дерьмо за*бало! — прикрыв лицо ладонями, простонал я и плюхнулся задницей прямо на земляной пол. — Больше всего я сейчас хочу тебе верить, а не могу — больно уж подчеркнуто-человечно и приятно для меня выглядит.
— А мне каково?! — рявкнул дед. — Да я на основании ее отчетов просто обязан тебя от людей изолировать! Всамделишный доппельгангер по Москве ходит, по Нью-Йорку «бахнуть» предлагает!
Дошутился, долбо*б? Слабоумие и отвага!
— Пульт от ядерки мне давать никак нельзя, — убрав ладони, посмотрел деду в глаза и объяснил спёртым у Вилочки безэмоциональным тоном. — Потому что нажму! Но это — всё, войн разжигать не собираюсь — либо вся планета сразу в радиоактивный пепел, либо дальше в нашем х*евом мире живем, пытаясь воспитать из обезьяны человека — а вдруг получится? А конвенционные войны мне не интересны — от них и без того грустная житуха грустнее становится. Так что к кнопке меня не пускай — и все будет хорошо.
Андропов завис. Обожаю шоковые терапии!
— Про бабушку расскажи, пожалуйста, чтобы я знал в какую сторону доппельгангировать, — попросил я, меняя позу на «корточки» — земля-то холодная, а здоровье надо смолоду беречь. — Сережа же теплый, что твое солнышко, может и ей поможет? Не хочу, чтобы у лидера моей страны дома погода плохая стояла — это работать мешает, а, судя по тому, что в прошлую нашу встречу ты о ней ни разу не обмолвился, ситуация непростая. Так?
— Удавить бы тебя прямо здесь, — мечтательно вздохнул Андропов.
— Официально заверенный судебный приговор, пожалуйста, — попросил я. — А если нет — извини, буду сопротивляться.
«Генерал Говнов, ой какая у вас кровать огромная! Ах, что вы делаете?..».
— Сережа, если ты не хочешь — можешь вернуться домой и жить как жил, я тебе за это мстить не стану, — щедро предложил дед Юра. — И за Азербайджан спасибо, сегодня в программе «Время» посмотришь на результат. И за Госбанк низкий тебе поклон — меня бы сожрали, не поговори я о нем с Косыгиным. Да ты мне… — он поджал губы и замолчал.
— А я все гадал — нравится Косыгину наша экономика или нет! — фыркнул я. — Рад, что пригодилось. Ты не переживай, деда, мне грустных людей немножко менее грустными делать очень нравится, потому что так полнее ощущается собственная полезность. У меня с самооценкой полный швах, вот за счет других и подпитываюсь. Корыстный я очень, — развел здоровой рукой.
— Когда человек много оправдывается — значит совесть нечиста, а преданности идее в нем — ни на грамм! — даванул взглядом дед. — А ты постоянно оправдываешься и рассказываешь всем желающим, какая у тебя Родина прекрасная — словно сам себя убедить пытаешься.
— Есть такое, — кивнул я. — Дерьма везде хватает, но здесь… — указал на землю. — Хотя бы пытаются нового человека воспитать, более справедливого и честного. И попытка того стоит, только вот по пути не туда забрели — что это за ху*ня про коммунизм к восьмидесятому году? Коммунизм — это утопия, строить которую нужно столетиями — буквально, пока обезьянью натуру из людей не вытравишь, из-за которой они хотят жрать послаще, спать помягче, а самое главное — самозабвенно срать на головы другим обезьянам, ощущая собственную важность! Тут генная инженерия нужна и искусственный интеллект на роль третейского судьи, чтобы за каждым следил и своевременно током за косяки х*ярил! Бог-машина — единственное, что спасет человечество от него же самого!
Андропов по мере моего монолога бледнел и даже неосознанно сделал шажок назад. Перегнул я, да?
— Деда Пашу вон система пожевала, а как только выплюнула — сразу начал яйцами звенеть и показывать, какой он весь важный и на коне, — усмехнулся я. — Не подумай — он свои регалии заслужил, потому что пользу принес и еще принесет,
