Расплата по счетам - Герман Иванович Романов
— Драки сегодня не будет, господа, но у меня сложилось впечатление, что неприятель задумал какую-то пакость. Я не понимаю его целей, но пока ясно одно — надеяться на минные заграждения нельзя, тихоходные броненосцы должны постоянно оставаться в Дальнем, но может быть на короткое время делать переходы к Эллиотам или Порт-Артуру. Нам нельзя допускать прорыва в Талиенванский залив японских кораблей.
— У меня сложилось впечатление, ваше превосходительство, что японцы вышли в море в большой спешке, раз на двух кораблях не стреляют по одному орудию главного калибра. Следовательно, рано или поздно они уйдут в Сасебо, только не совсем понятно, почему их вывели в поход. Возможно, это первая реакция Хейхатиро Того на занятие нами Дальнего. Но японский адмирал не может не понимать, что без боя мы ему не дадим отбить Эллиоты. Как бы ему не хотелось их вернуть обратно.
— Благодарю вас, Казимир Филиппович. Вы хотите что-то добавить, Владимир Иванович, я бы вас выслушал.
Матусевич кивнул Кетлинскому, который решился первым изложить свою точку зрения, и внимательно посмотрел на своего флаг-капитана, которым после долгих раздумий назначил старшего офицера с «Дианы» капитана 2-го ранга Семенова, причем по настоянию внутреннего голоса , сам он ничем не мог выделить этого, несомненно, храброго и думающего офицера.
— Странно все это, рванули сюда, не успев толком оправиться после сражения, даже пушки не заменили, хотя это потребовало бы неделю. Дестройеров только семь, малых крейсеров, кроме авизо и двух «собачек» при Того нет. Так что высадки на Эллиоты не будет, нет ни транспортов с войсками, ни пароходов из партий траления. Если подумать, то флот мог выйти в море для прикрытия какого-либо конвоя с ценными грузами для армии, но тогда разгружаться оные будут только в Инкоу, другого места просто нет. Но так быстро отправить транспорты нельзя, следовательно, Хейхатиро Того пришел на два-три дня раньше, да и тихоходным судам потребуется для перехода гораздо больше времени. Думаю, дня через четыре они появятся, но никак не раньше. Больше причин не вижу, понятно только, что в этом составе японский командующий не намерен с нами сражаться.
После слов Семенова наступило молчание — никто не высказывался, даже Вирен молчал, хмурый и злой, чем-то серьезно озабоченный. Русский отряд подошел к острову Санчандао, закрывавший вход в Талиенванский залив. На нем сейчас спешно принялись ставить сразу две батареи — на месте старых китайских, но так до конца недоведенных позиций было решено поставить три 229 мм береговые пушки, а чуть в стороне двух орудийную батарею из 152 мм пушек Кане. Еще одна такая же батарея, но из трех орудий, должна быть возведена на малом острове к северу, чтобы не дать японцам возможности беспрепятственно ходить по мелководью. А вот с мыса, прикрывавшего южный проход, по вражеским броненосным крейсерам открыла огонь старая батарея, та самая, на которой он побывал с Белым. Причем с запредельной дистанции в семьдесят кабельтовых, все же горушка достаточно высокая — два всплеска поднялись в паре кабельтовых от «Асамы», затем еще и еще. И тут же японская эскадра повернула на обратный курс, и густо дымя трубами, стала уходить в море…
— Что же задумали японцы, что⁈
Вопрос завис в тишине — сегодня Матусевич не стал сходить на берег, оставшись в адмиральском салоне на «Цесаревиче». На броненосце продолжали идти работы — любой хороший командир всегда помнит правило, при котором его корабль должен быть всегда готов к бою. А тут после сражения ремонт прошел впопыхах, масса недоделок, наскоро залатанных пробоин, и еще масса всего ненужного и бесполезного в военное время, отчего нужно избавляться, и в первую очередь от всякого дерева. В состоявшийся стычке броненосец получил всего два попадания, причем в броню — как говорят моряки «поцарапало краску». Другие броненосцы «пострадали» также — на эскадру пришлось только один раненный, так что можно было приписать победу, и красочно описать в рапорте, что попав под обстрел, вражеский флот удалился от Квантуна, так и не решившись вступить в сражение. Примерно в тех же самых оборотах он отправил на «высочайшее имя» рапорт о захвате Дальнего с его огромными запасами боеприпасов, продовольствия и всякого военного имущества, предназначенного для отправки японской армии, воюющей в Маньчжурии. Тут главное всячески выпятить успехи, и при этом постараться не отклониться от истины. Так потопленный старый китайский трофей «Чин-Йен» превратился в броненосец 2-го класса, каковым он и был. Две башенных канонерских лодки, погибших от огня «Ретвизана» и «Цесаревича» в рапорте стали броненосцами береговой обороны, такими их и считали в китайском флоте. Обе «симы», что торчат из воды во время отлива, записаны бронепалубными крейсерами 1-го ранга, а стоящий в доке «Чийода», благодаря броневому поясу, в описании превратился в броненосный крейсер 2-го класса — формально под эти параметры корабль попадал. И так далее — Матусевич прекрасно понимал, что победа должна выглядеть не только яркой и убедительной, а таковой она и была, но и весомой . Все же уничтожены главные силы 3-й неприятельской эскадры, а ее командующий вице-адмирал Катаока погиб. И описывая
