Скорость. Назад в СССР 2 - Адам Хлебов
— Всё нормально, если бы вы, то есть ты, Юргис, вмешался бы, то мы бе сейчас точно сидели вчетвером в обезьяннике. Нас некому было вытаскивать.
— Можно поинтересоваться откуда эти Веберы? — спросил прибалт.
— Вот наш поставщик «двора его императорского величества».
Я указал жестом на толстяка в пончо.
Поначалу Борис хотел было даже отдать карбюраторы за так, по цене указанной в чеке, но по мере того, как он отходил от шока после задержания, его прижимистость и желание заработать вернулись «в норму»
— Ну вы меня не так поняли, когда я в отделении говорил забирайте за так, то я имел ввиду, что я так буду отвечать, если милиция спросит.
— Хорошо, сколько ты хочешь за них? — спросил Серега
Борис набрался духу и озвучил тройную цену.
— Мне кажется, что кто-то он просто охренел, а очень сильно охренел! Толстый у тебя совесть есть? Тебя только, что вытащили из ментовки и отмазали от статьи за спекуляцию, а у тебя язык поворачивается наваривать на нас же триста процентов?
— Нас, — вздохнул Борис.
— Что нас? — Серега непонимающе вздернул брови.
— Нас вытащили, не только меня и я премного благодарен вам, Юргис, — толстый повернулся к чемпиону, проникновенно посмотрел ему в глаза, приложив свою толстую ладошку к груди, — вы наш спаситель. Но именно поэтому цена такая низкая. Я сделал скидку. Поверьте, для других цена была намного выше.
— Во истину говорил Карл Маркс, что торгаши при пятидесяти процентах прибыли готов сломать себе голову, при ста процентах он попирает все человеческие законы, а если ему светит триста процентов нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы.
— Ну во-первых, не торгаши, а капиталисты. И это еще нужно посмотреть, кто из нас двоих будет капиталистом покруче. Ты то чехлы небось не на социалистической швейной фабрике имени Клары Цеткин производишь.
— Тише, не ори на всю улицу, не забывай откуда мы только что вышли, — нахмурился Серега.
— Хорошо, не буду. Во-вторых, цена такая, потому что риски у нас высокие. И у нас на «болотах» не самая легкая работа. Все пытаются от нас что-то уравть: милиция, такие, как этот Котэ, дирекция автомагазина в Южном Порту, еще и покупатели, так и хотят нахаляву.
— Бедный, ты несчастный, Борис. Хорош, прибедняться. Уж я-то знаю сколько фарцовщик зарабатывает в месяц.
— Я не фарцовщик, фарцовщик это кто у гостиниц трется и с иностранцами дела ведет. Я а с иностранцами дел не имею, ты мне не приписывай. А вот раз ты такой умный, то пойди-ка и сам попробуй достать дефицитные запчасти. Я тебе даже место скажу где брал. Розничный магазин запчастей при автозаводе в Тольятти.
Глаза Бориса засверкали гневом, чувствовалось, что Серёга задел его профессиональную гордость.
— Молодые люди, я извиняюсь, что вмешиваюсь, Борис, поверьте мне, но цена действительно высока. Я знаю, сколько они стоят за границей.
— Ну то за границей, а то здесь. За морем телушка полушка, как говорил мой дед. — толстяк поумерил свой пыл.
— Если вам нужны запчасти, то, пожалуй, я могу помочь с ними.
Лицо Бориса оживилось.
— А резину, резину можете поставлять? Оптом возьму.
Казалось, что глаза были готовы выпрыгнуть из глазниц. Мне стало смешно. Вот уж явный пример, о котором писал Маркс. Всё- таки родители воспитывали меня в духе советской морали.
Не то чтобы меня учили везде ходить строем и фанатично выполнять все наказы партии, но всё же бизнес, как понятие, а тем более род занятий или мировоззрение, никак не вписывалось в образ жизни нашей семьи.
Зарабатывать деньги торговлей из под полы считалось абсолютно постыдным занятием
Считалось, что нормальные люди не должны опускаться до этого и пользоваться сложной ситуацией с некоторыми группами товаров в стране для обогащения абсолютно аморально.
Я до сих пор с трудом свыкался с тем, что я занимаюсь полулегальным пошивом чехлов. Я был уверен, что это временное явление.
Даже Серега, крепкий хозяйственный сибиряк относился к деньгам намного проще. Это было видно по тому, как он легко с ними расставался.
Не сорил деньгами, а именно легко расставался.
Глядя на Бориса, я понимал нашу с ним разницу: для меня деньги были средством, для него деньги были целью.
Даже Серега, крепкий хозяйственный сибиряк относился к деньгам намного проще. Это было видно по тому, как он легко с ними расставался.
Не сорил деньгами, а именно легко расставался.
Деньги всего лишь средство обмена. Я менял свою работу на деньги, деньги менял на запчасти и будущее команды в сезоне.
Прибалтийский акцент и чуть замедленный темп речи Юргиса вернул меня из своих размышлений в реальность.
— Нет нет, Борис, вы не верно поняли мое предложение. Я могу помогать с запчастями только гоночным командам. О продаже даже речи быть не может.
— Везет вам, — с нескрываемой завистью в голосе посмотрел на нас Борис, — хороший у вас бизнес.
Юргис не понял, что Борис обращался скорее к нам, и говорил об мира автогонок в целом.
— Это не бизнес, это помощь коллегам по федерации автоспорта. И то, она не для всех.
Было видно, что Юргису не нравились такие хитросделанные дельцы типа Бориса.
— У тебя тоже кто-то в Совтрансавто? Возят из загранки? — спросил я у Юргиса.
— Нет. Для меня возят пилоты Аэрофлота. У них своя, как говорят, кухня. их практически не досматривают, но они могут возить то, что помещается в портфель. Еще есть ограничения по габаритам и стоимости.
— Это дорого? — спросил я.
— Это немного дороже, чем через водителей дальнобойщиков, но зато намного быстрее, — Юргис улыбнулся, — могу заказать такие карбюраторы, через неделю будут в Москве. По гос цене не обещаю, но будет ненамного дороже.
— Отлично нас это устраивает! — Серега не удержался от высокомерного взгляда на толстяка в пончо.
Тот вжал голову в плечи. Он был подавлен. Сегодня у него был неудачный день. Только сейчас я заметил, что на ноги Бориса были обуты в чуть остроносые ботинки на каблуках с резиновыми набойками.
У Бориса комплексы — его и так нельзя назвать высоким, а без каблуков он вовсе будет выглядеть, как футбольный мяч
