Барышня ищет разгадки (СИ) - Салма Кальк
— Эта дама… будет заниматься освидетельствованиями? — усомнился доктор Зверев. — Испугается ведь и убежит сразу же.
Невысокий, плотный, сюртук мятый. Лет сорока, наверное.
— Скажут — буду, — пожала я плечами.
— Вот видите? Ольга Дмитриевна не из пугливых, — произнёс Болотников. — Давайте так — вы с ней договоритесь, когда и куда она завтра приходит. И уже на месте начинаете работу. И я вас более не задерживаю.
— В Кузнецовскую больницу, с утра, — сказал тот, не глядя на меня.
И быстро покинул кабинет.
— Ничего, Ольга Дмитриевна, он просто не привык, что барышни желают и могут работать наравне с мужчинами. Но если барышня маг, то что тут теперь поделаешь? А работы много, — говорил Болотников.
Далее меня отправили к письмоводителю, который записывал в толстенную книгу мои данные, я подсмотрела — должность моя называлась «маг-некромант для особых поручений при губернском магическом управлении». Сказал, что жалованье будут платить дважды в месяц в кассе в этом же здании, и отпустил.
Я вернулась в кабинет Болотникова и застала того на пороге.
— Всё сделали? Отлично. Тогда сейчас Севостьянович расскажет вам о работе и о том, с чем придётся сталкиваться. А меня вызывают.
Он открыл портал и шагнул в него куда-то там, а я вошла в кабинет. Соколовский читал какую-то бумагу, он кивнул мне на кресло, а сам бросил завесу на дверь. Нас было видно, но, я полагаю, не слышно.
Фактически мы остались вдвоём.
4. Не имею ничего против
4. Не имею ничего против
Почему-то я не могла поднять голову и посмотреть на него. Просто посмотреть. Как на коллегу, как на преподавателя, в конце-то концов! Как на просто знакомого человека, потому что он и есть просто знакомый человек.
Человек, который рекомендовал меня Пуговкину, и с письмом от которого меня взяли учиться, поселили у себя дома, выучили и отпустили обратно. И если бы я предполагала, что можно обрулить некие подводные камни, то, вероятно, осталась бы там. Но я не предполагала, и покинула Москву без особых страданий, и с надеждой на возвращение в июне. Кстати, я же взяла список литературы и вопросы, по которым готовиться, нужно это делать.
Понемногу. Сначала — разобраться с работой.
Эх, я ведь увлеклась и едва не проворонила вопрос. От него ко мне вопрос.
— Скажите, Ольга Дмитриевна, мы тут решили за вас фактически. Вы не имеете ничего против?
— Вы о чём? — не поняла я.
— Мы сговорили вас в больницу к Звереву. Вы не стали возражать, но может быть, вы не хотите? Какая часть нашей работы наименее неприятна для вас?
Чего? Неприятна?
Я задумалась.
Вообще, если честно, я мало думала о том, приятно мне или нет. У меня нет установки на то, что работа должна быть приятной. Думаете, я получила дома педагогическое образование потому, что очень люблю заниматься с детьми? Ничего подобного, я просто смогла туда поступить с моими результатами ЕГЭ. Подавала-то и на исторический, и на журналистику, и на психологию, но там конкурс был больше. Конечно, здорово, когда на уроке что-то получилось, и не просто у меня, а вместе с детьми, но на практике так вышло всего-то раза два, а обычно — просто урок, просто организовать детей, не дать им ломать мебель и бегать по потолку, занять с пользой.
Или то, как я на кафедре работала — тоже не работа мечты. Нет, коллектив отличный — пока не принялись оптимизоровать. Я уважала наших преподавателей и с радостью решала их проблемы, меня уважали в ответ и за то, что и как я делаю. Но если подумать — что за работа-то, побегушка какая-то. Пойди, принеси, найди, сделай, всем сообщи. Ничего, делала.
И если бы я осталась дома, мне не светило никакой работы мечты. Да и не знаю я, что такое работа мечты. Поэтому…
— Да нормальная работа, — пожимаю плечами. — Кто на кого учился, в общем. И раз я училась на мага-некроманта, то куда теперь деваться-то? И ладно бы училась по собственному хотению, а то ж просто по стечению обстоятельств.
— Потому что так угодно высшим силам? — вдруг усмехнулся он.
— Не знаю ничего о высших силах, — отрезала я. — И вообще всё странно. Но я должна отработать тут пять лет, это нормальная практика. Мне не грозит принудительная отправка на завод или снова оказаться в компаньонках у какой-нибудь престарелой маньячки. Или вовсе делать что-нибудь неприличное ради того, чтобы не умереть с голоду. Ну да, работа специфичная. Но я, кажется, умею её делать, и намерена делать хорошо. Вопросы?
— Я ни мгновения не сомневаюсь, что вы умеете и намерены делать хорошо. Просто хотите ли вы к Звереву в больницу?
— А варианты? Где-то нужен штатный охотник на нежить? Тоже — то ещё дело. Вы вот чем обычно занимаетесь?
— А всем, — сообщил он. — Осмотром убиенных и умерших на дому и на улицах, особенно — если свидетели говорят о драке или нападении. Выяснением обстоятельств, приведших к смерти — если больше это сделать некому. Охотой на нежить — она встречается регулярно, если вы не сталкивались, то ещё столкнётесь. Нет, я помню, что вы сталкивались, да с такой, что не вдруг найдёшь, если для чего-то понадобится, но обычно у нас попроще.
— Я рассказывала на экзамене Афанасию Александровичу, — тихо сказала я. — Он спрашивал о личном опыте с разными видами нежити, я и рассказала.
— Правильно сделали, — кивает он. — Надеюсь, подобного ещё долго не случится. А сейчас я, конечно, рад, что могу разделить с вами часть своих обязанностей, но всё же счёл себя должным спросить — готовы ли вы, желаете ли?
— И что будете делать, если я скажу — нет, не желаю? — поинтересовалась я.
— Предложу вам охоту на нежить, — усмехнулся он, но как-то криво.
— Да и так предложите, если будет нужда, — пожала я плечами.
Он быстро взглянул на меня… и тут же отвёл взгляд. Что, ему тоже не по себе? Ему-то с чего? Он же, как это сказать — верный то ли жених, то ли муж, то ли кто-то там ещё.
У кого бы о нём порасспрашивать? С кем он тут может водить близкое знакомство? Увижу —
