Дядя самых честных правил 5 (СИ) - Александр Михайлович Горбов
— Как ты и думал… — Мы закрылись в гостиной для приватного разговора, и Пётр вывалил на меня новости: — Жульничество с количеством душ в купчей, крепостные чуть ли не в рубищах ходят, управляющий воровал не скрываясь, да ещё и соседи пытались землицу оттяпать. Вот документы…
— Подробности потом расскажешь. Что-то удалось сделать?
— А то! — Бобров надулся как индюк. — Вызвал Надворного Судью, пригрозил соседям, управляющего в колодки взяли, поставил вместо него одного толкового человечка. Но с бухгалтерией придётся повозиться, чтобы порядок навести. Я, собственно, зачем приехал — хотел у тебя попросить разрешение свозить туда Лаврентия Палыча. Пусть посмотрит приходные книги, а то я не слишком во всей этой математике понимаю.
— Дельная мысль, — я кивнул, — проветриться ему не помешает. Только давай в Злобино вместе вернёмся. По дороге покажешь мне документы и расскажешь детали.
— Да я, собственно, в Муроме… — Бобров сразу скис.
— Помню про твою родню, помню, и не собираюсь тянуть на бал. Приведи себя в порядок, выспись, а то лица на тебе нет.
— Тогда другое дело, — он снова засиял, словно начищенный червонец. — Удачно вам повеселиться. Увидишь мою родню — передавай горячий привет!
* * *
Здание дворянского собрания за год ничуть не изменилось. Всё та же серость снаружи и показная безвкусная пышность внутри. Золото, хрусталь, мрамор, ковровая дорожка на лестнице. И снова нас встречала Дубасова, супруга дворянского предводителя, с дочерью-блондинкой и падчерицей-брюнеткой.
— Одну дочь замуж за кого-то из Шереметевых выдала, — шепнула мне Марья Алексевна, когда мы раскланялись с Дубасовой и двинулись вверх по парадной лестнице. — Две тысячи душ в качестве приданого дали.
— Солидно.
— Не хочешь с ними породниться? — лукаво глянула на меня княгиня. — Если посватаешься к старшей, можно и больше приданого получить. С таким тестем ты в Муроме серьёзные дела ворочать будешь.
— Марья Алексевна, чем я перед вами провинился? За какие грехи вы меня женить хотите?
— Это я тебя тренирую отказываться, — она рассмеялась, — ты теперь полковник, жених завидный. Вот увидишь, чем дальше, тем сильнее будут пытаться затащить тебя под венец.
Мы вошли в бальный зал, и я услышал рядом с собой сдавленный возглас. Вахвахова прижала руки к груди и замерла на месте.
— Тамара Георгиевна, — я взял её за локоть, — с вами всё в порядке? Может быть, присядете?
— Константин Платонович, вы не представляете, — она обернулась ко мне. В её тёмных глазах стояли слёзы, — что для меня сделали. У меня даже мечты не было, попасть на бал своими ногами. Спасибо вам!
Было видно, что Вахвахова сдерживается, чтобы не обнять меня и не разрыдаться в голос. К чести княжны, она справилась со своими чувствами и тихонько сказала:
— Я не могу пока танцевать, Константин Платонович. Но когда мне это удастся, первый танец я хочу станцевать с вами. И вы не сможете отказать!
— Тамара Георгиевна, считайте, что уже ангажировали меня.
Она кивнула, сверкнула на глазами и направилась вслед за Марьей Алексевной. А я двинулся прогуляться по залу, а заодно посетить столы с закусками.
* * *
Среди дворян, фланирующих по залу, нашлось немало лиц, с кем приходилось здороваться и раскланиваться. Когда я только успел завести столько знакомых? Помещики, чиновники, какие-то военные. Вот так живёшь-живёшь, вроде никуда особо не ездишь, а знаешь большую часть уезда.
— Константин Платонович! Как я рада вас видеть!
