Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт
Всадник, всё ещё развёрнутый на сто восемьдесят градусов, от резкого рывка и смены направления, раскрутился назад и наклонился вперёд, чтобы равновесие сохранить, в седле удержаться. А пацан, с перепугу тыкал и тыкал копьём в приближающегося врага. Очередной тычок достиг цели. И это была голова литвина. Нет, не убил, и даже не ранил. Копьё скользнуло по конической ерихонке и… упёрлось в плечо. Мальца ударом отбросило назад, но всаднику это не помогло. Наконечник копья залез под предплечник, и когда парень выронил копьё, и оно опустилось к земле, то, продолжив движение, конь упёр древко в землю, и, пропоров кольчугу, грязный наконечник испачкался ещё больше, разорвав шею литвину. Лыцарь выпал из седла, бренча доспехами, и предоставил Иоганну взамен утраченного оружия следующее. Прямо под ноги ему подкатился совсем не нужный больше лыцарю меч.
Один из литвинов всё это время рубился со вторым кутилье барона. И побеждал. Он уже умудрился врезать мечом по шлему немцу, и тот почти потерял ориентацию, поплыл, только и мог, что держать меч перед собой. Помогало это мало. Литвин был опытным воином, и ещё несколько раз умудрился, обходя препятствие, рубануть по тулову и голове кутилье. Меч из рук оглушённого воина выпал, и литвин, рукой сдёрнув с того шлем топфхелм (нем. Topfhelm), мясницким ударом сверху вниз, двумя руками теперь ухватившись за рукоять меча, отрубил немцу голову.
Увлёкся только литвин и насладиться победой полностью не успел. Отто Хольте успел вновь зарядить свой смертоносный арбалет и послал стрелу в грудь мяснику. А этот победитель руки с мечом вскинул, предлагая Перуну подивиться, какой он крутой мечник. Перун обрадовался и тут же забрал этого война к себе… Или, где там боги с героями пьянствуют? Или это не те боги? Словом, воин, отрубивший голову немцу, умер, получив стрелу арбалетную в сердце. Не спасла и этого кольчуга.
Фон Бок следующую стрелу профукал. Куда-то туда улетела. Куда? Туда. Не попал. Метил в голову последнего… ай, крайнего литвина. Замыкающего. Вот, правильное слово. Все лыцари уже втянулись на полянку, и большинство уже в бой вступило. При этом половина уже и выступила. Отправились в райские кущи с девственницами пировать. Кого стрелой успокоили, кого не стрелой. Мартин выхватил из колчана, висевшего за спиной очередную стрелу и, наложив на тетиву, потянул ту к щеке. Замыкающий и не заметил, что в него чего-то там летело. Он остановился, решал куда направить красивого редкого такого цвета буланого жеребца. Решил прорываться в тюфянчею. Ну, оружие у человека есть, кольчуга есть, рядом кони, а то, что он на коленях стоит, так это его проблемы, удобнее сверху с седла будет рубануть.
Мартин к этому русскому пушкарю привязаться успел. Не, ну и что, что не понимают друг друга, так-то человек хороший. И опять же инвалид, а при деле, не опустил руки. Эвон сколько пользы за последние несколько дней со своей деревянной пушкой принёс. В этот раз промахнуться было нельзя. Стоящий на коленях Самсон с короткой дагой и литвин с бастардом на коне не равные противники. Фон Бок задержал дыхание, подвёл наконечник стрелы к середине спины лыцаря и отпустил стрелу в полёт.
Не спасло замыкающего ни то, что он дёрнулся, занося меч, ни то, что в кольчуге был, ни то, что спиною к смерти был. Она его увидела, оценила, посчитала годным и забрала. Стрела Мартина раздвинула кольца кольчуги и вошла в тело, распихивая плоть в сторону, прорываясь к сердцу, прорвалась и радостно впилась в него, останавливая.
Иоганн поднял, прикатившийся ему под ноги, меч и огляделся. Всё было хреново. Семеро литвинов окружили почти и добивали Юргена фон Кессельхута и последнего воина барона. Каким бы хорошим мечником не был Кисель он не может справиться с семерыми. Петерс и второй кутилье лежали на земле. Из плюсов можно было считать то, что литвины пока игнорировали фон Бока и Отто. Ну, и Самсон был ещё жив. Тыкал как раз дагой в лежащего перед ним литвина. Теперь уже бросил и, отобрав у истыканного меч, взял его в правую руку, дагу переложив, как и положено, в левую.
И главный плюс, сам Иоганн тоже был жив и даже здоров.
Помочь Юргену пацан не мог. Хотя… А почему нет? Не раздумывая больше ни секунды, Иоганн, подбежав к окружившим Киселя всадникам, и воткнул меч в зад вороному жеребцу. И чудом не получил копытом в лоб. Чудо произошло — копыто мимо пронеслось. Иоганн отскочил назад. А конь присел на задние ноги, потом вскочил, скакнул в самую гущу литвин, окруживших Киселя, и потом, заорав как раненый, завалился на бок. При этом ещё и перевернулся через спину и через лыцаря.
Событие девятое
Отто Хольте брякнул предпоследнюю стрелу на ложе арбалета. Две последние почти в пустую потратил. Одна вообще просто улетела, а вторая попала в наплечник вражеского воина и отрикошетила, только чуть качнув того. Управляющий видел, что им капец полный приходит. Второй кутилье Генриха фон Лаутенберга только что получил рану сначала в руку, а потом и сильнейший удар по шлему выбил его из седла. Юрген остался один против пятерых литвинов, он только что зарубил одного и теперь отбивался сразу от двоих и отбивался вяло, устал явно. Трое лыцарей крутились поблизости, но подъехать опасались, огромный вороной жеребец, раненый Иоганном, крутился на земле позади фон Кессельхута и не давал подъехать к нему с этой стороны. Но время работало явно не на них. Больше промахиваться было нельзя.
Отто вскинул арбалет, выбирая себе цель. Бить по ближайшему? Но Юрген не справится с двумя противниками, а именно он сейчас сдерживает врагов, не даёт им понять, что не мечник этот главный соперник, а он и фон Бок. Они своими стрелами уже чуть не две трети литвин положили, а противник даже не предпринял ни одной попытки разделаться с лучником и арбалетчиком. На их пути стояли всадники. А теперь только один всадник. Потому, как ни просился под выстрел вертящийся прямо перед ним вражеский воин, Хольте выцелил того литвина, что был справа от Юргена и потянул за скобу.
Вжик. Стрела ушла и врезалась чуть выше того места, куда хотел отправить её управляющий. Она попала в бармицу прикрывающую шею лыцарю, но, на счастье Юргена, не
