Цеховик. Книга 2. Движение к цели - Дмитрий Ромов
— Не будь таким циничным, Егор, — наставляет меня она. — Куда это ты опять собираешься?
— Пойду Платоныча навещу, а то он заскучал без меня.
— А родители, думаешь, не заскучали? Ты своего Платоныча чаще, чем нас с отцом видишь.
— Не правда мам, — говорю я и целую её в щёку. — У меня, кроме него, и другие дела есть.
— Какие дела! Ты уроки когда последний раз делал? А ведь у тебя экзамены скоро уже.
— Надо сказать классной, что у меня амнезия и пусть оценки в аттестат по текущим поставят.
— Ты что! — ужасается мама.
— Да это ж здорово! — пожимаю я плечами. — Я ей эту тему уже пробросил, между прочим. Посадил жука в голову. Осталось дожать.
— Это что за легкомыслие! Ну-ка учи садись.
— Ну ладно, мам, вернусь и подучу. А папа-то где?
— На рынок пошёл. Придёт скоро.
— Ну вот, надо же вам когда-то вдвоём побыть. Я к вечеру вернусь. Позвоню, если что.
Не дожидаясь ответа, я выскальзываю за дверь. И сталкиваюсь с Рыбкиной.
— Егор, привет, ты куда?
— Наташ, я к Платонычу.
— Опять к Платонычу, — вздыхает она. — А я вот к тебе шла, думала хоть по утру тебя можно дома застать.
— Ну, уже как бы далеко не утро.
Мы выходим из подъезда.
— Скажи мне, — она останавливается и смотрит мне в глаза. — Ты дружишь с кем-нибудь?
Вопрос меня немного обескураживает.
— Ты ж всех моих друзей знаешь, — развожу я руками.
— Нет, — она чуть краснеет. — Не в этом смысле. С девочкой какой-нибудь. Ты дружишь с девочкой?
— С девочкой? — я вообще теряюсь, не понимая, что на это можно ответить.
Я дружу с ней, с Рыбкиной. Но иногда встречаюсь с девушками, не то чтобы маленькими девочками и не то, чтобы дружу. Там всё по-другому.
— С тобой дружу, — наконец выдаю я.
Она только хмыкает и смотрит на меня как-то потеряно и печально. И глаза у неё, как у оленёнка. Мне даже хочется её прижать к груди и погладить по голове.
— Наташ, ты чего?
— Я с тобой поговорить хотела.
— При маме что ли? — всё никак не могу врубиться в происходящее я.
— Да нет, не при маме, как раз.
— Ну давай сейчас поговорим, если недолго.
— Ладно, — машет она рукой, и я читаю в её взгляде обречённость. — Потом поговорим. Может, завтра после школы? Зайдём ко мне и поболтаем?
— Ну давай, — пожимаю я плечами. — Намекни хоть, о чём.
Не такой уж я и тупой, чтобы не понять, о чём, просто я надеюсь, что вдруг ошибаюсь и поговорить она хочет на какую-то другую тему. Важную, но другую, не о своей безответной любви.
Нет, я её, конечно, по-своему люблю. И жалею. Но всё-таки, она ещё ребёнок, а я-то дяденька взрослый… Да? И что мне делать, в таком случае? Может, тогда с пятидесятилетними дамами начать встречаться? Блин… Не знаю, что об этом всём сказать. Не до того мне сейчас, чтобы разбираться в сердечных делах. Правда, не до того.
Я шагаю по чёрному грязному снегу. Его час уже близок. Прилетит весна, подуют тёплые ветры и он превратится в жижу и грязь. Помотает ещё нервы, прежде чем полностью растает. Но ничего, мы выдержим. Справимся.
Я стараюсь думать о снеге и грядущей весне, но на сердце делается хмуро и неуютно, от того, что Наташка Рыбкина страдает, переживая свою первую девичью любовь. Блин!
Я долго сижу у Платоныча и подробно рассказываю обо всех недавних событиях. Правда, о Новицкой говорю лишь в общих чертах.
— Ну, Егор, ты меня просто поражаешь! Ты в своём времени тоже был таким шустрым?
— Может и был когда-то, не помню.
— А зачем тебе этот тотализатор? Вот никак в толк не возьму. Взяли Каху этого, так туда ему и дорога. Зачем тебе-то это? Для чего так рисковать и подставляться? После Олимпиады особых денег там не будет, вот увидишь. Блажь какая-то, честное слово. Плюнь ты на него.
— Не блажь, дядя Юра, — возражаю я. — Не блажь. Там собираются люди, у которых есть деньги. А раз есть деньги, то есть бизнес. Или должность. Меня в первую очередь интересую те, у кого есть бизнес, хотя те, у кого есть должность тоже пригодятся. Людей там немало. И я хочу быть им всем добрым партнёром и другом. Понимаешь? Мы захватим этот город и возьмёмся за другие.
Он молчит.
— Информация. Осведомлённость. Доверие. Такие вот дела… Такие дела. Мне кстати очень нужен бюстгальтер импортный. Нельзя ли как-то раздобыть? Хочу барышню одну подкупить.
— Всех разве можно подкупить?
— Всех даже и пытаться не буду, а эту подкуплю. Она в курсе всех событий горкомовских, а может и не только. Так как, получится?
— Лифчик не вопрос. Позвоню завтра в универмаг, подскочишь и купишь. Деньги есть? Ах, ну да…
— Вот, — выкладываю я перед ним свёрток. В нашу кубышку. Тысячу Лидке обещал. Остальные в дело. Ой, нет. Мне ещё шестьсот надо для одного мероприятия. И себе немножко оставлю. Можно?
— Ты чего у меня-то спрашиваешь?
— Ты же старший.
Мы ещё сидим немного и я начинаю собираться.
— Дядя Юра, поговори, пожалуйста с Альбертом, чтобы он меня оставил на прежних условиях.
— Ладно, — качает головой Платоныч. — Поговорю.
— И как там директора мясокомбината называют, Урусов?
— Да, а чего?
— Думаю, надо его немного пресануть.
— Как это?
— Ну напугать чуть-чуть, чтобы он сговорчивее был. Есть у тебя какая-нибудь бутылка ненужная, которую не жалко.
— Найдём.
Он даёт мне французский коньяк и я прощаюсь. Двигаю прямой наводкой в бар и забираю Кахину амбарную книгу, лежащую у Альберта на хранении. Он уже в курсе всего произошедшего и с радостью отдаёт книгу мне.
Оттуда я иду мимо Стадиона и Универмага в сторону Электро-механического завода. Дохожу до Кузнецкого и поворачиваю направо. Проверяю номер дома и убеждаюсь, что он мне и нужен. Обхожу его и иду в нужный подъезд, поднимаюсь на третий этаж и долго нагло трезвоню.
Дверь открывает испуганная женщина с печальными глазами.