Стоило взять бокал шампанского и на минуту потерять бдительность, как меня окружила толпа девиц в разноцветных платьях под предводительством пожилой помещицы в старомодном высоком парике. Чемодурова с дочерьми собственной персоной! Послал же чёрт встречу.
— Варвара Михайловна, — я галантно поклонился, — вы сегодня великолепно выглядите.
— Ах, вы смущаете меня!
Чемодурова жеманно прикрылась веером и хихикнула, будто ей не пятьдесят лет, а шестнадцать.
— Сударыни, — пришлось целовать руки и всем дочерям помещицы, — вы сегодня настоящее украшение этого бала. Варвара Михайловна, мне казалось, что у вас больше дочерей. Где вы потеряли остальных? Неужели мне не посчастливится их лицезреть?
Чемодурова расплылась в довольной улыбке.
— Опоздали вы, Константин Платонович. Они уже замужем!
Судя по лицам оставшихся девушек, они страшно завидовали и даже обижались на более успешных сестёр.
— Мои поздравления, Варвара Михайловна.
— Я очень хотела пригласить вас на свадьбы, Константин Платонович, а вы на войну уехали. Нехорошо так поступать!
Она погрозила мне пальцем, а я наигранно изобразил сожаление.
— Девочки, — скомандовала Чемодурова дочерям, — идите шампанского выпейте, мне надо поговорить с Константином Платоновичем.
Она взяла меня под руку и доверительно зашептала на ухо:
— С бедной Мари вышла ужасная конфузия. К ней собирался посвататься князь Семецкий. Представляете, какая удача? Юрий Михайлович хоть мужчина и пожилой, а жених завидный. Тридцать лет разницы — это ведь такой пустяк! Она же его не варить собралась, верно?
— И что случилось? Он отказался?
— Что вы! Наоборот, каждый день ей цветы присылал. Да вот незадача — накануне помолвки устроил Юрий Михайлович мальчишник. Сами знаете, как это бывает, слово за слово, поспорил с кем-то из своих друзей. Приказал наполнить купель возле бани шампанским, а после попытался переплыть её.
Помещица печально вздохнула.
— Утонул князь Семецкий и половины не проплыл. Вот так по-французски и окочурился.
Уж не знаю, почему Чемодурова решила, что такая смерть связана с Францией, но переубеждать я не стал. Только посочувствовал и пожелал бедняжке Мари найти подходящую партию.
— А вы, Константин Платонович, до сих пор… — Взгляд помещицы стал цепким и хищным.
— Милейшая Варвара Михайловна, вы же знаете, как там, — я указал взглядом в потолок, — пересматривают решения. Тем более, — я понизил голос, — время сейчас сложное, сами понимаете. Видели, что творится?
— Ох, как понимаю, — Чемодурова кивнула с серьёзным видом. — Такое вокруг происходит, что порой заснуть не могу, всё думаю, печалюсь, как дальше жить. Ну ничего, Константин Платонович, вы молодой ещё, какие ваши годы. Я в вас не сомневаюсь — до генерала дорастёте. А там и мои младшие в возраст войдут, — она со значением подмигнула. — Имейте в виду: в нашем доме вы самый желанный жених, то есть гость.
На этой ноте я раскланялся с помещицей. Разговор с ней порядком утомил, и я направился на другую сторону зала, где слышался голос Марьи Алексевны. Но тут меня перехватил лакей в зелёной ливрее.
— Сударь Урусов? Демидов Никита Акинфиевич ожидает в Синем кабинете. Разрешите проводить вас.
* * *
Демидов оказался статным мужчиной немного за тридцать с мягкими манерами, но сталью во взгляде и властным голосом. Я и ожидал чего-то подобного: успешный заводчик не может быть размазнёй или мямлей. Впрочем, мы легко с ним поладили.
— Урусов, — он протянул руку, — наслышан о ваших делах в армии. Говорят, ваши Знаки на пушках выше всяких похвал.
— Стараюсь придерживаться
